Время прощать

– Это не вашего ума дело, – осадил его торговец.

– Может, и так, но я действительно хочу знать. А вы что – нет?

– Мне совершенно безразлично, – ответил торговец.

Его замечание было встречено взрывом издевательского смеха.

– Для проведения инвентаризации, – сообщил адвокат, когда шум стих, – должен быть назначен администратор, который приступит к делу по распоряжению судьи. Официально временных рамок для этой процедуры не существует. А при таких размерах состояния остается только догадываться, сколько времени уйдет на то, чтобы выявить и оценить все, что принадлежало Хаббарду.

– О каких размерах вы толкуете?

– О тех же, что и другие. А точно мы ничего не узнаем, пока управляющий не предоставит результаты своей работы.

– Я думал, он называется исполнителем завещания.

– Не в том случае, когда исполнитель отказывается выполнять свои обязанности. Тогда суд назначает управляющего. В данном случае это некий адвокат – кажется, уже полуотставной – из Смитфилда. Квинс Ланди, старый друг судьи Этли.

– Ему будут платить из наследства?

– А откуда же еще возьмутся деньги?

– Понятно. Кому еще будут платить из наследства?

– Адвокату по утверждению завещания. Сейчас это Джейк, но я не уверен, что он им останется. Ходят слухи, будто он уже сыт по горло мемфисскими юристами и подумывает о том, чтобы соскочить. А кроме того, из наследства оплачиваются администратор, бухгалтеры, советники по налогам и прочая публика.

– А кто платит Систранку?

– Полагаю, он заключил контракт с этой женщиной. Если дело будет выиграно, он получит определенный процент.

– А какого черта Руфус Бакли вертится рядом?

– Он – местный представитель Систранка.

– Гитлер и Муссолини. Они поставили перед собой задачу оскорбить каждого жителя округа Форд?

– Похоже на то.

– И рассматривать дело будет суд присяжных?

– О да, – ответил адвокат. – Похоже, суда присяжных хотят все, включая судью Этли.

– А судье-то зачем?

– Очень просто. Чтобы снять с себя ответственность. Тогда ему не придется принимать решение самому. Тут и победа, и проигрыш будут нешуточными, а с вердиктом, вынесенным присяжными, никто не сможет возложить вину на судью.

– Ставлю десять против одного: жюри вынесет вердикт не в пользу этой женщины.

– Не будем спешить, – возразил адвокат. – Давайте подождем несколько месяцев, дадим судье Этли расставить все по своим местам, упорядочить, спланировать и подготовиться к процессу. А накануне открытия суда сделаем ставки. Я с огромным удовольствием положу в карман ваши денежки.

– Где они наберут двенадцать человек, которые ничего не слышали об этом деле? Все, кого я знаю, имеют о нем собственное мнение, и, черт возьми, можете быть уверены: каждый африканец на сто миль вокруг мечтает урвать свой кусок. Я слышал, Систранк мечтает перенести суд в Мемфис.

– Его нельзя так просто взять и перенести в другой штат. Но ходатайство об этом Систранк подал.

– А разве Джейк не пытался в свое время перенести суд над Хейли в более дружественный округ, в такой, где больше черных?

– Пытался, но судья Нуз отклонил прошение. Хотя тот процесс был куда менее крупным, чем этот.

– Это уж точно. Ведь тогда на кону не стояло двадцать миллионов.

– Как вы думаете, – поинтересовался у адвоката «старикашка»-демократ, – может Джейк в принципе выиграть это дело?

Все на минуту замолчали и уставились на адвоката. Такой вопрос за последние три недели ему в этом же зале задавали по крайней мере раза четыре.

– Зависит от обстоятельств. Если Систранк будет участвовать в процессе, Джейку победы не видать. Если же он сам станет вести дело, я бы расценил его шансы как пятьдесят на пятьдесят, – ответил адвокат, никогда в судебных процессах не участвовавший.

– Я слышал, недавно у него появилось секретное оружие.

– Что за оружие?

– Говорят, Люсьен Уилбэнкс снова стал появляться возле здания суда. И вовсе не для того, чтобы выпить. Полагают, он вертится вокруг конторы Джейка.

– Да, он вернулся, – подтвердил адвокат. – Я сам видел, как Люсьен в архиве просматривал поземельные книги и завещания. Он ничуть не изменился.

– Печально слышать.

– Как вам показалось, он был трезв?

– Более или менее.

– Конечно, Джейк не захочет подпускать его к жюри.

– Сомневаюсь, что судья Этли позволит ему даже присутствовать в зале.

– Он ведь не имеет права адвокатской практики, не так ли?

– Так. Он был лишен его бессрочно. Подать прошение о восстановлении может только через восемь лет.

– Лишен бессрочно, но на восемь лет?

– Да.

– Но это же бессмыслица.

– Таков закон.

– Закон, закон…

– Кто сказал: первое, что нужно сделать, так это убить всех адвокатов?

– Наверное, Шекспир.

– А я думал, Фолкнер.

– Если дошло до цитирования Шекспира, – опять подал голос адвокат, – полагаю, мне пора уходить.

Из «Парчмена» позвонил Флойд Грин. Тремя голосами против двух комиссия по условно-досрочному освобождению решила выпустить Дэнниса Йоки на свободу. Без объяснений. Флойд намекнул на некие особенности работы комиссии. Джейку было известно, что в штате существовала давняя грязная традиция освобождать заключенных условно-досрочно за деньги, но он отказывался верить, что семейство Йоки было достаточно искушенным, чтобы суметь дать взятку.

Десять минут спустя с той же новостью позвонил Оззи, выразив свое возмущение. Он не мог поверить, что это произошло, и сказал Джейку, что сам лично на следующий день поедет в «Парчмен» за Дэннисом и за два с половиной часа, которые им предстоит провести вдвоем в машине, постарается как следует запугать его и заставит усвоить, что ему запрещено переступать городские границы Клэнтона.

Джейк поблагодарил его и позвонил Карле.

18

Руфус Бакли припарковал свой видавший виды «кадиллак» на другой стороне площади, как можно дальше от конторы Джейка. С минуту он сидел в машине, размышляя о том, как ненавистны ему Клэнтон, его суд, его избиратели и особенно то, что с ним здесь случилось. Было время, не такое уж давнее, когда здешние избиратели обожали его, а сам он считал их одной из опор той стартовой площадки, с которой намеревался начать взлет к должности губернатора штата, а там, кто знает, может, куда и дальше.

Он был окружным прокурором, молодым, амбициозным, полным энергии обвинителем с кольтами на обоих бедрах, с лассо в руке, не знающим страха перед плохими парнями. Найдите их, схватите – и вам останется лишь смотреть, как Руфус Бакли их прижмет.

Имея девяносто процентов выигранных дел и опираясь на высокий рейтинг, он отважно вступил в избирательную кампанию. Трижды одерживал победу с ошеломляющими результатами, но в прошлом году все пошло наперекосяк. Злополучный вердикт, вынесенный Карлу Ли Хейли, был еще свеж в памяти избирателей, и добропорядочные жители округа Форд отказали ему в доверии. Он также сокрушительно проиграл дела в округах Тайлер, Милбурн и Ван Бюрен – да практически по всему Двадцать второму избирательному округу, хотя в его родном Полке зарегистрированные избиратели все же отдали ему преимущество, правда, всего в жалкие шестьдесят голосов.

Его карьера государственного служащего закончилась, хотя в свои сорок четыре года он пытался убедить себя, что у него еще все впереди и он будет востребован. Кем и в каком качестве, оставалось неясным.

Жена грозилась уйти, если он когда-нибудь еще выставит свою кандидатуру на каких бы то ни было выборах. Прослонявшись десять месяцев по своему маленькому тихому офису и насмотревшись на ничтожную жизнь Главной улицы, открывавшуюся из окна, Руфус умирал от скуки, чувствовал себя потерпевшим крушение, был подавлен и буквально сходил с ума. Звонок Букера Систранка показался ему чудом, и Руфус, не раздумывая, ухватился за шанс снова ввязаться в драку. А то, что противником будет Джейк, его только раззадоривало.