Время прощать

Руфус Бакли моментально понял, что стратегия Букера Систранка, определяющаяся формулой «Большой-Черный-Страшный», в этом зале не пройдет. Неужели он всерьез рассчитывает произвести впечатление приставленным к Летти телохранителем? Да и сама Летти – никудышная актриса. Ей явно велели выглядеть хмурой, печальной, даже скорбящей, словно она потеряла самого дорогого друга, по праву оставившего ей наследство, которое алчные белые хотят отнять. И она изо всех сил старалась напустить на себя обиженный и оскорбленный вид.

Систранк и его партнер Кендрик Бост прошли за барьер и торжественно поздоровались со своим сподвижником мистером Бакли, добавив еще бумаг к вороху мусора, покрывающего заветный стол, и не обращая внимания на представителей противной стороны.

По мере того как стрелка часов приближалась к восьми сорока пяти, зал заполнялся все плотнее.

Джейк вошел через боковую дверь и сразу обратил внимание, что его место занято. Он обменялся рукопожатием с Уэйдом Ланье, Стиллменом Рашем и остальными адвокатами, защищающими интересы «протестантов».

– Похоже, у нас небольшая проблема, – сказал он Стиллмену, кивком указывая на Бакли и мемфисских адвокатов.

– Удачи тебе, – ответил Стиллмен.

Джейк быстро принял решение не вступать в конфронтацию. Он выскользнул из зала и направился в кабинет судьи.

Гершел Хаббард прибыл с детьми и несколькими друзьями. Все они расселись поблизости от Йена и Рамоны. Когда стрелка часов приблизилась к девяти, шум в зале начал стихать. Публика была почти идеально сегрегирована: черные с одной стороны от прохода, белые – с другой. Ланье, разумеется, сидел на черной стороне, в последних рядах.

Вернувшись, Джейк остановился в одиночестве возле двери, ближайшей к ложе присяжных. Он ни с кем не разговаривал, лишь небрежно листал какой-то документ.

В 9.05 настал выход судьи Этли.

Мистер Пит рявкнул:

– Встать, суд идет!

Судья в старой, выцветшей черной мантии, развевающейся за его спиной, поднялся на помост. Заняв свое место, он произнес:

– Садитесь, пожалуйста, – и начал медленно обводить взглядом зал.

Этли смотрел, хмурился, но ничего не говорил. Потом, взглянув поочередно на Джейка, на Бакли и Систранка с Бостом, взял со стола лист бумаги, оказавшийся списком адвокатов, и сделал перекличку. Все, числом десять, оказались на месте.

Судья Этли еще ближе подвинул к себе микрофон.

– Сначала немного оргвопросов. Мистер Бакли, вы подали прошение о том, чтобы быть допущенным к рассматриваемому делу в качестве местного представителя мемфисской фирмы «Систранк и Бост». Правильно?

Бакли, давно мечтавший встать и подать голос, вскочил:

– Правильно, ваша честь. Я…

– И после этого, похоже, вы и ваш совет адвокатов подали целый воз ходатайств, которые должны быть рассмотрены сегодня. Так?

– Да, ваша честь, и я хотел бы…

– Прошу прощения, – перебил его Этли. – А мистер Брайгенс подал протест против вашего участия в деле на основании недостатка у вас опыта, умения и знаний в вопросах, относящихся к данному делу. Правильно?

– Совершенно несерьезный протест, ваша честь, как вам и самому очевидно. В нашем штате от адвоката не требуется, чтобы…

– Прошу прощения, мистер Бакли, – снова оборвал его судья. – Вы подали свое прошение, мистер Брайгенс подал протест на него, а это означает, что я должен принять решение. Я этого еще не сделал, а стало быть, пока вы не являетесь законным участником процесса. Вы следите за моей мыслью?

– Ваша честь, протест мистера Брайгенса настолько несерьезен, что против мистера Брайгенса следует применить санкции. Я уже готовлю требование на этот счет.

– Не тратьте время попусту, мистер Бакли. Сядьте и слушайте меня.

Он подождал, пока Бакли сядет. Темные глаза судьи сощурились, морщины на лбу обозначились еще глубже. Он никогда не терял самообладания, но мог так явно продемонстрировать свой гнев, что нагонял страх на адвокатов в радиусе пятидесяти ярдов.

– Официально вы пока не являетесь участником процесса, мистер Бакли, а следовательно, и вы, мистер Систранк, и вы, мистер Бост. Тем не менее вы сочли возможным распоряжаться в моем зале суда, заняв места по своему усмотрению. Не вы адвокаты по делу о наследстве, а мистер Брайгенс, в должном порядке официально утвержденный мною. Когда-нибудь вы можете стать адвокатами по утверждению наследства, но пока вы ими не являетесь.

Он произносил слова медленно, отчетливо, резко, чтобы всем был понятен смысл сказанного. Они эхом разносились по залу и приковывали всеобщее внимание.

Джейк не смог сдержать улыбку. У него и в мыслях не было, что его малообоснованный, оскорбительный, даже глупый протест против участия Бакли в деле может оказаться столь полезным.

Судья Этли между тем продолжал:

– Официально вас здесь вообще нет, мистер Бакли. Какое право вы имеете вести себя столь бесцеремонно?

– Но ваша честь…

– Пожалуйста, встаньте, когда обращаетесь к суду!

Бакли вскочил, ударившись при этом коленом о перекладину под столешницей, что не позволило ему, как он рассчитывал, внешне сохранить достоинство.

– Но ваша честь, я никогда не видел, чтобы дипломированный адвокат не был допущен до участия в деле по столь безосновательной причине, поэтому решил, что вы отклоните протест с порога, и мы сможем заняться более существенными делами.

– Вы решили неправильно, мистер Бакли, и при этом, видимо, сочли, что вы и ваши мемфисские коллеги можете прийти сюда и просто взять это дело в свои руки. Меня это возмущает.

– Ну, судья, я заверяю суд, что…

– Сядьте, мистер Бакли. Соберите свои вещи и перейдите в ложу присяжных. – Судья Этли указал своим длинным костлявым пальцем в направлении Джейка.

Бакли не шелохнулся. А вот его коллеги зашевелились. Букер Систранк встал, широко раскинул руки и произнес глубоким, богатым модуляциями гудящим басом:

– Ваша честь, с позволения суда должен сказать, что это абсурдно. Это же рутинная процедура, заслуживающая упоминания разве что мелким шрифтом. Она не требует такой чрезмерной реакции. Мы все здесь разумные люди и стараемся служить правосудию. Могу я предложить, чтобы мы вернулись к исходному вопросу о праве мистера Бакли участвовать в деле в качестве нашего местного представителя? Ваша честь не может не понимать: протест молодого мистера Брайгенса не имеет смысла и должен быть немедленно отклонен. Вы ведь это сами понимаете, судья, не так ли?

Судья Этли ничего не ответил, и в его взгляде ничего не отразилось. После недолгой, но тяжелой паузы он посмотрел на секретаря и произнес:

– Взгляните-ка, здесь ли шериф Уоллс.

Это распоряжение могло напугать Руфуса Бакли и позабавить Джейка и адвокатов противной стороны, но Букера Систранка оно разозлило. Он надменно выпрямился:

– Ваша честь, я имею право высказаться.

– Пока нет, не имеете. Прошу вас сесть, мистер Систранк.

– Я протестую против подобного тона, ваша честь. Я представляю бенефициара этого завещания, миз Летти Лэнг, и обязан защищать ее интересы на всех этапах.

– Сядьте, мистер Систранк.

– Вы не заткнете мне рот, ваша честь. Еще не так давно адвокатам, таким как я, не разрешалось поднимать голос в этом самом зале суда. Многие годы они не имели права даже входить сюда, а уж если они здесь оказывались, им запрещалось говорить.

– Сядьте, пока я не обвинил вас в неуважении к суду.

– Не запугивайте меня, судья. – Систранк вышел из-за стола. – Я имею право говорить, защищать своего клиента, и я не стану молчать из-за крючкотворства в судебной процедуре.

– Сядьте, пока я не обвинил вас в неуважении к суду, – спокойно повторил судья Этли.

Систранк сделал еще шаг вперед – адвокаты и все присутствующие не верили своим глазам.

– Не сяду, – сердито огрызнулся Систранк.

Джейк подумал, уж не потерял ли парень рассудок.

– Именно по этой причине я и ходатайствовал о том, чтобы вы взяли самоотвод. Мне и многим другим очевидны ваши расовые предрассудки. Под вашим председательством у моей клиентки нет шанса на справедливый суд. По той же причине мы просили и о перенесении процесса в другое место. Набрать непредвзятое жюри в этом… в этом городе… невозможно. Правосудие требует, чтобы процесс происходил в другом суде и под председательством другого судьи.