Неприкрытая жестокость

— Что случилось? Кори повел себя с тобой не должным образом?

— Если полное игнорирование можно счесть не должным образом, то да. Кори может обойтись в этом деле без моих талантов? — спросила Делия.

— Приведи мне серьезную причину, и я освобожу тебя от него.

— Хелен.

Кармайн нахмурил брови. В его глазах мелькнуло нечто не поддающееся пониманию Делии, однако она поняла — его тоже беспокоит Хелен.

— Поясни.

— Она — очень хорошая девочка, но гораздо моложе и неопытнее, чем готова признаться самой себе. Полагаю, проблема кроется в особенностях ее воспитания. Много денег, власти, успеха и большое самомнение. От меня не ускользнуло, что вы несколько раз отчитали ее за высокомерие и пренебрежение к чувствам других. Я согласна, в ней хватает и того и другого. Да только… — Ее длинные, выкрашенные в красный цвет ногти пришли в движение, словно крылья вспорхнувшей бабочки. — Как сказал поэт: у меня заныли кости [24]. Позвольте мне остаться с ней. Пожалуйста!

Слишком много денег, слишком много красоты, слишком много и слишком скоро…

— Понимаю. Вы с Дездемоной уже задали мне жару, когда зашла речь о жертвах Додо, поэтому кто я такой, чтобы игнорировать божественные предчувствия? Если ты считаешь, что Хелен может непредумышленно спровоцировать неприятности, тогда оставайся с ней. Будет возмущаться Кори — отсылай его ко мне.

Сверкнув широкой лучезарной улыбкой и зубами, перемазанными губной помадой, Делия пожала ему руку и застучала каблуками вверх по лестнице.

Хелен сидела над своими записями с выражением лица, которое Делия называла «Жанна Д'Арк».

— О, Делия! Я думала, ты отправилась к Кори. — Жанна Д'Арк превратилась в Белоснежку, подавившуюся яблоком.

— Босс изменил свое решение, — простодушно ответила Делия, пододвигая себе стул.

— А я-то подумала, что он наконец начал мне доверять!

— Он всегда доверял тебе, Хелен. Попытайся вылезти из своей сверхчувствительной шкурки и взглянуть на ситуацию в целом. Нет, давай я скажу иначе. Ты воспринимаешь действия и приказы капитана Дельмонико, примеряя исключительно на себя, но так неправильно. Все его действия направлены на то, чтобы достичь максимального результата от любого члена команды. Возможно, отдав тебе приказ заново проработать старые опросы жертв, он предположил, что выявленные обстоятельства могут потребовать лишней пары рук, и приказал мне присоединиться к тебе.

— Но какие обстоятельства?

— Их еще предстоит найти. Ты уже знаешь меня достаточно хорошо и должна понимать: если обнаружишь что-то стоящее сама — вся слава твоя. Я не жадная. Но ты-то жадная, Хелен. Наличие напарника тебя тревожит, вон как глаза заледенели. Амбиции! Слишком много амбиций!

Стараясь говорить как можно спокойнее, Делия рассказала Хелен историю о призраке, который похищал шестнадцатилетних девушек, мучил и насиловал их, а потом убивал. Это было очень известное дело, о котором Делия знала больше, чем могли рассказать отчеты.

— Говоришь, что молния не бьет дважды в одно и то же место? Я тебя поняла, — сказала Хелен, выслушав ее до конца. Она улыбнулась: — Хорошо, есть какие-нибудь предположения, где нам искать?

— Да. Мы сейчас поедем в одно место. На моем «бьюике» или твоем «ламборгини»?

— Тебя не обидит, если на «ламборгини» и я сяду за руль?

— Боже упаси. Нет, дитя! Эти лошадки под капотом так забавляют.

— Куда едем?

— К Марку Шугамену, со всеми нашими рисунками Додо.

Марк не встретил их с раздражением. Он просто смирился.

— Надеюсь, вы понимаете, что это будут уже девятые мои показания?

— Боже упаси, нет! — выпалила Хелен так полюбившуюся ей фразу Делии. — Мы приехали не за показаниями, а с просьбой о сотрудничестве.

Еще в машине женщины договорились, что беседу поведет Хелен. Она разложила на большом белом столе рисунки.

— Их нарисовал полицейский художник, но ему до тебя далеко, а нам нужны еще рисунки Додо. Ты их нам не сделаешь?

Марк любил Леони Каустейн, но разве можно было устоять перед такими прекрасными глазами, особенно когда они умоляют? Он даже немного заважничал.

— Ты вьешь из меня веревки, — сказал он рассмеявшись. — Я нарисую.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Он прошел к полкам и взял оттуда блокнот из плотных листов, потом наполнил стаканчик карандашами.

— Я готов, теперь давай указания, что делать.

Хелен пересмотрела рисунки и выбрала один, на котором был изображен темноволосый мужчина с пухлым лицом, темноглазый и с изогнутым носом.

— Начнем с этого, — сказала она.

Хелен расстроилась, когда Марк забрал у нее рисунок и пришпилил его в левом верхнем углу чертежной доски, а потом оторвал лист бумаги и зафиксировал его в центре с помощью пластилина.

— Отсюда я ничего не вижу — мешают твои столы, — пожаловалась ему девушка.

— Двигать нельзя. Садись на эту стойку. Теперь ты довольно близко и мне не мешаешь. Тебе нужна более прорисованная копия?

— Нет, я хочу, чтобы ты немного видоизменил изображение. Я скажу как.

— Ради тебя, Хелен, с легкостью. Говори.

— Сделай нос прямее и уже, рот поменьше, но губы пухлее и чуть сильнее выгни брови. Мужчина весит килограммов на десять меньше, поэтому лицо должно быть менее дородным. Кожу и волосы сделай светлыми.

Наступила тишина. Женщины с восхищением наблюдали, как появляется новое изображение. Марк работал, ни на что не отвлекаясь, пока наконец со вздохом не потянулся и не крутанулся к ним на стуле.

— Ну? Вам это было нужно?

С трудом верилось, что новое лицо появилось на основе старого изображения; мужчина с рисунка Марка был красив по голливудским меркам, однако не походил ни на одного их знакомого.

— Черт! — воскликнула Хелен. — Я была уверена, что узнаю его!

Марк повернулся обратно к мольберту и всмотрелся в созданное им изображение.

— Знаете, девочки, я уверен, что где-то видел этого парня, — сказал он. Мужчина еще несколько минут смотрел на портрет, но вскоре вздохнул, признавая поражение: — Сдаюсь! Не узнаю.

Хелен схватила другой рисунок, с более светлым и упитанным мужчиной.

— Можешь сделать то же самое с этим изображением?

— Конечно. По крайней мере я делаю что-то для Леони, если это поможет.

На сей раз дело пошло быстрее, словно остро заточенные карандаши безошибочно знали свой маршрут на чистом листе бумаги. Когда Марк закончил, все трое в изумлении уставились на рисунок.

— Тот же человек! — воскликнула Хелен.

— Определенно, — согласилась Делия.

— Я не в ладах с памятью, девочки. Я знаю его, знаю, знаю! Откуда?

— С вечеринки? — предположила Хелен.

— Возможно, хотя я не могу назвать его имя, а на моих вечеринках присутствовали только друзья — не просто дальние знакомые.

— Хорошо, давай пройдемся по членам «джентльменского патруля» — по его симпатичным членам, — предложила Хелен. — Извини, но ты здесь вряд ли поможешь. Если не возражаешь, мы сделаем это вместе с Марком.

— Я могу помочь, — ответила Делия, поднимая с пола свой огромный портфель. — Я захватила описания всех значимых джентльменов с фотографиями. — Она потрясла свой портфель, как собака треплет игрушку, и фотографии каскадом высыпались из него. — Лучше просмотреть всем троим, потому что представление о красоте у каждого свое.

На какой-то миг Делия решила, что Хелен вспылит, но победил здравый смысл; девушка рассмеялась:

— Ты права, Делия! Я очень хочу увидеть, кого ты сочтешь красивым!

На выбор у них ушло добрых полчаса, по истечении которых список Делии понравился Марку больше, чем список Хелен. Сам он составил третий список.

— Ваш выбор основывается исключительно на внешности, — попытался он объяснить возмущенной Хелен. — Вы не уделили внимания таким чертам, как шарм или доброта. По-моему, они гораздо сильнее украшают лицо, не важно — мужчины или женщины. Я согласен, что Курт фон Фалендорф очень красив, но его лицо — это лицо Нарцисса, оно не отражает характера.