Без лица

— Я думаю, это прекрасно, что школьный учитель находит время для волонтерской работы. Просто замечательно!

— Я только помощник учителя, поэтому занят неполный день. Могу выделить для больницы несколько часов. К тому же я владею языком, на котором говорят многие пациенты.

— Вы заставляете меня чувствовать стыд. Похоже, мне следовало бы как минимум разносить тут бесплатные обеды.

Он улыбнулся.

— У вас есть время для чашечки кофе? Я как раз собирался…

— Простите, но меня убьют, если я не разнесу все заказы. — Она с виноватой улыбкой забрала у него букеты. — Мы с мамой поднялись в три утра, чтобы все приготовить.

— Вы слишком много работаете, прекрасная Лили. Послушайте, я знаю, у вас мало времени, но можно попросить у вас небольшой совет?

— Конечно, — с улыбкой ответила она, направляясь к больничному входу. — Ваша защита будет кстати, там у них не родильное отделение, а какое-то логово нацистов!

Намзул бросил на нее недоуменный взгляд, но Лили только махнула рукой, словно объяснять было нечего. Он открыл перед ней дверь.

— Я подумываю о продаже квартиры.

— О, я и не знала, что у вас есть квартира. На Брик-лейн, да?

Он кивнул.

— Я думаю, будет лучше съехать оттуда, но для местных квартира слишком убогая, так они говорят. — Он издал сдавленный смешок.

— Намзул, вы озолотитесь! Совсем неплохо для ассистента учителя.

Он пожал плечами:

— Мне помогли родственники, и когда я покупал квартиру, в том районе никто не хотел жить. Уверяю вас, Лили, это крошечная коморка.

— Так чем же я могу помочь? — спросила она, высматривая поворот в западное крыло.

Словно по волшебству появилась медсестра.

— Ох, мисс By, еще цветы. И все в мое отделение?

— Боюсь, что да, сестра… — Лили никак не могла вспомнить ее имя.

— Сестра Бекитт, — недовольно ответила та, — можете называть меня «сестра».

— Четыре букета для вашего отделения, сестра.

— В самом деле? Не могли бы вы порекомендовать своим клиентам покупать не только цветы, но и вазы? У нас, знаете ли, не склад керамики!

Презрительно скривив губы, она проплыла мимо них.

— Вот сука, — буркнула Лили.

— Зависть — это проклятие. Только посмотрите на ее варикозные вены. И униформа ей, похоже, тесновата.

Слова Намзула рассмешили Лили.

— Давайте пройдемся, — предложила она. — Расскажите мне о вашей квартире.

— Ну, в квартире не хватает ярких красок, свежести. У меня нет денег, чтобы купить новую мебель или сделать ремонт, но, по словам риелтора, обычно новые владельцы предпочитают сами его делать. Стены там просто выкрашены в грязно-белый цвет, и я подумал, что несколько ваз с цветами… В общем, я подумал, что цветы помогут… ну, вы понимаете, быстрее продать ее.

— Да, конечно! Вы хотите, чтобы я посоветовала вам что-нибудь, или сразу закажете? Тогда мне нужно знать количество букетов, на какую сумму вы рассчитываете и так далее.

Они остановились перед лестницей в викторианском стиле.

— Мне не следовало бы просить о таком одолжении, но я ума не приложу, что делать, а моя квартира прямо за углом, — застенчиво улыбнулся Намзул. — Вы не могли бы заскочить на минутку и подсказать, что нужно купить? Вы гораздо лучше меня в этом разбираетесь.

Лили нахмурилась. С одной стороны, у нее действительно не было времени. С другой, Намзул был ей симпатичен. Все четыре года их знакомства, когда она привозила цветы в больницу, он встречал ее улыбкой, неоднократно помогал с объемными и неудобными букетами, был мил и приветлив. Он никогда ни о чем ее не просил, и, хотя они не были близкими друзьями, порой вместе пили кофе, сидели в больничном дворике и всегда неплохо ладили. Лили чувствовала, что Намзул — очень одинокий человек, который старается не показывать этого, разыгрывая из себя весельчака. К тому же он не пожирал ее глазами, как это делали другие мужчины в больнице. С ним она чувствовала себя в безопасности.

— Ну… — Она растерялась, не зная, что ответить.

— Пожалуйста, Лили, помогите мне. Если я продам квартиру, то угощу вас обедом. Вы же знаете, я заплачу за цветы столько, сколько скажете.

Она улыбнулась и пожала плечами.

— Хорошо. Я вернусь примерно… дайте подумать… — она взглянула на часы, — минут через десять. Мне еще нужно в магазин за новой порцией цветов, а потом снова в больницу, поэтому времени практически нет. Я забегу к вам буквально на одну секунду.

Намзул склонился и поцеловал ей руку.

— Спасибо, Лили. Я обещаю, две минуты. Просто взглянете на комнату, а потом подготовите заказ, когда вам будет удобно.

— Хорошо. Только позаботьтесь, чтобы мне было где оставить фургон. У меня нет времени на поиск места для парковки.

Он махнул рукой, словно такой проблемы не существовало.

— Фургон — это ерунда. На Брик-лейн много магазинов, поэтому туда целый день подъезжают грузовики. Найдете вывеску «Джахан Балти Квизин». Я живу над рестораном, верхний этаж. Там есть переулок, в котором вы сможете ненадолго оставить фургон. Это погрузочная площадка.

— Отлично. Только не заставляйте меня ждать, — предупредила она, спускаясь по лестнице с охапкой цветов в руках.

Когда Лили прибыла на место, все оказалось в точности так, как говорил Намзул. Она легко нашла место для парковки, а захлопнув дверцу фургона и заперев замок, сразу увидела дверь — прямо под вывеской «Джахан Балти Квизин». За дверью оказался темный холл. И лестница. Из ресторанчика внизу долетал аромат карри, напоминая Лили, что она пропустила обед. Не то чтобы ей нравилась острая кухня северной Индии, просто она позавтракала около трех утра, а сейчас был почти полдень. Поэтому мысль о лепешке наан и тарелке густого, насыщенного соуса карри с курицей не казалась такой уж отталкивающей.

Намзул высматривал ее, перегнувшись через перила.

— Я ваша, но только на одну минутку, — со смехом предупредила Лили.

— Хорошо, хорошо, — кивнул он, — мне больше и не нужно.

Лили поднялась. Намзул сиял от счастья.

— Добро пожаловать! Заходите и расскажите, как мне озолотиться.

Она сразу представила, как весенние нарциссы оживят помещение. Ему даже не придется особенно потратиться: всего несколько ярких букетов, и комната преобразится. Она как раз размышляла, куда лучше поставить солнечно-белые маргаритки, как в ноздри ударил новый запах. Аромат специй исчез, Лили ощущала только резкий запах химикатов, который исходил от старой футболки, прижатой к ее лицу. Из последних сил она повернулась, и ее миндалевидные глаза в диком ужасе уставились на человека, которого она совсем недавно считала своим другом. Намзул сильнее прижал тряпку, и она, захлебнувшись криком, начала терять сознание. Он ее изнасилует? Она подумала о Джеке, и из уголка глаза скатилась слеза. У Лили подкосились ноги, но Намзул подхватил ее и осторожно уложил на старый коврик. Почему-то она не могла оторвать взгляд от паука, ползущего по белой стене, на фоне которой так хорошо смотрелись бы нарциссы. Она испугалась, что паук может упасть в карри и что Джеку теперь никто не продаст голландские тюльпаны. Мысли путались. Пальцы тьмы, пропитанные запахом бензина или скипидара, а может быть, денатурата, она не знала, все крепче впивались в ее сознание и в конце концов овладели им.

Лили так и не услышала, как Намзул тихо попросил у нее прощения, не почувствовала, как двое мужчин быстро снесли ее вниз, положили в ее же фургон и повезли в сторону речного клуба на Ли. Придя в себя, она почувствовала, как покачивается лодка. Ее окутала сырость. И еще она услышала, как переговариваются между собой мужчины. Затем двигатель завелся, заглох и снова завелся. Лили глубоко вздохнула. Ей было очень плохо. Как с похмелья. И она была очень сердита. Пытаясь нащупать в кармане свой мобильный, она услышала, как кто-то обратился к ней. Не Намзул.

— Ты это ищешь?

Голос был незнакомым. Лили потребовалось немало усилий, чтобы просто рассмотреть предмет, который поднесли ей к лицу. Это был ее мобильный.