Мои жизни (СИ)

А я стояла у открытой двери, и рыдала на всю улицу. Ну, за что мне это все? Где моя спокойная жизнь? Где мой сладкий мальчик? Где, черт возьми, мои любящие родители?

Неужели некому мне помочь?

6

Я стояла на пороге как вкопанная. Наконец мой пульс начал приходить в норму, и я смогла свободно вздохнуть. Я, недолго думая, подошла к двери и закрыла её, после этого мне в голову пришло сделать то же самое и со всеми остальными дверьми и окнами в доме. Через пятнадцать минут я уже закрыла всё и заперлась в комнате. Сжавшись в углу, клубком, я дрожала. Зачем я ему нужна, зачем эти глупые фразы?

— Потому что ты должна стать моей, — мысленно ответил он.

Сначала я подумала, что это разыгралось мое воображение, но я сильно ошибалась. В следующую секунду он уже лежал на моей кровати. Я побежала к двери, но он преградил мне путь к отступлению.

— Что тебе нужно, оставь меня в покое! — прошептала я и попятилась от него.

Я должна была находиться от него так далеко, насколько это только возможно было. Я должна была трезво мыслить, а его близость одновременно пугала меня и заставляла сердце биться чаще от радости.

— У тебя нет шанса… извини, но только ты… ты должна стать моей спутницей.

— Чего? — взглянула я на него красными глазами. Он бредил! Какой кошмар, меня спас сумасшедший!

— Ты должна быть со мной. Или я… — он задумался, а потом, засмеявшись, продолжил, — или обращу тебя.

— В кого? Не лезь ко мне и не подходи! Дай пожить спокойнее! — завизжала я.

— Нет, откажешься и умрёшь, потому что не только я хочу тебя забрать.

Он потянулся к моей шее. Я отступила еще на шаг. Я помню, что произошло в прошлый раз и мне этого совсем не хотелось. Я не хочу, чтобы он пытался совратить меня! Но как же я ошибалась в своих мыслях, ему не нужен был секс, он хотел…

— Твоё последнее слово…

Я закрыла глаза и мысленно представила всех, кого потеряю: мама, папа, подруга, Коул, себя… я догадывалась, что он со мной собирался сделать… Этот парень был больным!

Ангел прижимал меня к двери, рядом с которой я стояла. Мне было безумно страшно, но от прикосновений Ангела по телу начинала разливаться странная теплота, и ощущение внизу живота, словно там порхали бабочки. Я очень боялась его, но в то же время очень жаждала. Влечение было очень сильным. Его голубые глаза притягивали, я готова была утонуть в них. Куда же подевалась вся моя решимость избавиться от него? Эти два чувства боролись во мне, и я уже была на грани того что бы ответить «Да, я хочу быть твоей!». Но в комнату постучали, и я почувствовала легкий ветерок. Ангел исчез.

— Ким, ты в порядке? — сонным голосом протянула мама из–за двери. С громкими рыданиями я открыла дверь, и бросилась в объятия мамы.

— Мама! Мамочка! Давай уедим отсюда! Прошу тебя, — истерически, прерываясь из–за рыданий молила я. — Мама, мне страшно! Мы должны уехать подальше отсюда!

— Тише детка! — растерянно приговаривала мама, и гладила по голове. — Тише моя милая. Давай присядем, — начала вести меня мама к моей комнате.

Я отрицательно замотала головой, и упрямо не хотела идти туда. Не то что бы моя комната мне не нравилась, просто сейчас она мне не казалась тем безопасным местечком, в котором можно укрыться от лишних глаз. И та сцена с Ангелом преследовала меня. Теперь моя комната казалась мне мрачной, и очень опасной.

— Хорошо! Если не хочешь в комнату, пойдем на кухню, я приготовлю тебе чай, и ты мне все объяснишь, — понимающе взглянула она мне в глаза.

Все еще рыдая, и находясь в объятиях мамы, мы спустились вниз. В комнате царила темнота, и в каждом темном силуэте я видела Ангела. Мне хотелось поскорее войти в кухню и включить все возможные лампочки.

Наша кухня была просторной. На полу лежала белая плитка. Все шкафчики, полочки, столики, словно впитав тьму, из кремового, и такого аппетитного цвета превратились в грязный серый цвет. Все вокруг казалось мне зловещим. Мама одним легким движением клацнула включатель, и комната залилась ярким желтым цветом.

— Камила, что произошло? — тревожно спросила мама, усаживая меня за стойку. — Я услышала шум… А потом ты выскочила…

Я судорожно начала соображать, стоит ли рассказывать матери об Ангеле, о том, что он преследует меня, угрожает и заставляет делать людей то, что он захочет. Конечно же, стоит! — решила я и, вздохнув, начала говорить.

— Мама, я должна тебе рассказать… — и как только я попыталась произнести ей в голос имя Ангела, мою голову охватила ужасная боль, и я закричала.

В ней как будто взорвалась бомба. Все чувства обострились, и любой малейший звук резал мои уши, и это отзывалось сильнейшей болью в моей голове. Вся комната поплыла перед глазами, а затем все вокруг стало погружаться во тьму. Но я точно знала, что это не проблемы с электричеством, это я теряла сознание.

Когда я открыла глаза, то на моей больной голове лежало полотенце, руку нервно, и плача держала мама. А рядом с диваном взад вперед ходил отец.

— Что произошло? — слабым голосом спросила я.

Надо мной появилось лицо незнакомого мужчины.

— Вы потеряли сознание. Я доктор Эндрю Кофил. Как вы себя чувствуете? — спросил он.

Это был низенький, и немного полноватый мужчина. На вид ему было около сорока лет. Его желтые глаза излучали тепло, а теплые руки ощупывали мой лоб, для проверки, нет ли у меня повреждений. Поймав мой изучающий взгляд, он неловко улыбнулся.

— Голова болит, — все еще слабо промямлила я.

— Камила, вы можете сесть? — присвистнул на букве «с» доктор.

— Кажется да, — я собрала все силы, и заставила свое тело принять сидячее положение.

Мистер Кофил провел еще несколько тестов с его фонариком, осмотрел голову и выписал мне успокоительные таблетки (которые, между прочим, мне совершенно не нужны). Так же доктор запретил мне ходить в школу примерно дня три, это, видите ли, могло плохо повлиять на мое здоровье. Все они, то есть доктор, мама, папа считали, что у меня нервный срыв. Ну, еще бы! Я была уверенна, что мой правильный лечащий врач, уже слышал о том, что меня бросил парень, и я готова поставить все на то, что он думает, что нервный срыв у меня именно из–за этого.

Но я- то знала, из–за чего мне стало плохо, это все произошло из–за внутренней блокады, которая запрещала мне говорить про Ангела. Воспоминания об ужасном вечере не давали мне покоя, и я все еще побаивалась спать у себя в комнате.

Вскоре врач ушел, дав моим родителям еще пару ценных указаний по поводу меня. Я наблюдала за ними, сидя на диване. Доктор Кофил постоянно бросал на меня жалостливые взгляды. Спустя пару минут, я уже была готова убить этого правильного доктора.

После ухода Эндрю Кофила мои родители пошептались о чем–то между собой, и папа пошел в комнату, а мама присела на краешек дивана. Ближе она почему–то не подходила, но у меня не было сил узнавать, из–за чего она так странно ведет себя.

— Ким, мне очень жаль, что все так случилось. Тебе просто нужно отдохнуть и придти в себя. Я знаю, что тебе трудно из–за отъезда Коула, но возможно это все к лучшему, — неуверенно проговорила она.

— Это не может быть так мама! — серьезно проговорила я. — То, что он уехал никогда не будет чем–то хорошим.

Я быстро вскочила с дивана, заслужив этим яркие круги перед глазами, и медленно пошла к себе в комнату, оставив маму сидеть на диване. Она провожала меня серьезным взглядом.

Поднявшись к себе в спальню, я прикрыла за собой дверь и села в кресло качалку. На улице уже было темно, и луна освещала все вокруг, придавая какой–то таинственный вид всему, что днем ничего не значило. Я сидела тихо и слушала, что происходит в доме.

Сразу же после меня мама тихо поднялась к себе в комнату, и дверь протяжно скрипнула под своей тяжестью. Я слышала, как они с папой взволнованно переговариваются, но, к сожалению, я не могла разобрать слов. Наконец все затихло в доме, и единственное что я слышала, это протяжный вой ветра.