Искушение

– Кто это сделал, Джо? Ты позвонил в полицию?

– Я… – Джо сообразил, что должен был позвонить в полицию. Ему это не пришло в голову. Кроме того, он не был уверен, что они могут что-то сделать. – Я хотел сначала обнаружить, как это случилось.

– Зачем?

Слово повисло в воздухе. Он еще не пришел в себя от столкновения с десятикратно повторенным изображением Джулиет. «Зачем?»

Он обхватил ладонями лицо Карен, поцеловал прохладный лоб, перебирая пальцами длинные мягкие пряди волос.

– Все хорошо, все будет хорошо. – Джо крепко прижал Карен к себе, вдыхая ее запах, желая убедиться, что она – реальность, а не образ на экране. – Люблю тебя.

Карен взяла его пальто, повесила на вешалку и вытащила из холодильника лоток со льдом, пока Джо наливал себе большую порцию виски «Джеймсонс». Скользнув в желудок, напиток придал ему немного уверенности и равновесия.

Джо сел к кухонному столу, и Карен показала ему выполненные за день Джеком рисунки. Удивленно разглядывая их, Джо не сразу понял, что на них изображен рыбак с удочкой на краю пирса.

Он улыбнулся и спросил:

– Как он сегодня?

– Спокойно. Я пыталась навести его на воспоминания о… но, кажется, не удалось. Завтра нужно отвести его к зубному врачу – почти всю неделю он не ест, – неожиданно перескочила она на другую тему. – Джек ждал, что ты почитаешь ему.

– Сейчас. Когда он пойдет в детский сад? На следующей неделе?

– Да.

– Как твоя рука? – спросил Джо, глядя на забинтованную руку жены.

– Временами дергает.

Она коснулась его руки, и он впервые заметил, что руки выдают ее возраст. Лицо, несмотря на все испытания, все еще сохраняло молодость, было таким же красивым, как перед свадьбой. И Джо ощутил себя ничтожеством: ведь он обманывал ее.

Дразнящий запах жареного лука и чеснока вызвал чувство голода, несмотря на смятение. За целый день Джо не ел ничего, кроме печенья. Он погладил руку жены.

– Пойду к Джеку. Давай поедим сегодня пораньше.

– Я приготовлю на ужин бараньи отбивные, хорошо?

– Отлично.

– Открыть вино?

– Конечно. – Джо бережно тронул ее щеку и пошел вверх по лестнице, сжимая стакан с виски. Джек в голубой пижаме сидел в кровати, сложив руки перед собой. При виде отца личико его засветилось.

Это мгновение Джо хотел бы остановить. Если бы Джек всегда ждал его вот так, в кроватке, с открытой улыбкой! И чтобы Карен всегда встречала его, обнимая и целуя. Как хорошо им, только втроем, отгородиться от всего, ничего не знать.

– Мне больше не нужно спать в больнице, правда, папа?

– Не нужно, – успокоил сына Джо. – Совершенно не нужно.

– И завтра меня не оставят у зубного врача, да? Он ведь отпустит меня домой?

– Конечно отпустит.

– Ив воскресенье мы пойдем ловить рыбу?

– Обязательно. В воскресенье пойдем на рыбалку. – «Хоть на Луну, если ты хочешь», – подумал Джо.

52

Из патрульной машины, стоящей задом ко входу в парк и отлично укрывшейся от глаз за каменными столбиками и живой изгородью, двум полицейским офицерам открывался прекрасный обзор перекрестка во всех направлениях.

На боковой дороге, примыкающей к шоссе, идущему на восток, в четырехстах ярдах от перекрестка затаились в ожидании еще два полицейских на мотоциклах с работающими моторами. Они прислушивались к голосам коллег по радио.

Джим Тинтри двенадцать лет служил в дорожной полиции. Этот высокий человек когда-то был бегуном-марафонцем и до сих пор сохранил атлетическую фигуру. Восемь лет назад под колесами пьяного водителя, мчавшегося на большой скорости, погибла его единственная дочь. Сидя в патрульной машине с микрофоном в руке, он пристально следил за каждым водителем-лихачом. Сержант Берни Симпсон, его коллега и начальник, разделял его неприязнь к нарушителям, но все же склонен был относиться к автомобилистам помягче.

9:20 утра. Подходит к концу час пик, поток машин на загруженной четырехполосной дороге стал меньше, чем час назад. Радио затрещало. Диспетчер сообщил подробности инцидента в порту, на другом конце города, потом стало тихо. На дороге восток–запад зажегся желтый – Джим Тинтри внимательно следил за перекрестком. Мчится серый фургон с нарушениями, обгоняет грузовик. Зажегся красный. Фургон проскакивает. Оба офицера синхронно кивают друг другу. Тинтри нажимает кнопку на микрофоне.

– Серый «транзит». А 400 А.

Один из мотоциклистов откликается:

– Роджер.

Показание на диске радара «Спидмен» – 52 мили в час.

– Красный свет и скорость 52.

– Давай за ним! – Рев мотора и вой сирены заглушили голос.

Офицеры ослабили внимание к дороге север – юг, пока на ней горел зеленый; они сосредоточились сейчас на направлении восток–запад. С холма спускался равномерный поток автомобилей и за перекрестком вливался в широкую Викториан-авеню, которая через милю упиралась в берег моря. В основном шли частные машины. Запоздалые ездоки. Маменьки, везущие своих чад в детский сад.

Каждый любитель ехать на красный сигнал светофора – это потенциальный убийца. Их надо почаще встряхивать. За свою карьеру Тинтри повидал много аварий. Самые ужасные происходят на перекрестках. Жуткое зрелище, когда фургон на скорости 50 миль в час врезается в маленький автомобиль, это никогда не вычеркнуть из памяти: прелестные девушки с оторванными конечностями, с вылезшими из орбит глазами, сожженные до черноты трупы.

Ярость всколыхнулась в нем, когда он увидел мчащийся по дороге со скоростью 60 желтый «фольксваген». К счастью для водителя, у Тинтри не было направленного на эту дорогу радара. «Фолькс» подлетел к светофору на желтый и успел проскочить перекресток.

– Безмозглый ублюдок, – пробормотал Тинтри. Зажегся красный.

– Сколько еще ты думаешь простоять здесь, Джим? – спросил коллега. Хотя Берни был начальником, он чаще спрашивал указаний, чем давал их. Он не считал для себя необходимым принимать решения.

– До полдесятого? – Всегда есть люди, которые опаздывают на работу и спешат.

– Конечно.

Дорога восток–запад почти опустела, по ней двигались только одинокий мопед и молоковозка. Велосипедист проехал, крутя педали и сопротивляясь встречному ветру. Стояло чудесное ясное утро, в чистом воздухе пахло свежестью. С западного направления сейчас должен был появиться новый поток машин. Впереди женщина выгуливала лабрадора, пес бесцеремонно задирал лапу.

– Чертов говнодел! – презрительно прошипел Берни Симпсон. Он не терпел собак. Джим Тинтри сохранял спокойствие, он сам имел собаку, о чем Симпсон, казалось, всегда забывал.

Неожиданно тишину утра разорвал рев двигателей. Медленно параллельно друг другу тащились два грузовика, тормозя движение. Джим проследил, как они проехали перекресток на зеленый свет, за ними – несколько автомобилей. Светофор сменился на желтый. «Мерседес» проскочил, остальные притормозили. Молодцы, подумал о них Тинтри и переключил внимание на направление север–юг, на котором горел зеленый. Колонна машин проследовала к югу, последней шла красная спортивная «тойота», скоро ее задние огни растворились вдали.

Со стороны перекрестка слышно было, как двигатели набирают обороты.

Автомобили, стоящие перед красным сигналом, готовились тронуться с места, хотя зеленый пока горел в направлении север–юг.

– Эй! – окликнул он напарника, нажав на микрофоне кнопку включения.

Тинтри показывал пальцем, но Берни Симпсон уже и сам понял, что происходит.

– Боже! – прошептал Тинтри, не веря своим глазам. Он дернул вниз ручку дверцы, выбрался из машины и в мгновение ока пробежал отделявшие его от перекрестка двадцать ярдов.

К счастью, движение снова уменьшилось. Справа приближалась одинокая зеленая легковушка устаревшей модели, за рулем сидела женщина. За ее спиной взревел мощный двигатель. Офицер обернулся. С холма, на большой скорости, к перекрестку несся бронзовый «ягуар».

У Тинтри похолодело внутри. В панике взгляд его метался от одного автомобиля к другому, но они продолжали сближаться, словно магниты. Полицейский закричал что было сил, замахал поднятыми над головой руками.