По заказу

– Расскажите мне, что произошло? – принялся настаивать я.

– Это было так быстро, в одно мгновение, – начала она. – Мы отправились прогуляться по площади, но не успели пройти и двух-трех ярдов, как к нам подъехал мотоциклист. Он сидел за рулем и держал развернутую карту. Затем поманил нас к себе и указал на эту карту. Из-за шума мотора я его не расслышала. Марина шагнула к нему, и он выстрелил. По-моему, оружие лежало под картой.

– Вы могли бы описать мотоциклиста? – поинтересовался я. – И сумели бы узнать его при встрече?

– Нет. Едва ли, – неторопливо отозвалась она. – На нем был шлем, закрывающий лицо. Отчасти из-за него я не разобрала ни одного слова.

– Ну, а мотоцикл? – спросил я.

– Это был обычный… обычный мотоцикл, – ответила Рози. – Не знаю, какого типа.

Она помедлила, и я догадался, что Рози вновь мысленно проигрывает всю сцену.

– Сначала я не поняла, что он в нее выстрелил. И не услышала ни шума, ни какого-нибудь хлопка. Марина скрючилась от боли и обхватила колено, а мотоциклист с грохотом умчался. Асфальт был залит кровью. Она буквально хлестала из ее раны и забрызгала все вокруг.

Я посмотрел на черные брюки Рози, покрытые кровью Марины.

– Я постаралась остановить кровотечение и стала звать на помощь, – продолжила она. – Но никто не откликался на мои крики. Казалось, прошла целая вечность, когда из института выбежали охранники. Они вызвали •Скорую помощь», однако ее тоже пришлось долго ждать.

Дверь чуть-чуть приоткрылась, и я вскочил.

– Это вы приехали вместе с девушкой, в которую стреляли? – спросил кто-то, просунувший голову в проем.

– Да, – одновременно откликнулись Рози и я. – Ладно. Подождите здесь, пожалуйста. – Голова скрылась, и дверь снова захлопнулась.

Я поднялся и начал расхаживать по комнате. Мне удалось себя сдержать и не выбежать в коридор, вернувшись к круглому окошку, лишь ценой огромных волевых усилий.

– Ну что они так тянут? Неужели им трудно сказать правду?! – в отчаянии воскликнул я. Но уже знал ответ. Врачи оперировали Марину. Они боролись за ее жизнь, и я молился за благополучный исход этой операции. За ее спасение.

– Она потеряла массу крови, – проговорила Рози. – Я держала ее колено обеими руками и крепко сжимала его. Но кровь все равно просачивалась между моими пальцами и стекала на тротуар. Это было ужасно. – Она вздрогнула.

– Вы себя потрясающе вели, Рози. Без вас она, наверное, умерла бы там, на мостовой. А в больнице у нее, во всяком случае, появился шанс. – И я на него надеялся.

Дверь опять открылась, но на пороге стоял не врач, а полицейский в форме.

– Добрый день, – поздоровался он, кивнул Рози и мне и показал свое удостоверение. – Известно ли кому-то из вас имя молодой дамы, в которую стреляли?

– Марина ван дер Меер, – сообщил я. – Скажите, в каком она состоянии? Мне нужны самые свежие новости.

– Врачи по-прежнему оперируют ее, сэр, – заявил он. – Боюсь, что все остальное мне неведомо. – Он достал из кармана блокнот и уточнил: – Как вы произнесли ее имя?

Я продиктовал по слогам, и он записал его.

– А сколько ей лет? – Он занес в блокнот и сведения о ее возрасте. – Кстати, как вас зовут? – осведомился он. Я представился ему и подумал: ну где же этот проклятый врач? – А вас, мадам?

Полицейский записал в блокнот имя Рози и годы нашего рождения. Я в очередной раз удивился, почему они так важны.

– Кто из вас родственник пострадавшей молодой дамы? – В другой ситуации его определение «молодая дама» прозвучало бы забавно. Как будто бы Марине только что исполнилось четырнадцать лет. Однако она была значительно старше его.

– Я ее родственник, – ответил я.

– Вы ее муж? – По крайней мере, он не спросил, являюсь ли я ее отцом.

– Нет, я ее… – Кто же я? Для бойфренда я был слишком стар. И ненавидел слово «партнер». Употреблял его, лишь говоря о лошадях-партнерах на скачках. Есть ли хоть один подходящий термин? Нет. -…жених, – произнес я.

– Поэтому вы считаете себя ее ближайшим родственником?

Мне не понравились его последние слова. Понятие «ближайший родственник» всегда казалось стоящим рядом с понятиями «проинформировать» и «смерть».

– Ее родители живут в Нидерландах, – пояснил я. – Их адрес у меня где-то дома. У нее также есть брат. Он обосновался в Штатах.

– А вы, мадам? – полицейский повернулся к Рози.

– Я работаю с Мариной в лондонском Исследовательском институте. И была вместе с ней, когда в нее выстрелили.

Его глаза расширились.

– Неужели? Мое начальство захочет, чтобы вы дали показания.

Он опять отвернулся и негромко заговорил по рации. Я не уловил всего сказанного, но расслышал, как он произнес «свидетельница».

В комнату вошел один из медиков. Он был в синих брюках, в тон короткому синему халату, и тоже в каком-то тюрбане.

– Это вы пришли к девушке, в которую стреляли? – спросил он.

– Да, – сказал я. – Она моя невеста.

– У нее нет обручального кольца.

– Оно появится на будущей неделе. – «Если только она выживет», – подумал я. – Как она себя чувствует?

– Боюсь, что не блестяще. Мы отправили ее в операционную, так что я передал ее хирургу. Извините, забыл вам представиться. Я – доктор Осборн. Дежурный консультант по несчастным случаям, требующим срочного медицинского вмешательства.

– Сид Холли, – отозвался я. Он не стал пожимать мне руку. Микробы и тому подобное.

– А, – кивнул он. – Жокей. То-то мне знакомо ваше лицо. Ну что же, ваша девушка потеряла массу крови. Признаюсь, я изумлен, что она была жива, когда ее сюда привезли. У нее было слишком низкое кровяное давление.

– Но она сможет оправиться от ранения? – задал я вопрос и невольно вздрогнул.

– Опасаюсь, что ответ мне неизвестен. Пока что исход неясен. Она была еще жива, когда ее доставили в операционную. Вот и все, чем я могу вас утешить.

Я ощутил, как кровь прилила к моим ушам.

– Пуля чуть задела само колено, так что суставы в нормальном состоянии, но она разорвала бедренную артерию на месте ее перехода в подколенную, то есть сзади колена. Отсюда и потеря крови. По-моему, пуля была небольшая и не смогла повредить остальные мягкие ткани. Все же ей очень не повезло.

– Но вам удалось приостановить кровотечение? – в отчаянии спросил я.

– Да, на какое-то время, хотя это совсем не просто. Меня волнует другое: как бы в дальнейшем кровь не хлынула в ее внутренние органы.

– Почему? – не понял я.

– Мы влили в нее большую дозу крови и других компонентов для восполнения утраченного. Как полагается.

Я кивнул. Мне было хорошо известно о процессе переливания крови.

– Иными словами, мы влили в нее огромную дозу, от которой кровотечение способно возобновиться.

– Вы пользовались жгутом?

– Чем-то в этом роде. Мы туго перевязали ногу, и теперь она под давлением, но повязку нужно менять каждые десять минут, а не то нижняя часть ноги начнет мертветь.

Когда мы это сделали, опять началось артериальное кровотечение. Значит, мы влили в нее куда больше крови, чем обычно содержится в ее организме. А это создает дополнительную проблему. Колоссальный объем переливания резко разбавляет некоторые компоненты в крови. Он также приводит к уменьшению в ней необходимых веществ. И в результате способность крови свертываться сокращается в несколько раз. Одновременно это способствует ее диффузии, то есть проникновению в разные части тела, особенно во внутренние органы вроде почек. Скажу откровенно – по-моему, любое дальнейшее кровотечение может стать роковым. Пациентка его просто не выдержит. Потребуется новое обильное переливание, а оно, в свою очередь, уменьшит долю полезных компонентов, вызовет очередное внутреннее кровотечение и в конце концов приведет к полному коллапсу системы жизнедеятельности.

– Но… – я судорожно сглотнул слюну, – когда мы узнаем?

– Следующие несколько часов будут критическими. Переломными. Если она выживет, то можно говорить о шансах на выздоровление. Вполне реальных, разумных шансах.