Медвежий ключ

Всем известно, что у людей нет обоняния… ну будем считать, почти нет. Для этого им и нужны собаки, и если кого-то обманывать, то это именно собак. Толстолапый хорошо помнил, куда он положил прошлый раз канистру, и без труда ее нашел опять. Толстолапый мылся в реке часто, и совсем не был уверен, что запах понесет на деревню, но все-таки лучше принять меры. Толстолапый выдавил на траву, на землю густой, отвратительно пахнущей жидкости, и долго катался на ней. Канистру он сунул в прежнее место — пригодится, и пошел наблюдать за людьми, благоухая, словно склад с мазутом.

Запах вскоре подсказал ему, что здесь сидел, отдыхал человеческий детеныш. Хорошее место, видны логовища людей, и хорошо видно, что они делают. Интересные все-таки создания! Вон ходят возле реки, забрасывают в воду тонкие нитки — это Толстолапый может понять, это полезное дело — ловят рыбу. Толстолапый их прекрасно видит, а значит, и они его могут увидеть… Но вот что самое удивительное: люди возле реки его не видят, и не увидят никогда! Чтобы его заметили, Толстолапый должен закричать погромче, выстрелить в воздух или зажечь огонь… вот что самое удивительное!

А вон две самки человека гонят корову с рогами, и это уже дело совершенно бессмысленное и ненужное. Ну зачем они кормят этих глупых животных, которых вполне можно сразу съесть?! А люди, вот ведь смехота, не только сами не едят, но еще и стерегут, чтобы не съел никто другой, а зимой держат их в специальных домах и кормят сушеной травой. Все знают, что всего этого делать не надо, потому что в тайге полным-полно всяких животных, в том числе и таких, которых можно есть. И для чего люди не едят сразу коров, или этих глупых птичек, кур, Толстолапый не в силах понять. Сам бы он с удовольствием задавил бы нескольких кур, и не от голода, а чтобы не бегали и не орали. Заполошный куриный вопль несся с одного из дворов, дико раздражая Толстолапого.

А вон там что за дела? Почему столько людей, самцов и самок, махают руками и шумят, набиваются в один и тот же домик? А, это они радуются! Руки воздевают, обнимают друг друга, шумят. Ужасно шумные существа люди!

Ага… Этого надо ожидать! Вот двое… трое… уже четверо людей, одетые так, как они обычно ходят в лес. Вокруг прыгают, гавкают собаки, а у людей за плечами висят ружья. Толстолапый ощутил привычный позыв — тяжелую, мрачную ненависть. Ясное дело, сейчас отправятся его ловить! Детеныш им покажет, где его надо искать… Странно, детеныш что-то кричит, хватает этих людей за руки, о чем-то начинает умолять. Смотри-ка! И у них, людей, бывают случаи умственного просветления. Толстолапый с интересом наблюдал, как детеныша оттаскивают прочь, стискивают между двумя пожилыми, матерыми самками, насильно уводят в жилище. Детеныш еще упирается, упрямый!

Но люди с ружьями знают, где его искать, и скоро они будут тут… Жаль, придется сделать перерыв. Толстолапый двинулся в лес, стараясь отрывать лапами побольше кусков дерна, оставлял следы поглубже, позаметнее; в нескольких местах он навалил, и какая, вовсю крутил хвостом, разбрасывая пахучие кусочки кала. Пробежав несколько километров, Толстолапый дошел до ручья, и еще несколько километров шел по воде, пока не наткнулся на следы медведя, недавно пившего из этого же ручья.

Толстолапый прошел еще с километр по воде, попил из ручейка, мимоходом поймал увесистого хариуса, замеревшего в воде очень уж близко. Потом вышел из ручья и сделал круг по горам, по долам, устроился в знакомом ему месте, среди скальных выходов. Здесь, на каменистых склонах, на жестких хрящеватых тропинках, не оставалось следов. Толстолапый прилег в тени, и вскоре глубоко заснул. Было тепло и уютно, мирно жужжали насекомые, Толстолапый даже слопал двух жуков, залетевших почти что к нему в пасть.

Проснулся он только когда за сопками захлопали выстрелы, ветер донес бешеный лай, беспомощный рев, снова выстрелы. Ладно, и это я вам припомню… Толстолапый запомнил направление и опять каменно заснул.

Вечерело, когда Толстолапый окончательно проснулся и сразу побежал туда, где слышал выстрелы охотников. Ага, ага, вот и первая кровь на кустах! Отойдем немного назад… Вот тут собаки насели на медведя; медведь старый и глупый, спал себе, пережидал жару в малиннике. А собаки шли по его следу от самого ручья, это понятно. Вот тут он метался, рычал, а псы его держали на месте, не давали уйти и спастись. Так он и сидел в малиннике, бросался на собак, и как подоспели охотники — тут же попал и под выстрелы. Вот он бежал, все сильнее кренился направо, все сильней загребал правыми лапами, и справа же тянулась красная липкая струйка. Там, в кустах, это были еще отдельные пятна, а тут потекло постоянно. Судя по цвету, из печени, и значит, это уже конец. А вот тут его опять остановили собаки — то с полкилометра он бежал, не обращая на собак внимания, слишком напуганный стрельбой и ударами пуль, а тут не выдержал. Или попросту в него вцепились так, что он не смог дальше бежать? Вот, похоже, этот пес вцепился в медведя, и прямо так и ехал на нем, уперевшись лапами в землю.

Ага! Все-таки одного пса он зацепил, хотя и слабенько — вон дальше видно, что хромал, и что пятнала землю кровь, хоть и немного. А вот тут медведя опять остановили, и всерьез. Вон как он кидался на собак, какой шел тут бой, какая драка! И конечно же, тут поспели охотники; вот следы, один даже встал на колено, чтобы ты точно не ушел, медведь. Лужа крови, кусты сплошь забрызганы кровью. А дальше, от этого места, ты бежал по прямой. По самой обычной, по элементарной прямой, уже не думая прятаться. И вот оно место, где ты упал окончательно. Корчился, бился, царапал землю когтями, словно пытался подтянуться на передних лапах… И конечно же, не уполз, никуда не уползают те, из кого льется такой ручеек. Ста метров ты не сделал от того места, где тебя остановили второй раз.

Толстолапый внимательно осмотрел скорбное место, где люди разделали медведя: лужи крови, сизо-черную груду внутренностей — то, что оставили в лесу. Стаи мух взлетают, когда Толстолапый делает шаг в сторону этих останков. Остальное унесли охотники, ведь их было довольно много.

Толстолапый прикинул состояние внутренностей, время, когда он слышал выстрелы, расстояние до Малой Речки, и пришел к выводу — охотники должны быть уже там! Солнце только начало садиться, когда он был уже на прежнем месте, таком удобном для наблюдения, и опять благоухал мазутом.

Странно, почему нет суеты возле домов, откуда ушли люди с ружьями?! Неужели он в чем-то ошибся? А! Вот в чем дело! Со склона горы спускался тарахтящий на камнях, воющий двигателем «москвич». Вот тарахтелка приостановилась, что-то в ней заскрежетало очень жутко, и тут же двигатель взревел, из-под синей лакированной задницы вырвался сноп сизого дыма длиной по крайней мере с метр. У Толстолапого запершило в горле, затошнило, хотя он сидел далеко, зловоние бензинового перегара оставалось очень далеко. Ему хватало одного вида этой сизой гнусной колбасы, разносимой ветром во все стороны.

Толстолапый и раньше наблюдал такое — убив жителей леса, охотники разрубают его труп, выносят к дороге и разделяются — одни караулят, чтобы мясо не утащили другие хищники, а один бежит за машиной. Так им легче, хотя часто получается и дольше. Вот как сейчас, когда если бы шли пешком, несли бы медведя на себе — уже давно были бы в поселке.

Скрежеща и дребезжа, чудо техники все двигалось по улице, сидящий в «чуде» человек что-то кричал, и из домов выходили, слушали, приставляли руки козырьком, смотрели на эту машину. Из открытого багажника возвышалось красное и бурое — мясо и шкура медведя, которого уличили в том, что он пытался сожрать детеныша человека. Теперь люди сожрут его мясо и будут считать, что все в порядке, все совершенно справедливо, это только их самих есть нельзя. А настоящий преступник — медведь, который хотел убить мыслящее существо, давно не здесь, а километрах в сорока. Он больше не будет, он не посягнет на человека, но охотники тут ни при чем. Этим зверем займутся другие…