Наблюдатель

— Вероятно, он помог кому-то проникнуть туда, — предположил я. — Кто-то заплатил ему за то, чтобы он провел его в здание больницы.

Макдермотт удивленно приподнял брови. Разумеется, он думал то же самое.

— И вы считаете, что это как-то связано с беременностью Кэсси, — добавил я. — Или с тем, что она сделала аборт.

— А что вы думаете по этому поводу? — спросила меня Столетти.

Я лишь пожал плечами. В тот момент у меня не было ответов на эти вопросы. Но ситуация начала проясняться.

— Во время следствия вы слышали что-нибудь о беременности Кэсси или о том, что она сделала аборт?

Столетти уже знала мой ответ. По сути, я ответил на ее вопрос сразу после беседы с профессором Олбани.

— Вы можете не отвечать, если не хотите. — Теперь она провоцировала меня, и ей это явно доставляло удовольствие.

— Мне нужен адвокат? — спросил я.

Столетти взглянула на своего напарника:

— Детектив, он не желает отвечать. Но это его право.

— Я никогда не слышал о том, что Кэсси была беременна или делала аборт, — ответил я, стараясь не давать воли гневу. — Вы не хотите объяснить, что, черт возьми, происходит?

Макдермотт снова взял слово:

— Обычно когда вы ведете дело, то старательно прорабатываете окружение жертвы. Почему же вы не выяснили, что незадолго до убийства Кэсси была беременна?

— Во-первых, — я холодно улыбнулся, — у нас нет подтвержденной информации о том, что Кэсси была беременна или делала аборт. У нас лишь есть подозрения. Наверное, в школе полицейских вас учили, что существует разница между фактами и предположениями. Во-вторых, причина, что мы не изучали окружение Кэсси, заключалась в том, что…

Я замер. По лицам Макдермотта и Столетти я понял, что это будет следующая тема для разговоров.

— Потому что вы не стали доводить до суда дело об ее убийстве, — закончила за меня Столетти. — Это произошло по просьбе Гарланда Бентли? — Она положила передо мной фотографию, на которой были изображены Гарланд, репортеры и зловещий тип со шрамом на заднем плане. — Тот самый Гарланд Бентли, чье фото мы нашли в шкафу Фреда Чианчио, спрятанное в коробке для обуви.

— Да, тот самый Гарланд Бентли, — подхватил Макдермотт, — который меньше чем через год нанял вас и поручил вести дела его компаний.

— Вам, человеку, который всю жизнь занимался уголовной юриспруденцией, — нанесла свой удар Столетти, — неожиданно поручают представлять корпорацию Бентли на гражданских процессах, где рассматриваются иски в миллионы долларов!

Я откинулся на спинку стула и взял небольшой тайм-аут. Внутри у меня все горело. Я почувствовал, как на лбу выступил пот, а сердце заколотилось в бешеном темпе.

Работая юристом, я часто консультировал людей, которые становились мишенью в уголовных преступлениях. Я давал им один и тот же совет: «Ни с кем не обсуждайте детали дела. Это в любой момент может обернуться против вас. И если к вам обращаются полицейские, ничего не говорите им без меня или другого юриста».

Потребность выговориться, объясниться, когда тебя в чем-то обвиняют, — естественный порыв. В такой момент нередко возникает желание солгать, или если не солгать, то приукрасить правду. Полицейские и прокуроры хорошо знают, что большинство следуют этим основным правилам. Федеральные обвинители только на этом и живут. И если не могут доказать выдвинутое против вас обвинение, но при этом вы хоть чуть-чуть погрешили против истины, то они постараются поймать вас на этом, использовать эту ложь, чтобы прижать вас или даже посадить за решетку.

«Боритесь с этим импульсом, — говорил я своим клиентам. — Пускай полиция и обвинители продолжают подозревать вас. Это лучше, чем ложь, на которой вас могут поймать. Вам еще предоставится возможность обо всем рассказать».

Но проблема заключалась в том, что мне нечего было скрывать.

Столетти наслаждалась процессом. Макдермотт пытался расколоть меня.

— Все это, — заявил я, — полнейшая чушь.

— Во время расследования всплыло еще одно имя, — проговорил Макдермотт. — Амалия Кальдерон. Вам оно ни о чем не говорит?

Я покачал головой.

— Вы никогда не были с ней знакомы? — спросила Столетти.

— Впервые слышу это имя, — ответил я.

— Две ночи назад, — подхватил Макдермотт, — она была забита до смерти. Может, теперь вы что-то вспомните?

Забита… Забита… Этого нет во втором куплете песни. Следующим должно быть убийство с помощью опасной бритвы, затем — электропила, а потом — мачете.

— И опять-таки мне ни о чем это не говорит, — повторил я. — А я должен что-то вспомнить?

Столетти взяла у Макдермотта папку, вытащила три цветные глянцевые фотографии и разложила их на столе.

Я взял одну из фотографий, и из моего горла вырвался стон. Там крупным планом было изображено ее лицо, немного повернутое направо. Рана на правом виске, многочисленные синяки на лбу и темени… Жестокая смерть. Ее сильно избили. Кто бы это ни сделал, он наслаждался тем, что творил.

— Это Молли, — сказал я. — Женщина, которая пыталась соблазнить меня в «Саксе», после чего на меня напали и ограбили. — Я посмотрел на полицейских: — Вы же не думаете, что ее убил я?

— Расскажите нам об этом сами, господин адвокат, — выдал Макдермотт. — Объясните, почему ваши отпечатки найдены на орудии убийства?

Глава тридцать первая

Вывеска над входом в магазин гласила: «Рабочие инструменты и оборудование Вартена». Эта лачуга находилась неподалеку от склада лесоматериалов. Когда Лео вошел, на двери звякнул колокольчик. В магазине не было никого, за исключением продавца — пожилого мужчины, который сидел за прилавком и разговаривал по телефону.

Лео подошел к прилавку и посмотрел на электропилы, висящие на стене. Затем взглянул на продавца, который поднял вверх указательный палец, продолжая разговаривать по телефону. Лео постучал пальцами по прилавку и осмотрелся, стараясь вести себя непринужденно. Он просто гулял в этом районе и зашел узнать, нет ли в магазине нужной ему электропилы. Потом снова поглядел на продавца и на прилавок.

Он увидел клочок бумаги, прикрепленный к прилавку. Там было всего одно слово: «Трим-метр».

У него перехватило дыхание. «Трим-метр». Он притворился, будто закашлялся, чтобы выиграть время.

— Сэр, вам помочь?

Лео кивнул в сторону стены. Он снова произнес это слово: «электропила». Лео не смотрел на продавца, когда произносил его, но обратил внимание, что пауза продлилась около двух секунд. Слишком долгая пауза…

— Вас интересует… определенная модель?

Он пожал плечами, стараясь не выдавать волнения. Как будто ему все равно.

Лео посмотрел на мужчину: пожилой, с пятнами на лбу и короткой шеей. Он держался непринужденно, ему наверняка понравится ответ…

Лео назвал марку, которую упомянул продавец в другом магазине. «Хаски».

— Конечно. Разумеется. — Мужчина обрадовался еще больше. Он постучал по прилавку, затем вышел из-за него. Теперь он оживился и выглядел очень довольным. Да что там говорить, он просто сиял от счастья. — Но вы знаете, «Хаски» не самая дешевая марка.

Лео последовал за ним к стене.

«Хорошо. Он сказал, что „Хаски“ не самая дешевая марка. Нужно спросить, нет ли у него чего-нибудь подешевле».

— Дешевле? Чем модель старее, тем меньше она стоит. — Мужчина кивнул на стену. — Возьмите «Бурли-380». Хорошо подрезает кустарник и ветви небольших деревьев. Даже не верится, что ей уже десять лет. — Он похлопал по другой пиле: — Или вот эту. «Трим-метр 220». Почти как новенькая. А ей уже пятнадцать лет. Для чего вам пила?

То же самое спрашивал и другой продавец.

— Сэр, я просто хотел спросить, что вы собираетесь резать? Кусты? Ветви деревьев? Или еще что-то?

«Кивни утвердительно».

— Отдам любую за пятьдесят долларов, — сказал мужчина.

«Пожми плечами, спроси его о чем-нибудь. Скажи что-нибудь. Скажи хоть что-нибудь…»

«Что вы порекомендуете? Что вы порекомендуете?»