Год людоеда. Игры олигархов

— Простите, Сергей Петрович, а вы его рисуете не в чересчур черном цвете? — Стае перебирал фотографии и приходил все в большее изумление. — Сейчас, конечно, очень модно новых русских ругать, да их для того, я полагаю, и отделили этим названием от всего остального народа, чтобы потом, как говорится, стрелочниками обозначить.

— Ай, дядя Стае, вы просто еще не знаете, до чего люди могут быть двуличными! — Следов вновь опередил шефа «Эгиды-плюс». — Был такой случай с одним народным учителем Советского Союза, так он за свою сорокалетнюю практику почти двадцать детей изнасиловал и съел. А семья, которая больше шести лет ребятишек в консервные банки закатывала? Сейчас такое время, что от любого можно ждать…

— Нет, Станислав Егорович, совсем даже не чересчур я очернил вашего друга, — невозмутимо продолжал Плещеев. — Я, знаете ли, вообще считаю за жизненное правило никому ничего конкретного не предъявлять до тех пор, пока у меня не накопится такое досье, с которым уже можно без оглядки и в прокуратуру, и в суд отправляться. Ну так что, перейдем, собственно, к делу? На сегодняшний день у нас имеются все основания подозревать Игоря Семеновича в совершении ряда уголовных преступлений различной степени тяжести. Я полагаю, что вам достаточно известен ныне покойный Мстислав Самонравов? Вы ведь вместе учились?

— Да, только в параллельных классах. — Весовой продолжал просматривать фотографии, и на его лице определилось негодование. — Ай-ай-ай, да неужели Игореня в таких делах замешан? Вот елки-палки!

— Так вот, Станислав Егорович, мы располагаем доказательствами того, что бандиты, между прочим убитые в ходе истребления двух известных вам группировок, выполняли заказ Кумирова на ликвидацию его компаньона вместе с семейством. Мы также имеем данные о том, что Игорь Семенович заказывал убийство Эвальда Яновича Волосова, которое, по счастью, не состоялось. — Плещеев передвинул Весовому еще одну пачку фотографий. — Хочу обратить ваше внимание еще на одну криминальную фигуру, теснейшим образом связанную с Кумировым. Это ваша одноклассница Ангелина Германовна Шмель. Да-да, это она на снимках!

— Я эту аферистку уже давно знаю! — Следов стал тыкать пальцем в глянцевое лицо Шмель. — Они с Сучетоковым очень много детей погубили! Мария Азиатская — тоже их рук дело! Для них уже давно ничего святого нет! Они только деньги и собственные радости понимают! Ничего человеческого! Хуже свиней!..

— На Ангелине Германовне, правда, по нашим данным, пока что не висит соучастия в убийствах, но у Мамы, как зовут ее подвластные ей беспризорники, и без того сложился довольно сочный букет: организация детской проституции, торговля детьми… — Сергей Петрович замолчал и стал смотреть фотографии, которые перекладывал Весовой. Борона и Следов обратили на Плещеева внимание, и он продолжил: — Наверное, у вас, Станислав Егорович, возник законный вопрос: зачем я вам обо всем этом рассказываю? Отвечаю: наша организация тесно сотрудничает с государственными правоохранительными структурами и иногда берет на себя ту работу, которую, скажем, неудобно выполнять официальным службам. Конечно, у кого-то может возникнуть мнение, что мы не всегда оказываемся достаточно оперативными и успеваем к месту события, что называется, к шапочному разбору. Подобная позиция, замечу вам, не совсем верна. Я могу предположить, что вы и сами, как человек военный, почувствовали, что иногда мы намеренно не спешим прийти на выручку какому-нибудь злостному маньяку или распоясавшейся бандитской группировке. Сейчас я вам не могу точно сказать, как мы поступим в отношении Шмель и Кумирова, но правоохранительные органы хотели бы видеть этих лиц арестованными и, в соответствии с совершенными преступлениями, осужденными. Конечно, в известной мере наши действия усложняет предвыборная кампания, в которой Игорь Семенович — кандидат, а Ангелина Германовна — его доверенное лицо, — вы же знаете повадки наших СМИ. Впрочем, их тоже можно по-своему понять: для журналистов любой скандал — это хлеб в самом прямом смысле этого слова. А представляете себе, какую шумиху можно развернуть вокруг ареста кандидата в губернаторы Санкт-Петербурга? Но вы уж не подумайте, что это должно нас останавливать.

— Я все это понимаю, но, может быть, имеет смысл мне самому пойти на встречу с Игорем и вызвать его на откровенный разговор? — Станислав продолжал рассматривать фотографии, вновь и вновь перекладывая их с места на место, словно эта игра могла что-то изменить в судьбе его заблудшего одноклассника. — Нас никогда не считали особыми друзьями, но вот в последние годы были вместе на встречах нашего класса: у нас такая традиция с восьмого класса. Я, конечно, замечал за ним некоторые странности, но они же все такие, богатые! Как говорится, чем можно человека проверить: деньгами и властью. Вот Кумир, я так подумал, и не выдержал этого испытания, немножко, на мой взгляд, свихнулся. Он нам на последней встрече такие лекции читал, что на него в другие времена врачи-психиатры точно бы свое внимание обратили. А сейчас-то что? Пропаганда насилия на каждом шагу! Вот и результаты!

— Нет, пока вам ни в коем случае не нужно самому выходить ни на Игоря Семеновича, ни на Ангелину Германовну, — такие откровенные встречи уместны только в телесериалах, но никак не в реальном следственном процессе. — Сергей закурил и положил пачку сигарет на стол. — Закуривайте!.. Боря, ты хотел пойти брата встречать, — тебе, наверное, уже пора, а то опоздаешь.

Да, спасибо. Извините меня. — Следов встал и начал одеваться. — Мы с Олежкой договорились в метро встретиться. Мать его обещала разбудить, а то он спит как сурок: в подвале-то, конечно, только дремал, чтобы крысы нос не отъели. Мне здесь рядом, а потом одна остановка — и мы на месте. Мы вас там будем ждать, ладно?

— Хорошо, Боря, беги. — Шеф «Эгиды-плюс» стряхнул пепел в жестяную банку из-под пива. Когда Борис аккуратно закрыл за собой дверь, он продолжил: — Все дело в том, что у нас появились основания связывать Кумирова с Людоедом Питерским. Нет, это еще не доказано, но круг смыкается. С завтрашнего дня мы решили установить за Игорем Семеновичем постоянное наблюдение. Я хочу поделиться с вами еще кое-какими соображениями…

Хьюстон все шла и шла по узким заснеженным улицам и никак не могла найти нужного ей адреса. У нее было очень твердое ощущение того, что когда-то она уже была здесь и сейчас нужно только немного собраться с мыслями и вспомнить, где же эта парадная, в которую она тогда входила. Бросова еще раз с надеждой всмотрелась в мрачные подъезды и вдруг пошла к одному из них, словно ее туда подталкивала властная невидимая рука. Она вошла и огляделась вокруг себя. Маломощная лампочка с большим трудом освещала окружившее девушку неприветливое пространство. Вдоль стен стояли унылые неизвестные ей люди. Наташа вгляделась в небритые лица и поняла, что все они — мужчины. Казалось, что их здесь очень много. Наверное, эти мужчины могут на нее напасть и запросто убить. Бросовой показалось странным, что эта догадка ее ничуть не испугала. Она начала изучать незнакомцев и постепенно рассмотрела, что это вовсе не живые люди, а чьи-то цветные рисунки на стенах. Хьюстон облегченно вздохнула и стала подниматься по открывшейся ей железной лестнице.

Когда она оказалась на третьем этаже, то увидела прозрачную дверь, внутри которой были запрессованы разные жуки и пауки. Дверь была приоткрыта. Наташа вошла в квартиру, сделала пару шагов по коридору и увидела справа от себя освещенную комнату. Ее внимание остановилось на пожилом мужчине, который, как она догадалась, был здесь хозяином. Она вошла в комнату. Тут находились два мальчика лет двенадцати. Гостья обернулась и встретилась глазами с третьим мальчиком, который, наверное, пришел сюда но коридору из глубины квартиры.

Мужчина приветливо заговорил с Бросовой, и она сразу поняла, что он очень на кого-то похож. Они разговорились о ребятах. Хьюстон спросила, действительно ли все эти мальчики — его сыновья? Хозяин ответил уклончиво, хотя и не сказал «нет». Гостья обратила внимание на то, что один из мальчиков, находящихся в комнате, стоит рядом с мужчиной, а второй лежит на диване. Третий тоже зашел в комнату и сел на диван.