Естественные причины

– Что что-то? Отчего это? – спросила она. – Это не повредит малышу?

– Мы узнаем об этом в клинике, – ответил Снайдер. – А пока что я отчетливо слышу сердцебиение.

– Его... – хрипло уточнила Лиза.

– Извините?

– Его сердцебиение. Доктор Болдуин направляла меня на ультразвук. Я назову его Брайен.

Сирена «Скорой помощи» смолкла, как только машина подкатила к фасаду дома.

– Лиза, – успокаивал Снайдер, – знаю, что это нелегко, но чем больше вы расслабитесь, тем медленнее будет течь ваша кровь, и тем больше шансов остановить кровотечение. Не хотите ли вы, чтобы мы кому-нибудь позвонили? Вашим родителям? Брату или сестре?

Лиза немного подумала и потом решительно покачала головой.

– Я и Хейди – вот вся моя семья, – сказала она.

– Хорошо. Сара, не позвоните ли вы в МЦБ?.. Сара?

Закрыв глаза, Сара прижала указательный, средний и безымянный пальцы к левой радиальной артерии Лизы, пытаясь оценить шесть расположенных там пульсов, которые использовались только иглотерапевтами и лекарями китайской медицины. Левые пульсы говорили о состоянии сердца, печени, почек, тонких кишок, желчного пузыря и мочевого пузыря. Много раз, особенно когда пациенты жаловались на что-то неопределенное, внимательное прощупыванию трех поверхностных и трех глубоких пульсов на кисти каждой руки давало отгадку причины болезни и помогало определить место вкалывания иголок при иглотерапии.

– Ой, простите, – отозвалась Сара. Эта проверка многого ей не дала, так как Лиза находилась в возбужденном состоянии и ее кровоток был сильно нарушен. А поскольку в правой руке кровообращение практически остановилось, то вряд ли стоило проводить там проверку.

– Я позвоню доктору Бленкеншипу и попрошу, чтобы он ждал нас с кем-нибудь из гематологов.

– Спасибо.

Группа оказания помощи быстро вошла в многолюдную комнату. После краткого объяснения Рэндала Снайдера Лизу положили на носилки и начали прилаживать прибор для переливания крови к ее левой руке. Сара направилась в прихожую к телефону.

– Доктор Болдуин, не оставляйте меня, – взмолилась Лиза.

– Я сейчас же вернусь.

– Пожалуйста, скажите мне – я умру?

Сара надеялась, что в ее голосе прозвучит больше убежденности, чем она испытывала в этот момент.

– Отбросьте эти мысли, Лиза, – сказала она. – Сейчас важно, чтобы вы не теряли самообладания. Вы должны использовать то внутреннее видение, которое мы отрабатывали. Как вы думаете, это вам под силу?

– Я... я как раз этим и занималась, перед тем как все началось. Один раз я даже увидела шейку матки. Действительно увидела.

– Верю, замечательно. Ну, а теперь вам следует заняться этим снова. Сконцентрируйтесь на том, чтобы увидеть течение крови по жилам и внутреннее устройство ваших рук. Это очень важно. Я помогу вам, когда мы приедем в МЦБ; Доктор Бленкеншип, терапевт, который будет вас лечить, – прекрасный врач. Я собираюсь позвонить ему. Он будет ждать вас вместе с гематологом. Сообща мы справимся.

– Обещаете?

Сара поправила развившиеся колечки волос на влажном лбу Лизы.

– Обещаю, – ответила она.

– Капельница установлена, – сказал кто-то из группы помощи. – Переливание по два пятьдесят.

Снайдер кивнул.

– Сара, я, пожалуй, позвоню сам, а вы поезжайте в МЦБ на «Скорой» вместе с Лизой. Хейди поедет со мной.

Сопровождая покидавшую дом группу помощи и делая все возможное, чтобы остановить кровотечение из носа и рта Лизы Саммер, Сара пыталась как можно больше припомнить о другой женщине, у которой развилось ВСК, хотя беременность проходила нормально, обычным порядком повторялись схватки, а потом произошли неожиданные катастрофические изменения в системе свертывания крови. Точно так, как происходило сегодня.

И пока Сара помогала устраивать Лизу в «Скорой помощи», ее растревоженное сознание терзал тот же вопрос, который поставил в тупик врачей «той» женщины: «Почему?»

Глава 4

Из девяти зданий больницы штата, которые были куплены Медицинским центром Бостона, шесть все еще использовались по назначению. Два снесли и оборудовали на их месте парковочные стоянки. Третье, осыпающееся шестиэтажное кирпичное сооружение с надписью над входом: «Чилтон», забросили и огородили забором, еще когда Сара начала свою практику; так все осталось и поныне... – молчаливое напоминание о нынешних финансовых трудностях.

Здание «Чилтон» и гаражи отделялись от больницы широким круговым проездом. Петля включала в себя просторный, покрытый травой двор, на котором кое-где росли кустарники и стояло с полдюжины пластиковых дачных столиков. Гленн Пэрис назвал это место «двором больничного городка», куда могли проехать только машины администраторов и руководителей отделений на отведенные для них парковочные квадраты, а также машины «скорой помощи».

Поездка от улицы Ноултон до. МЦБ, ускоренная сиренами полицейской машины и «скорой», заняла пятнадцать минут. Сидя рядом с Лизой Саммер в задней части накренившейся «Скорой», Сара услышала сообщение по рации, что в пути находится пациент первейшей очередности. Она представила себе охранников, лица которых сразу стали важными, торопливо открывающих ворота безопасности и очищающих от машин место перед ними.

Схватки у Лизы повторялись теперь примерно через каждые четыре минуты, стали продолжительнее и болезненнее. Однако осторожная проверка Сары показала, что шейка матки раскрылась только на четыре сантиметра – до родов было еще далеко. Кровотечение из носа и рта несколько усилилось. И хотя левая рука и ноги все еще были теплыми и сохраняли капиллярное кровообращение, правая рука Лизы потеряла чувствительность до самого локтя.

– Крепитесь, Лиза, – подбадривала Сара. – Мы почти доехали.

Когда они повернули на въездную дорогу к Центру, Сара попыталась вспомнить все, что ей было известно о ВСК. Она никогда не сталкивалась с этим явлением за годы обучения. Ее знания фактически сводились к тому, что она почерпнула из одной-двух лекций в медицинском училище, из того, что ей удалось вычитать и вынести из эпизодических конференций. Хирургическое вмешательство, шок, сепсис, большая травма, чрезмерная доза наркотиков, токсические вещества, быстрое отделение плаценты – любые виды повреждения человеческого организма могут привести к ВСК. Это было редкое и необычайно тяжелое осложнение, которое чаще всего приводило к гибели пациента.

Но Лиза Саммер не была травмирована и не болела. Она была здоровой молодой женщиной, и беременность ее протекала нормально. «Может быть, это вовсе и не ВСК», – подумала Сара.

Сирена смолкла, когда они подъехали к больнице. Сара быстренько измерила давление и осмотрела Лизу, мысленно готовясь к тому, как она доложит о больной доктору Ели Бленкеншипу. В ее задачу входило изложить факты с полной объективностью, тщательно избегая своих собственных диагностических догадок. Пока диагноз не подтвердится, предполагать какой-то один вариант и исключать другие было глупо, а потенциально очень опасно. «Предположения превращают меня и вас в ослов» – так охарактеризовал этот принцип один из профессоров.

Ели Бленкеншип соотнесет ее информацию со своими наблюдениями. А потом предложит свой вариант диагноза и лечения. А между тем, если нужно будет срочно принимать какие-то меры до выяснения окончательного диагноза, им просто придется прочитать тихую молитву и сразу приступить к действиям, которые покажутся наиболее целесообразными.

В этом случае, когда две человеческие жизни уже повисли на волоске, вряд ли они станут ждать результатов лабораторных анализов, чтобы начать лечение. А лечение ВСК само по себе связано с угрозой для жизни. Сара знала, что Лизе Саммер предстоит дьявольски трудный день, так же как врачам, медсестрам и техническому персоналу, которые будут сражаться за ее жизнь и жизнь ребенка.

И этот неотступный, мучительный вопрос: «Почему?»

Когда машина выруливала задом к приемной платформе отделения «Скорой помощи», Сара увидела Ели Бленкеншипа, который поджидал их у дверей. Как всегда, он впечатлял своей внешней мужественностью. Если бы, не зная его, она попыталась угадать род его занятий, то ей прежде всего пришли бы на ум вышибала в пивной, портовый грузчик или водитель тяжелой машины. Главный врач МЦБ был здоров как бык, ростом несколько ниже шести футов, но с массивной грудью и головой, которые разделялись почти незаметной шеей. Он был совершенно лысым, если не считать черные клочки волос, как у монаха. Под широким лбом нависли густые брови, а мускулистые руки напоминали руки борца. Даже только что побрившись, он производил впечатление заросшего щетиной.