Мастер карнавала

— Если и так, — заметила Мария, потирая запястья, — то музыку заказывала все-таки я.

— Это верно… — примирительно кивнул мужчина. — Это произвело на меня впечатление. А пока вы искали, как выбраться оттуда, мы за вами прибрались.

— Он умер?

— Вы попали в него три раза. В плечо, шею и почку. Пуля в почке причиняет страшную боль. Он умер от кровопотери.

Мария почувствовала приступ тошноты. Она знала, что скорее всего попала в него, но, не найдя машину, тешила себя надеждой, что никого не убила.

— Теперь, как сами прекрасно понимаете, — сказал украинец, — вы действуете по ту сторону закона. Как и мы.

— Кто вы? — спросила Мария, принимая стакан воды, поданный ей женщиной.

— Мы ваши новые партнеры.

— Украинская разведка?

— Нет. Мы не из Службы безопасности Украины. Формально мы офицеры полиции. Я Тарас Бусленко, капитан спецподразделения «Сокол» по борьбе с организованной преступностью. А это капитан Ольга Сарапенко из киевской милиции, аналога вашей полиции — Службы охраны конституционного порядка. Капитан Сарапенко служит в подразделении городской милиции, занимающемся борьбой с мафией.

— И вы ищете Витренко?

— Да. А он — нас. Мы — это все, что осталось от межведомственной группы из семи человек, специально сформированной для отправки сюда. Нам поручено разобраться с Витренко.

— И вы планируете убийство человека на территории Германии?

— А разве не то же решили сделать вы, если бы добрались до него?

Мария не стала отвечать на этот вопрос.

— Вы сказали, что в группе было семь человек. Где тогда остальные?

— Трое убиты. Двое оказались предателями. Мы собрались в одном удаленном охотничьем домике на Украине. О встрече никому не было известно. Когда мы поняли, что среди нас двое оказались предателями, было уже слишком поздно. Из лесу нам удалось выбраться только втроем, а потом третьего застрелили в спину.

— Это я виновата… — На лице Ольги Сарапенко отразилась боль. — Я подвернула ногу, и Белоцерковский нес меня.

— А я должен был обеспечить прикрытие, — добавил Бусленко. Наступило молчание, и Мария видела, что в своих мыслях эти двое были где-то далеко. Она понимала, что значит жить с такими воспоминаниями и переживать их снова и снова.

— Но почему вы не сформировали новую бригаду? — спросила она.

— Не было ни времени, ни смысла, — ответил Бусленко. — Фактор времени играет на руку Витренко. И мы должны добраться до него раньше, чем он доберется до нас. Мы рассчитываем на то, что он успокоился, сорвав, как он полагает, операцию, загнав нас с капитаном Сарапенко в какой-нибудь медвежий угол, где мы затаились, дрожа от страха. И мы не можем быть уверены в том, что в новой группе не окажется предателей. Мы доверяем только друг другу. И можем положиться еще только на одного человека…

— Кого вы имеете в виду?

— Вас, — ответил Бусленко, возвращая ей пистолет.

6

Публика ревела. Андреа стояла на подиуме: ее тело лоснилось от масла, а ненависть и ярость скрывались за лучезарной улыбкой, заметной даже в самых дальних уголках зала. Она выбрала тяжелую и ритмичную музыку, сотрясавшую все помещение, и думала о том, какой глупой и беспомощной курицей когда-то была. А вот теперь она гордо демонстрировала всем, как выглядит истинная Андреа Сэндоу — Андреа-амазонка. Каждая ее поза вызывала восхищенный гул зала. Завершая выступление, она окончательно сразила всех своей произвольной импровизацией: позой «безоговорочная победа»! Ее бицепсы набухли венами и сухожилиями. Толпа взревела, и многие повставали с мест. Наконец она приняла расслабленную позу, низко поклонилась зрителям и боком быстро покинула сцену, присоединившись к другим участницам. Максин широко улыбнулась и уважительно кивнула, хлопая в ладоши. Андреа поняла, что победила. Вся боль, все страдания и мучения, перенесенные ею, вели к достижению именно этой цели. Но никто во всем зале даже не догадывался, что побежденными в этом состязании были не только соперницы.

Когда судьи объявили свое решение, Максин дружески похлопала ее по плечу. Андреа так расчувствовалась, что чуть не расплакалась, но слез, к сожалению, не было. Ее поздравляли другие участницы, но она чувствовала, что искренне за нее рада только Максин. Ей от этого было не по себе, потому что знала — поменяйся они местами, и она не смогла бы оказаться такой же великодушной.

— Сегодня будем отрываться по полной! — объявила Максин по-английски. — Соревнования закончились, так что неделю ни в чем себе не отказываем, а потом снова за работу.

— Шампанское точно за мной! — подтвердила Андреа, и они вошли в раздевалку. Там их ждали несколько человек, и среди них она узнала члена оргкомитета соревнований герра Вальдхайма.

— Это герр доктор Габриэль и его ассистентка фрау Босбах, — представил Вальдхайм остальных. — Они здесь представляют ассоциацию бодибилдинга и хотят взять кровь на анализ, если вы не против.

— Разумеется, нет! — заверила Андреа, чувствуя, как сводит скулы от усилия, прилагаемого для удержания на лице улыбки.

7

По предложению Фабеля они оставили машину на стоянке и вместе с Шольцем направились к церкви Святой Урсулы. Та располагалась на маленькой площади, зажатой подступившими вплотную домами. На краю площади был бар-ресторан, а сбоку к церкви примыкал приходской домик.

— А где нашли тело Сабины Йордански? — спросил Фабель.

— Вон там, за церковью.

Фабель с остальными проследовал за Шольцем, и они свернули за угол церкви. Как и там, где убили Мелиссу Шенкер, здесь было пустынно и безлюдно. Еще одна смертельная западня.

— А где она жила?

— Ее дом находится дальше по Гереонсваль. — Шольц указал рукой на отходящую от площади улицу.

— Что-то тут не складывается… — Фабель оглянулся и посмотрел в сторону центра города.

— Что именно? — не понял Шольц.

— Я убежден, что убийца поджидал свои жертвы в засаде. Но церковь не находится на этом пути. Она не должна была здесь проходить.

Шольц мрачно улыбнулся и покачал головой.

— Когда она шла домой, с ней были подруги. На этом месте они расстались и разошлись. Даже если бы убийца поджидал ее здесь, то не смог бы напасть, потому что она была не одна.

— Тогда он должен был либо уговорить, либо заставить ее прийти сюда.

— Похоже, что так.

— Это может означать, что данная церковь как-то связана с этим делом. И что, никаких признаков сексуального насилия? — спросил Фабель, хотя ответ знал заранее.

— Никаких, — подтвердила Тансу. — Нет ни следов семени, ни признаков сексуального нападения.

Четыре детектива молча разглядывали место преступления. Второе за день. Фабель начинал понимать, как строились отношения в следственной группе. Шольц вел себя так, будто и не был начальником, а Крис и Тансу обращались к нему только по имени и никогда не называли шефом. Но в действительности Шольц держал подчиненных в ежовых рукавицах и, возможно, был для них куда более строгим начальником, чем Фабель — для своих. Крис — явно новичок, по крохам набиравшийся опыта у Шольца. Тансу умная и волевая, но еще не настолько уверенная в себе, чтобы открыто не соглашаться с Шольцем. Не вызывало сомнений, что Шольц отбросил версию Тансу о связи дела с изнасилованием в девяносто девятом году как беспочвенную. Однако Фабель так не считал.

— Я хочу вам кое-что показать. — Шольц, согнувшись под порывами холодного ветра, подвел Фабеля к массивным темным церковным дверям. Фабель вошел внутрь и оглядел подсвеченные сводчатые потолки и витражи.

— Очень красиво.

— Я не это хотел вам показать. — Шольц провел его к тяжелой металлической двери справа от входа.

— У меня от этого места мурашки по коже, — поежилась Тансу.

Фабель и Шольц спустились по крутым ступеням в подземную усыпальницу.