Бешеные псы

— Спорю, синее — это где он был, а красное — куда собирался. Но он понемногу слеп.

— День ото дня, — сказал Зейн. — Сдавал, как акселератор его «кадиллака».

— Он никогда не смог бы поехать в места, где никогда не бывал. Никогда их ему теперь не увидеть.

— Он видел их каждый день. — Зейн кивнул на карту: — Там.

Потом пожал плечами.

— Дороги всегда отпущено больше, чем времени.

Резкий скрип! Металла — о дерево, кресла — об пол.

Мы мгновенно обернулись: Кэри согнулась над бюро, закрыв лицо скованными руками, и в этот же момент раздалось громкое: «Ап-чхи!»

— Извините, — сказала она, посмотрев на нас.

Я дернул кресло с такой силой, что ее связанные ноги оторвались от дощатого пола.

— Эй-эй! — вскрикнула Кэри. — Спасибо, что прокатил, но когда кто-нибудь чихнет, принято говорить: «Будьте здоровы!» или…

— Встать!

Пустое кресло покатилось по полу.

Я схватил скованные руки Кэри — наручники были в порядке, веревка туго натянута. Ногой я ткнул веревку, связывавшую ее лодыжки (крепко), она качнулась вперед и упала бы на меня, если бы я жестко, ладонью не оттолкнул ее, ударив в грудную клетку, чтобы держалась подальше от моего пистолета. Потом засунул пальцы в карманы рубашки покойника, но почувствовал только мягкую припухлость и больше ничего.

Кэри буравила меня своими зелеными глазами.

— Мог бы сначала и спросить.

Я скользнул пальцами по ее поясу, она втянула живот.

— Мы услышали, как заскрипело кресло, — объяснил Зейн.

— Когда ты пошевелилась.

Я внимательно осмотрел бюро, кипы бумаг: похоже, она ничего не тронула.

— Когда я чихнула, — сказала Кэри за моей спиной. — Ладно, может, и раньше. Кресло-то старое. А старые вещи скрипят — пора бы это усвоить, Зейн.

— Но не просто же так они скрипят.

— Ну валяйте, стреляйте. Уж нельзя человеку и поерзать. Вздрогнуть перед тем, как чихнуть… это же непроизвольная нервная реакция, единственное, что может с этим сравниться…

— Здесь мы закончили.

Я подтолкнул шаркающую Кэри к двери, следуя за ней вместе с Зейном и ни капельки не умнее, чем до того, как она чихнула.

Всего один день нам пришлось прожить вместе в настоящем доме. Мы занялись стиркой. Второй раз позавтракали сэндвичами с тунцом. По очереди дремали и стояли на часах. Зейн казался вездесущим. Хейли восхитило, что у нашего хозяина нет компьютера. «Какой бы ему был от этого прок?» — сказала она, кивая в сторону двери гаража, за которой Эрик с Расселом грохотали железом, а мертвец по-прежнему стоял на коленях, уткнувшись лбом в канистру из-под масла.

Даже когда это не входило в мои обязанности, я, ощущая легкую дрожь, старался держаться поближе к Кэри.

Обедала наша «семья» за кухонным столом. Пользовались ножами и металлическими вилками и ложками. Тарелками, которые можно было разбить. Пили из настоящих — стеклянных, а не безопасных пластиковых — стаканов. Эрик приготовил нам размороженные куриные ножки, белый рис, который Рассел упрямо желал есть с кетчупом, плюс консервированная кукуруза и вишневый пирог из морозильника. Дюжина запасных свечей мигала в темной кухне, омывая шестерых сотрапезников мягким белесым светом.

— Этот свет могут заметить с улицы, — предупредила Кэри, опуская вилку, которую держала в своих скованных и связанных руках. — Люди поймут, что здесь кто-то есть.

— Люди обычно считают, что все идет как положено, — отозвался я. — Встань вечером на улице своего родного города. Посмотри, в каких окнах горит свет, а в каких нет. Тогда поймешь, что тебе никогда не догадаться, что там происходит.

— Дома полны мертвецов, даже если горит свет, — подтвердил Рассел.

— Это нечестно, — произнесла Хейли. — Но ведь есть и дома, полные живых людей, которых никто не замечает.

— Стариков, — сказал Эрик.

— Подростков, — продолжила Кэри.

Мы удивленно посмотрели на нее. Она казалась как никогда молодой.

Кэри вспыхнула.

— Знаю, подростки привыкли везде шуметь, но это потому, что они стараются не чувствовать себя такими брошенными. А некоторые ребята просто из себя выходят, пытаясь превратить обычную жизнь во что-то… что-то такое…

— Что-то необыкновенное, — подхватил Зейн.

Кэри сделала вид, что сосредоточенно жует рис и сказать больше ничего не может.

— Так вот, значит, о чем ты думаешь, — улыбнулся Рассел.

— А почему бы и нет? — спросила Кэри. — Я нормальный человек.

Пятеро из сидевших за столом напряглись.

Рассел перегнулся через стол, наклонился к Кэри, несмотря на мой взгляд, повелевавший: не мешай ей быть собой, дай нам хоть раз мирно пообедать.

— Итак, — сказал он, — поскольку ты такая уж нормальная и знаток того, что происходит в чужих домах… Может, скажешь, что происходит в домах таких людей, как мы? Не слишком молодых, но и не слишком старых.

Кэри пронзила всех своим изумрудным взглядом:

— Такие люди, как мы, в своих домах не живут.

Металлические вилки и настоящие ножи звякнули о тарелки.

Остатки куриных ножек вдруг показались остывшими.

Позднее, когда дело уже шло к полуночи, Хейли вздохнула:

— Все, что мне нужно, — это быть счастливой.

Все шестеро, собравшись в путь, стояли, уставившись на телефон на верху бюро.

— Раньше работал, — сказал Эрик.

— Но теперь у Кайла Руссо пять дней на то, чтобы все подчистить, — напомнил я. — Найти прикрытие.

— А может, он считает, что любой шаг приближает его разоблачение, что безопаснее всего не рисковать, пустить все на самотек, дать природе взять свое. Пусть Блондинка остается здесь, а ее банда стрелков сделает работу за него. В конце концов, мы всего лишь кучка маньяков.

— Бешеных псов, — поправил Эрик.

— Да уж, — согласился Рассел. — Похоже, в этом мы ему даже помогли.

Хейли сняла трубку. Набрала номер, составленный по отдельным цифрам из коричневых матриц сестры Смерть, пока Рассел встал на часы у окна в темной гостиной.

Ее соединили. В ответ она услышала автоматический голос. Хейли нажала одну кнопку. Прослушала другой список. Ткнула вторую. Прислушалась.

— Терпеть не могу ждать, пока какая-то машина говорит мне, что делать, — прошептал Зейн.

Хейли нажала еще одну кнопку… вернее, кнопку, которую ее попросили нажать.

— Позвони на коммутатор, если входящий номер еще не сдох, — сказал Эрик.

Кэри наблюдала за нами.

Хейли, тыча пальцем, набрала десятизначный номер сотового телефона сестры Смерть.

— Вот теперь нам жарко придется, — сказал Эрик.

— Я и так никогда не мерз, — прозвучал как бы со стороны мой голос.

— Нажмите «ноль», чтобы поговорить с телефонисткой, — пробормотала Хейли. — Как раз вовремя.

Наши сердца отстукивали время, которое, как мы смело полагали, не потрачено зря.

— Да, привет, я звоню из дома моего отца, это за пределами города, — сказала Хейли, понимая, что «ее город» не Бомбей, или Белфаст, или еще какой-нибудь населенный пункт, где американская компания сотовых телефонов поместила свой счетно-аналитический центр. — Мне надо сообщить вам его адрес, чтобы вы могли послать двойной счет сюда, а я — оплатить его вовремя.

Хейли продиктовала адрес покойника, который должен был подтвердить удостоверение входящего.

— Итак, мы посылаем два счета. Давайте сверим наши адреса.

Зейн закрепил подставку, чтобы Хейли, которая держала телефон, было удобнее записывать.

— О'кей, или, как говорится, мерси.

Повесив трубку, она сказала нам:

— Она так смеялась, что это либо великая актриса, либо она и понятия не имеет ни о каких «следах» или «ловушках».

— Едем, — сказал я, — все равно едем. Это вина автоматики, а не телефонистки. Они могли сообщить местонахождение семьдесят секунд назад.

— Нет, — ответила Хейли, когда мы быстро шли к гаражу. — Если вспомнить то, чему меня учили, сестра Смерть или кто-то еще приобрел для своей миссии телефон на имя компании, чтобы скрыть свою личность… а теперь у нас есть адрес.