Естественные причины

Пожалуй, только глаза – проницательные, бледно-голубые – намекали на исключительность его дарований. Он был признанным специалистом по инфекционным заболеваниям, по лечению на критических стадиях и по внутренним болезням. Но кроме того, он слыл человеком широко образованным, мастерски играл в шахматы, отлично разбирался в живописи. В МЦБ не было другого педагога, который бы относился с таким уважением к мнениям студентов и практикантов, и никто не учил их с таким мастерством.

Бленкеншип, уже в халате и перчатках, встретил носилки в то время, как группа «скорой помощи» вынимала их из машины, быстро протянул Лизе руку и представился. Находясь по другую сторону носилок и по-прежнему зажимая нос Лизе, Сара видела, что это первое прикосновение стало началом обследования.

Пока они попали в палату А, один из основных медико-травматических залов, Сара почти закончила описание состояния больной. Бленкеншип распорядился, чтобы лаборантка сразу же взяла анализ крови, а медсестра из родильного отделения принесла монитор для плода. Кивком он дал им знак приступить к делу. В этот момент кровь начала сочиться через марлевую повязку, которая покрывала место, куда ввели капельницу. Лицо Бленкеншипа не изменилось.

– А теперь, Лиза, – произнес он ровным голосом, – хочу попросить вас набраться терпения и простить нас, если вам покажется, что мы не рассказываем вам о том, что происходит. Через несколько секунд вы не сможете отличить друг от друга всех врачей, которые займутся вами. Помимо меня основными врачами будут доктор Хелен Стодард, гематолог, и доктор Эндрю Трюскот, хирург. Ее задача состоит в том, чтобы помочь нам остановить кровотечение, а он должен будет позаботиться о вашей руке, которая в данный момент не получает достаточно крови. И, понятно, с нами будут доктор Болдуин и доктор Снайдер, которые примут вашего ребенка, как только мы стабилизируем ваше состояние.

– Ребенок в нормальном состоянии? – спросила Лиза.

Бленкеншип посмотрел на медсестру из родильного отделения, та кивнула в сторону монитора. Сердцебиение нерожденного ребенка было выше нормы, что часто свидетельствовало о неблагополучии.

– Ребенок находится в состоянии некоторого напряжения, – ответил Бленкеншип. – Мы внимательно следим за его состоянием.

В этот момент в зал влетела Хелен Стодард, которая возглавляла отделение в другой больнице и иногда консультировала в МЦБ. Не стыдясь своей принадлежности к «старой школе», как она любила выражаться, Хелен открыто критиковала заигрывание МЦБ со «сторонними игроками» – ее определение приверженцев альтернативной медицины. На одном из семинаров она выступила против включения любых непроверенных наукой методов лечения. Бленкеншип и Сара, возражая, выступали за использование некоторых методов лечения, проверенных на практике, таких, как иглотерапия и мануальная терапия, и за тщательную научную оценку того и другого.

– Как наши дела, Ели? – спросила Стодард, бросив лишь беглый взгляд на Сару.

– Изучение прекращено. Заказано десять единиц.

– Крови, а также плазмы?

– И того и другого столько, сколько мы можем получить.

Хелен Стодард быстро осмотрела кожу, рот и ногти Лизы. Марля вокруг иглы капельницы совершенно промокла. Кровь из нее капала на простыню и на пол. Из прокола в вене также сочилась кровь.

– Раньше были проблемы с кровотечением? – спросила она Бленкеншипа.

– Абсолютно никаких.

Стодард задумалась на несколько секунд.

– Мы не можем ждать результатов лабораторных анализов. Думаю, надо использовать для переливания имеющиеся у нас кровь и плазму и добавить в кровь гепарин.

В зал вошли запыхавшиеся Рэндал Снайдер и Хейди Гласмен. Почти сразу же появился и Эндрю Трюскот. Хейди сменила Сару возле больничной кровати, а Трюскот, Сара и Снайдер отошли к дверям.

– Она в тяжелом положении, – сказала Сара.

Снайдер взглянул на монитор плода.

– Так же, как и ребенок, – сказал он. – Вы начали вводить ей питосин?

– Только в машине. У нее раздвижка всего на пять сантиметров.

– Боже!

Трюскот потратил не больше минуты на осмотр рук и ног Лизы. Затем с необыкновенной легкостью ввел обезболивающий состав под кожу в ее шее, нащупал подушечками пальцев две точки и воткнул иголку большой пропускной способности в яремную вену. Затем он пропустил катетер через полую часть иглы и закрепил его. Был открыт критический второй путь для переливания крови.

– Так или иначе, но придется отвезти ее в операционную, – сказал Эндрю, вернувшись к двери. – Пока что ничего не могу сказать о ее левой руке и о ногах. Но правая... Можно ли ей сделать кесарево сечение?

Снайдер подошел к Хелен Стодард, недолго пошептался с ней и, вернувшись, покачал головой.

– Похоже, мы уже подошли к ситуации, когда надо выбирать между матерью и ребенком, – шепнул он. – Хелен и Ели решили не ждать подтверждения анализов о ВСК и начали вводить гепарин. Они считают, что девушка не перенесет сечения.

Гепарин от ВСК. Саре всегда казалось, что применение этого средства в подобных случаях – ужасающий парадокс. Шли на внутривенное вливание мощного антисвертывающего препарата пациенту, который и так уже был при смерти от кровотечения. Идея заключалась в том, чтобы использовать лекарство для рассасывания сгустков и восстановить кровообращение в затронутых конечностях и жизненно важных органах. В то же время постоянное переливание должно пополнять потерю крови и заменять свертывающие факторы. Подобное терапевтическое балансирование можно было сравнить с цирковым представлением на канате, которое зачастую заканчивалось неудачей.

Сара посмотрела на женщину, о которой она пеклась шесть месяцев, сейчас ее совсем заслонила группа медсестер и врачей. Сама Сара пока что сделала немного. Конечно, утешала она себя, Эндрю Трюскот и другие действующие лица этой медицинской драмы были опытнее ее. Но Лиза оставалась ее пациенткой, и все, что она отрабатывала эти месяцы с Лизой, тоже могло бы помочь в этой критической ситуации. При условии, конечно, что Стодард и Ели Бленкеншип позволят ей подключиться.

Она извинилась и торопливо пошла в подвальное помещение, слабо освещенные туннели которого соединяли все здание МЦБ. Ее запиравшийся на ключ медицинский шкаф находился в здании «Тайер». На первых трех его этажах располагались офисы администрации, а на двух верхних – спальни для обслуживающего персонала. Сара поднялась на лифте. Несколько минут спустя она сбежала по лестнице с шестого этажа и вихрем понеслась через туннели обратно в операционную. К груди она прижимала коробочку красного дерева с иголками для иглотерапии. Эту коробочку подарил ей доктор Луис Хан. Впервые она встретилась с этим миссионером китайского происхождения, когда работала учительницей по линии Корпуса мира к северу от Чанг Мея в Таиланде. До самой своей смерти три года назад он оставался ее наставником в искусстве врачевания. Китайская надпись на коробке, красиво вырезанная самим Ханом, гласила: «Лечебная сила Господа скрывается в нас самих».

Как только Сара переступила порог операционной А, она почувствовала, что положение изменилось к худшему. По трубке, продетой через нос Лизы в ее желудок, стекала во всасывающую бутылку на стене непрерывная струйка крови. Моча, отходящая через катетер, была тоже малинового цвета. Пепельно-бледный Рэндал Снайдер стоял около монитора плода: сердцебиение нерожденного ребенка Лизы было на пределе, необходимом для поддержания жизни.

– Что происходит? – спросила Сара, подойдя к нему.

– Думаю, мы потеряли его, – прошептал Снайдер. – Мы можем сделать кесарево сечение сейчас же и, может быть, успеем спасти младенца. Но Лиза не выживет.

– А вообще у нее есть шансы?

– Не знаю. Дело совсем скверное.

Мгновение Сара колебалась, затем направилась к Хелен Стодард и Ели Бленкеншипу.

– Разрешите обратиться к вам обоим? – произнесла она.

Сначала Сара подумала, что Стодард не станет ее слушать. Но, возможно, вспомнив, что Сара была практиканткой, отобранной самим Бленкеншипом, гематолог отошла немного в сторону. Бленкеншип последовал за ней.