Никто мне не верит

Доела кусок, отрезала еще один и подошла к окну. Бездумно пережевывая персик, она смотрела с высоты двенадцатого этажа на машины, движущиеся внизу по бульвару Моррисей. Как всегда в это время дня на проезжей части царил полный беспорядок: все старались обогнать друг друга.

Она смотрела, как «Камаро» метался из ряда в ряд. Водитель не мог найти ни малейшего прохода между машинами, да и вряд ли он мог продвинуться вперед, так как тратил все свои силы на лавирование.

Долгие годы Линн точно так же расходовала всю свою энергию — постоянно в движении и никакого сдвига в каком-нибудь направлении. Жизнь, ограниченная жесткими рамками работы. Переход с одного места на другое — сперва на радио, потом на телевидении — с одной только надеждой — попасть в эфир.

Наконец она начала понимать, что, только надеясь, ничего не добьешься. Если она хотела сделать свое шоу, то мало было просто старательно работать, ожидая волшебного дара.

Поэтому она смотрела, училась, умоляла, постоянно напоминала о себе, пока наконец Деннис Оррин не начал использовать ее на заменах в качестве ведущей программ.

Линн Марчетт. Человек, который отвечает за все — за микрофоны, за публику, за всю студию.Ни овец. Ни свиней. Перед тобой — люди.

Это стало удивительным достижением для незаметной девчонки из семьи, уделом которой был тяжелый труд.

Но она всегда испытывала чувство беспокойства и настороженности, когда все складывалось очень хорошо. Она была готова к поражению, но успех… словно какой-то бес внутри нее твердил о том, что она этого не достойна, и убеждал в том, что ей ничего не удастся добиться.

Когда происходило что-то очень хорошее: ее долгожданное появление в эфире, затем возникновение ее постоянной шоу-программы, наконец, этот чудесный контракт с КТВ и встреча с Грегом, — она в течение долгих часов и даже дней не разрешала себе поверить в реальность происходящего. Пока она окончательно не убеждала сама себя в том, что заслужилаэто, что способнанаслаждаться этим.

Научиться воспринимать хорошее как должное… Из всего, что ей пришлось преодолеть на своем пути к эфиру и во время своей работы, это было, пожалуй, самым сложным.

Она могла проследить то, как развивалась ее зависимость от таблеток, начиная с самых первых дней жизни в Бостоне, когда она занималась самолечением, так как единственным врачом, которого она могла себе позволить в те дни, была она сама.

Зубная боль была у нее постоянной и отупляющей.

Когда она была ребенком, в семье не было денег на лечение зубов. К одиннадцати годам она уже не могла спать по ночам из-за этой боли. А когда боль становилась невыносимой, в воскресный полдень мать водила ее в «Красного цыпленка», единственный ресторан в Гринвилле, где обедал дантист городка, доктор Фентон Кейбелл. Доктор откладывал вилку и нож, шел в туалет и мыл руки, а затем осматривал воспаленный рот Линн.

Он всегда что-нибудь прописывал и просил мать привести Линн в понедельник к нему в кабинет, где он сможет заняться ее зубами, и никогда не просил немедленной оплаты. Но они никогда не ходили к нему в понедельник. Когда боль возобновлялась, повторялись воскресные визиты в ресторан.

До того, как ей исполнилось двадцать, Линн так ни разу и не села в зубоврачебное кресло. К этому времени объем работы, которую должен был сделать врач, достиг огромных размеров. Денег на это не было, поэтому она сделала лишь ту малую часть, за которую была в состоянии заплатить: несколько пломб, скобление и чистка. И лечение десен, когда врач настаивал на этом.

Но зубная боль, с которой она мирилась столько лет, не проходила, а наоборот, усиливалась, постепенно переходя в изнурительные головные боли. Она просыпалась в час или два ночи и принимала такое количество экседрина, единственного из лекарств, способного прекратить эту боль, что содержащийся в нем кофеин только продлевал ей бессонницу.

Она начала бояться этих болей.

Когда она стала засыпать на работе, то почувствовала отчаяние. В то время она была помощником продюсера. Она не могла потерять эту работу; продвижение по служебной лестнице давало ей возможность заработать больше денег, что в свою очередь позволяло продолжить лечение. Но ее зубы никогда не были бы вылечены и головные боли никогда не прекратились бы, если бы она не высыпалась и в результате была бы уволена.

Тогда она начала принимать валиум вместе с экседрином.

Но ее организм требовал все большее количество болеутоляющего, и соответственно росла доза валиума.

Она принимала его только ночью. Но эффект длился дольше, чем она хотела. Чем больше таблеток она принимала, тем сильнее был эффект.

Она не знала точно, в какой момент у нее возникла эта зависимость от таблеток. Она знала одно: когда после ее долгих уговоров поселиться в Бостоне ее брат, наконец, решился на это, и она встречала его в аэропорту, ей приходилось ежеминутно контролировать себя, чтобы не выглядеть наркоманкой, принявшей свою дозу.

Он был голоден, когда вышел из самолета, и она повела его в заведение под названием «У друзей». В ожидании сэндвичей они заказали ванильный коктейль.

— Я надеюсь, тебе понравится твоя квартира, — в третий раз сказала Линн.

— Если там есть плита с несколькими горелками и потолки не будут касаться моей головы, она мне понравится, — ответил Бубу. — За последнюю пару лет я стал не очень привередлив. В комнате, где я поселился после отъезда из дома, в стене была дыра, в которую мог пролететь ястреб. — Он усмехнулся. — Я заткнул ее подушкой. Когда у меня появилась возможность купить новую, я привык спать без подушки. А теперь все говорят, что так спать очень полезно для здоровья.

— Да, — сказала Линн. — На одном из шоу какой-то педиатр объяснял это. Если приучить ребенка спать на плоском, то в будущем у него не будет никаких проблем со спиной.

Бубу неотрывно смотрел на нее, и она вдруг испугалась, что он что-то заметил в ее глазах. Чтобы демонстрировать свою энергичность, она схватила свой коктейль и начала жадно пить.

Но в его взгляде не было никакого подозрения, только гордость за успехи сестры.

— Мне не терпится посмотреть, как ты делаешь свое шоу.

— А я не могу дождаться, когда ты сможешь присутствовать при этом.

— Моя сестра — звезда телевидения. Кто бы мог подумать?

Линн в шутку замахнулась на него салфеткой, но не дотянулась. Это испугало только ее. Он и не догадывался, что она метила на полфута дальше.

Квартира, которую она нашла для него, находилась в Марблхэде. Линн доела свой сэндвич и допила весь коктейль, надеясь, что еда нейтрализует в организме действие наркотика, и она сможет нормально вести машину. Это сработало: она чувствовала себя прекрасно и уверенно управляла машиной. Бубу пришел в восторг от выбранной ею квартиры.

— Как далеко отсюда вода? — спросил он, вдыхая воздух, проникающий в комнату через открытое окно.

— В двух кварталах отсюда. За такие деньги я не смогла найти ничего ближе. Здорово, правда? — Она открыла еще два окна, взяла легкий стул с мягким сиденьем и поставила между окнами. Она с удовольствием опустилась на стул. — Воздух такой, словно мы в коттедже на берегу моря. Я была так довольна, когда нашла эту квартиру. Я не могу дождаться того момента, когда смогу позволить себе квартиру прямооколо воды, прямов городе.

— А через сколько минут это случится?

Они дружно рассмеялись, как делали это в детстве, когда поросята тыкались своими пятачками в их ладони, хватая принесенные им кусочки, спрятанные во время ужина.

В памяти еще свежи были те дни. Откинувшись на спинку стула, Линн снова почувствовала, как в ладонь утыкается нежный пятачок. Она снова засмеялась, почувствовав, как влажный язык лижет ее запястье.

Запах моря сменился запахом навоза. Комната наполнилась этим знакомым запахом, который всегда исходил от большой навозной лужи под окном их столовой, лужи, которая не высыхала даже в самое засушливое лето, когда трава становилась бурой от жары.