Собачий Рай

Парню не повезло. Очевидно, один из псов разорвал бедняге вены на руках. Никаких других смертельных покусов Гордеев не обнаружил. Настораживало то, что хватка у пса была вполне профессиональной. Похоже, в первой же атаке он впился коренными зубами охраннику в предплечье, размозжив локтевые мышцы и повергнув человека в болевой шок. Затем отпустил и ухватил снова, но уже выше локтя, резцами разорвав вены. Будь на парне одежка потолще, свитер или, скажем, байковая рубашка, последствия могли бы оказаться куда менее плачевными. Во всяком случае, при удачном стечении обстоятельств охранник все еще мог бы быть жив.

Издалека донеслась приглушенная возня, собакам было скучно. Тем не менее они не уходили со своего поста. Ждали.

«Вряд ли это члены большой стаи, — думал Гордеев, напрягаясь изо всех сил, аккуратно переворачивая мертвого охранника на живот. — Нет. Не стали бы они столько ждать. Зачем? Пищи им хватает и так. Тело торговца на той стороне улицы. Охранник этот, опять же. Агрессия „охотник-жертва“? Вряд ли она была бы столь длительной без дополнительного стимула. Проще найти другую добычу, раз уж этой удалось вырваться. А они сидят здесь. Значит, либо это „пограничники“, либо несколько слабых собак, отколовшихся от более крупной стаи. Им нужен запас пищи, припрятанный в укромном месте, претендовать на собственную территорию они еще не могут, а заходить далеко на чужую не решаются. Школа же, судя по маршруту собачьего „караула“, стоит как раз на стыке двух территорий».

Гордеев обшарил карманы трупа. Деньги… Кому они теперь нужны? Свисток. Полезная штука, если нужно подать сигнал. Он сунул свисток в карман. Резиновая дубинка. Его «шило» понадежнее будет. Баллончик со слезоточивым газом? На людей-то, бывает, не действует, а у собак болевой порог куда выше. Им эта штука — что человеку дезодорант. Была бы перечная вытяжка, еще куда ни шло, а так даже и думать не стоит. Впрочем, никогда не знаешь, когда и что может пригодиться. Если бросить его в костер — сойдет для шумового эффекта. Отпугнуть, например. Тяжеловато, однако.

Гордеев закинул портупею на плечо и продолжил подъем. На втором этаже он тоже обнаружил капли крови. Следы вели к двери со стеклянной табличкой «Учительская». Наверное, в ней тоже прятались люди, но заниматься поисками сейчас Гордеев не стал. Не потому, что не хотел, а просто боялся оказаться в той же ловушке, что и группа, запертая этажом выше. Да и времени у него не было. Осторожно, метр за метром, он продвигался по коридору, в сторону противоположной двери, ведущей на левую лестницу. Гордеев смертельно рисковал. Если бы собаки обнаружили его присутствие, он бы распрощался с жизнью, как пить дать. Отбиться даже от такой маленькой стаи ему, калеке, не под силу. Ноги почти не слушались его. Они казались чужими.

Собачья возня, рычание, повизгивание становились все отчетливей. Гордеев зажал в правой руке баллончик и решительно шагнул на открытое пространство — в узкий закуток перед дверью. Как он и ожидал, на площадке второго этажа молча, положив голову на лапы, устроился «пограничник». Увидев человека, он моментально вскочил, залаял. Слава богу, в обязанности «пограничника» не входит бой. Его задача — поднять тревогу, призывая «основные» силы, и по возможности удержать чужака на границе территории. Все, как у людей. Но Гордеев пока и не пересек границу. Он нажал клапан баллончика. Из сопла с тонким шипением ударила струйка прозрачной, пылеобразной жидкости. Расчет Артема Дмитриевича строился не на том, чтобы вывести собаку из строя, а на том, что «пограничник», скорее всего, никогда не видел таких баллончиков и проявит осторожность. Именно это и произошло. Собака, встревоженная непонятным шипением, отступила на несколько метров, забравшись на нижние ступеньки. А сверху уже катилась небольшая даже не стая — стайка голов в семь, среди которых Гордеев увидел пару крупных дворняг и несколько собак менее внушительных, от боксера до низкого, но очень эффективного в охоте фокса.

Гордеев бросился к двери со всем проворством, на какое был способен, в этом безумном броске дотянулся до ручки и рванул створку на себя. Одна из здоровых дворняг — видимо, старшая в группе — прыгнула первой и ударилась всем весом в уже закрывающуюся дверь, оказав тем самым Гордееву помощь. Он, удерживая створку, сорвал с плеча джинсовую сумку, пропустил длинный ремень под ручками, затем еще раз и завязал на узел. Переведя дух, он улыбнулся победно. Все-таки, что касается способности размышлять, человек мог бы дать собаке сто очков вперед. У любого пса разум трехлетнего ребенка. Они не способны решить Даже элементарную логическую задачку, если, конечно, не отыщут решение опытным путем. Или, как говорят в народе, методом «научного тыка».

— Эй! — позвал Гордеев. — Здесь есть кто-нибудь живой? Эй!!! Можете выходить, опасность миновала!

Дверь учительской приоткрылась, и оттуда показалось белое, перекошенное лицо дамы сильно бальзаковского возраста, украшенное внушительными очками в роговой оправе. Дама боязливо огляделась, словно подозревая Гордеева в провокаторстве.

— А где?.. Собаки?.. — сдавленным шепотом спросила она.

— Заперты на дальней лестнице, — ответил он. Как раз в эту минуту от двери донесся глухой удар. — Не беспокойтесь, я завязал ручки. Им не выбраться.

— Аааа… А первый этаж?

— Тоже, — кивнул Гордеев. — Пойдемте. Там дети на третьем этаже. Надо их вывести, и поскорее. У нас в запасе не так много времени.

Из-за плеча дамы выглянуло еще несколько человек! Паренек субтильной наружности в перепачканном и помятом костюмчике. Дородная тетка лет пятидесяти. Крепкий мужик с припухло-красной физиономией выпивохи, наверное, физкультурник или учитель труда. И моложавая, блеклая, незапоминающейся наружности женщина с чересчур широким, брыластым лицом.

— Что, без балды, запер? — не без уважения поинтересовался физкультурник. — Могем. Я, правда, тоже одному неплохо вделал. Ногой. Он через все фойе летел, как бабочка. Но тут эти, другие, навалились. Одному никак не справиться было. Во, видел? — Он повернулся, охотно демонстрируя исполосованную клыками спину. — Всего порвали, суки. Еще удивляюсь, как живым ушел.

— Пойдемте, — не особенно прислушиваясь к его болтовне, сказал Гордеев. — Там дети наверху. Им нужна помощь.

— Женщинам тоже идти? — спросила робко брыластая. Было видно, что она здорово напугана.

— А вы что, особенные? — зло ответил физкультурник. — Или, думаете, нам за вас помирать охота? Не хотите идти — не надо. Можете сидеть здесь сколько влезет. Дожидайтесь, пока барбосины до вас доберутся.

Избежав гибели, он почувствовал себя уверенным и сильным.

— Послушайте, — спокойно и увещевающе сказал брыластой Гордеев. — Вам лучшепойти с нами. Во-первых, отсюда так или иначе необходимо выбираться. Неизвестно, когда подойдет подмога, да и подойдет ли вообще. Во-вторых, думаю, с детьми вы управитесь лучше мужчин.

— Да-да, — сказала «роговая оправа». — Молодой человек, безусловно, прав.

— Меня дома ждут, — заявила вдруг решительно дородная. — У меня муж и ребенок.

— Для всех будет лучше, если мы станем держаться вместе, поверьте, — ответил Гордеев. Он никогда еще не стоял во главе группы, тем более группы напуганной, скатившейся к грани истерики и паники. И посему не знал, что полагается говорить в подобных ситуациях, как себя вести. — Пойдемте.

— Меня ждут дома, — упрямо повторила дородная.

— Во, видал? — преувеличенно бодро гоготнул физкультурник. — Ее ждут. А нас, можно подумать, не ждут.

— Пойдемте, — в Третий раз попросил Гордеев. — Там дети, они напуганы.

Они двинулись к лестнице. Физкультурник пробился вперед, зашагал рядом с Гордеевым.

— Я сразу понял, мастер, ты — настоящий духарь. Не то что эти, — физкультурник презрительно кивнул на остальных. — Немочь тифозная. Я Витале предлагал, давай, говорю, на пару навалимся, — он ткнул пальцем за спину, подразумевая, очевидно, субтильного. — Отказался.