Безумие Джоула Делани

Я взглянула на Джоула. У него было ужасно бледное, как будто даже испуганное лицо. Мне стало ясно, что оставлять его здесь ни в коем случае нельзя.

Когда наконец вернулся дежурный, чтобы поторопить меня, я предложила Джоулу:

– Давай пригласим частного психиатра.

– Зачем? – спросил он с беспокойством, но потом вдруг добавил: – Может быть, ты и права. Лучше сказать им, что я принял ЛСД.

– О Джоул, вот и хорошо, – обрадовалась я, сознавая в то же время его тонкую игру: он только соглашался сказать кое-что им, но ни в чем не признавался мне.

– И тогда мне не понадобится психиатр, – резонно заметил он.

– Джоул, дорогой, но ведь нам надо убедиться, что ты не примешь его опять, – возразила я и, прежде чем он успел что-нибудь сказать, поспешно добавила: – Послушай, это будет всего лишь Эрика Лоренц.

Джоул просветлел. Он видел Эрику, когда приезжал к нам на побережье во время каникул, и она, похоже, произвела на него большое впечатление. Во всяком случае, в течение нескольких лет он иногда спрашивал о ней. Возможно, к тому же ее фривольные манеры помогали преодолеть страх перед врачом-психиатром.

– Ну если это только Эрика, – пробормотал он.

Моя миссия была завершена, и теперь мне хотелось поскорее исчезнуть, пока не возникло дополнительных осложнений. Когда я поцеловала его в щеку, Джоул похлопал меня по плечу, и я почувствовала себя прощенной.

Однако когда мы с Шерри шли по темному коридору, меня не покидало чувство тревоги. Я поняла, что мы просто заключили молчаливый договор, чтобы обмануть врачей.

Благодаря Эрике осмотр Джоула психиатрами прошел гладко, и через десять дней его признали здоровым. Я пришла за ним в среду днем со свежей сменой белья, наручными часами, ключами и деньгами, хранившимися в его персональном пакете. Джоул был в прекрасном настроении. У меня в памяти запечатлелось его сияющее лицо.

Но когда мы покидали психиатрическое отделение, словно какая-то тень скользнула по лицу Джоула. Оказавшись на свежем холодном воздухе, он вдруг совершенно переменился. Лицо его сделалось тревожным и напряженным. От жизнерадостного настроения не осталось и следа. В то время мне казалось, что я все понимаю: двенадцать дней в подобном заведении делают человека беспомощным перед внешним миром.

Мы прошли до Первой авеню и поймали такси. Но когда надо было назвать адрес, Джоул заколебался.

– Ты не хочешь домой? – удивилась я.

– У тебя не найдется комнаты на несколько дней? – спросил он.

Я попросила водителя отвезти нас на Восточную, 64, и мы молча поехали домой. Рассеянно скользя взглядом по фасадам магазинов, я пыталась понять, что происходит с моим братом, и в то же время мысленно переделывала свой кабинет в удобную спальню. Когда мы свернули с Первой авеню, я украдкой взглянула на Джоула и с удовлетворением обнаружила, что он откинулся на спинку сиденья и, по-видимому, немного расслабился.

Дети еще не вернулись из школы, и наше прибытие не вызвало никаких особых эмоций. Вероника выключила пылесос, чтобы открыть дверь, и, как истинная пуэрториканка, восприняла неожиданное появление брата как нечто само собой разумеющееся. Она застенчиво приветствовала его и тут же сходила за чистыми одеялами и простынями, после чего приготовила нам кофе. Когда мы уселись в гостиной, Барон подошел, обнюхал нас и ушел.

– Уолтер где-нибудь тут. Наверное, спит, – сказала я, надеясь, что Джоул не рассчитывал на трогательную встречу.

Но каких-либо признаков разочарования я не заметила. Он был скорее вялым, просто сидел и смотрел на дрова, сложенные у камина.

– Хочешь, разведем огонь? – предложила я.

– Да, неплохо бы, – ответил он рассеянно.

Я подождала немного и, поскольку он не двинулся с места, скомкала кусок газеты, сложила щепки и сверху положила два полена лимонного дерева. Когда я разожгла огонь и отодвинула заслонку, мне пришло на ум своеобразное объяснение поведения Джоула. Возможно, для человека, только что вышедшего из больницы, такая работа, как разведение огня в камине, представлялась слишком тяжелой.

Воспоминание о больнице сообщило моим мыслям новое направление. После того как Вероника принесла поднос и удалилась, я сказала:

– Ты знаешь, Эрика не принимает пациентов дома. У нее кабинет в больнице.

Мне хотелось намекнуть ему, что нужно бы позвонить и договориться о встрече. Но мои ухищрения, как всегда, не увенчались успехом. Он только рассеянно кивнул. Я подала ему чашку. Он поставил ее на стол перед собой и продолжал неподвижно сидеть, глядя на языки голубоватого пламени в камине.

Я пила кофе в полной тишине, пока перезвон каминных часов не напомнил мне, что скоро должны прийти из школы Кэрри и Питер. Они посещали частную школу, которая очень нравилась Теду и находилась на Восточной, 80. В хорошую погоду они возвращались домой пешком. Поэтому их можно было ожидать в любую минуту. А я так и не получила никаких подтверждений того, что Джоул действительно начнет лечиться. Но у него могли быть обычные затруднения с деньгами. Свободная профессия не приносила больших доходов.

– О деньгах не беспокойся, – сказала я. – С Эрикой я сама расплачусь, а ты потом мне отдашь.

Но после этого он вдруг поднялся.

– Ты меня поселила в кабинете?

Я не сразу смогла ответить, и только смотрела, как он, приложив ладонь ко лбу, идет по лестнице. У него опять был мрачный и усталый вид.

– У тебя все в порядке? – спросила я.

Мне показалось, что с ним произошла какая-то внезапная перемена, но я понятия не имела, в чем она заключалась.

Джоул не обернулся и даже не остановился.

– Я устал, – пробормотал он. – Пойду полежу немного.

Это было сказано достаточно мягко и спокойно, но когда я посмотрела ему вслед, мне почему-то стало страшно, и я не решилась последовать за ним. Он быстро скрылся за дверью. И тогда я подумала, что, быть может, освободив Джоула из «Бельвю», я тем самым затронула нечто совершенно мне неподвластное.

Вскоре явились дети. Весть о новом обитателе нашего дома они встретили с энтузиазмом – не столько из семейных чувств, сколько оттого, что Джоул побывал в «Бельвю». Когда я не могла вызволить его оттуда, они очень беспокоились.

– Держу пари, ему здорово досталось, – заявила Кэрри. – На него набрасывались сумасшедшие!

Она принялась изображать, как это происходило. Питер, обычно более сдержанный, был столь увлечен ее пантомимой, что решил, показать собственную версию. Мне пришлось положить конец представлению.

– Он сейчас отдыхает. Постарайтесь вести себя тише.

Они тут же присмирели. Питер с таким видом принялся готовить уроки, что я не могла не почувствовать немого упрека. Кэрри тем временем на цыпочках прошла в свою комнату, где провела длинный телефонный разговор со своей самой близкой подругой Кэролайн о превратностях домашней жизни. Подобная беседа уже происходила совсем недавно. Отец Кэролайн, худой впечатлительной девочки с кудрявыми волосами, был весьма раздражительным человеком.

Но вечер продолжался. Я правила гранки моей новой книги. Вероника почистила овощи к обеду, потом оделась и отправилась в Испанский Гарлем – она посещала курсы машинисток. Похоже, она собиралась в скором времени покинуть нас.

Потом я вспомнила, что сегодня среда, и, поскольку дети были фанами «Рэйнджерс», мне следовало уже позаботиться об обеде: матч начинался в половине восьмого, и они обычно отправлялись в Медисон-Сквер-Гарден к семи.

В половине седьмого я пошла будить Джоула и уже собиралась постучать в его дверь, но, услышав, что он разговаривает по телефону, замерла с поднятой рукой. К моему удивлению, Джоул говорил по-испански и к тому же совершенно изменившимся голосом. В ту ужасную ночь, когда я нашла его в полубессознательном состоянии, он тоже говорил очень странно. Тогда у меня возникло ощущение, будто собственный голос стал для Джоула чужим. Но теперь я слышала совсем другие интонации – грубые, резкие, чуть ли не злобные.

Такого я никак не ожидала от Джоула и в первую минуту просто растерялась. Мне пришло на ум, что, может быть, Вероника еще не ушла и разговаривает со своим приятелем. Но ведь я сама проводила ее до двери, и к тому же приятель Вероники никак не мог оказаться в моем рабочем кабинете. Пока я размышляла, разговор неожиданно резко оборвался. У Меня даже возникло сомнение: не почудился ли он мне. Я постучала и, когда Джоул отозвался, вошла и увидела, что он лежит на моей кушетке.