Медвежий ключ

У них нет никакого интереса абсолютно ни к чему, в том числе и к самой жизни. Им не хочется даже заработать денег. И даже того, чего им хочется — например, поесть или выпить водки, они органически не способны добиться честным трудом. Они ждут, когда все это свалится на них само или им принесут. У них просто нет силы для того, чтобы жить на свете. Не то чтобы вершить великие дела — а просто чтобы жить. Биологически жить.

— По-вашему, это страшней Гриши Астафьева?

— А тут непонятно, что страшнее — людоеды, или эти ублюдки на лавочках, с пустыми глазами идиотов. Это две стороны одного явления — вырождения человека.

Ученые стояли там, где из озера вырывается ручей, начинает прыгать по камням. Невеселыми были их мысли.

По тропинке тянулись представители двух разумных видов — несли привезенную Мараловым картошку. Одному из этих биологических видов предстояло еще все на свете: распространение по планете, по разным материкам, изобретение религии, цивилизации, градостроительства, наук и искусств, победа над пространством с помощью паруса и пара. Впереди у него были огромные города, заселение целых континентов, победа над голодом и заразными болезнями, драматичнейший путь от катастрофической детской смертности к такому же катастрофическому падению рождаемости.

…Да, и работорговля, и трущобы, и проституция, и геноцид. И прорвавшиеся к власти импотенты, строящие «великие» идеологии и «великие» империи. Все еще будет у этого биологического вида, только начинающего свое триумфальное шествие. Это ведь поколение Тумана и Ручья — даже не первое поколение разумных существ, это так, первая заявка на разумность…

Для другого биологического вида разумных существ слишком многое осталось позади. Этот вид будет существовать еще несколько поколений, но в основном за счет того, что накоплено предшественниками. Теми, кто жил совсем иначе.

В каждом поколении этого вида будет все больше странных существ: нелепых, странных уродцев, страдающих одновременно от холода и жары, от голода и объедения. Не приспособленные к жизни на планетном теле Земля, лишенные умственных способностей, а главное — воли и морали, они будут прилагать все больше усилий, чтобы спрятаться от неподвластной им жизни. Существа, которые у собственных предков вызвали бы разве что взрыв хохота.

Слишком ничтожные, чтобы хоть что-нибудь создать, они не только ничего не сделают за свои никчемные жизни. Они приложат все усилия, чтобы и никто другой ничего не мог бы совершить. Злобно бухтя на всякий успех, тупо ненавидя всякое сделанное дело, презирая все, что называлось гениальностью, мудростью, славой или подвигом, будут они сопеть и хрюкать на остатках не ими созданного богатства. Будут жить-доживать, дергаясь под ублюдочные ритмы, отравляя себя всякой дрянью, пялясь в экраны телевизоров, любой другой ценой убегая от всего, что только может сделать их сильнее, сложнее и разумнее. Будут жить, дичая буквально на глазах.

…Пока потомки Толстопятого и Тумана не поместят их в зоопарки и не научат прыгать через обруч.

— А вы можете сказать, что лучше, Владимир Дмитриевич? Когда все впереди, или когда почти все позади?

— Нет.

— Я тоже не могу. Ну, пошли?

Ученые двинулись по тропинке. Для этого им пришлось повернуться спиной к скале, немного напоминающей медведя, по-собачьи сидящего на заду.