Чужая птица

— Вы и сейчас продолжаете общаться? — выпалила Мария, хотя ее это вообще-то не касалось. Но ей все равно хотелось знать. В воздухе витало предчувствие чего-то нового, может, новой любви? Мария прогнала глупую мысль — Юнатан как-никак женат! И не стоит терять голову из-за трогательного рассказа о том, как бедняга был вынужден пойти на измену, оттого что жена его не понимает. Типичный приемчик, причем последнего сорта. Умные женщины на такое не ведутся. И тем не менее Мария не удержалась от вопроса, обратившись напрямую к его нечистой совести, жаждущей прощения. Давай же, признайся, что остальные женщины скучные и некрасивые и совсем тебя не понимают, и лишь я одна могу тебя понять. — Вы по-прежнему встречаетесь с ней?

— Почему вы так странно улыбаетесь? Разве я чем-то рассмешил вас? Нет, мы не поддерживаем контакта. Она не захотела. Мы просто коллеги, а это… случилось лишь однажды. Но тот миг я запомню навсегда, и я рад, что он был в моей жизни. Теперь вы, наверное, считаете меня негодяем?

— Вовсе нет.

А что еще сказать, раз он настолько раним? Жизнь не всегда идет так, как хочется, и не предлагает простых решений. Разве можно осудить кого-то, кто отчаянно желает любви и не отказывается, когда ее предлагают?

— А в вашей жизни есть мужчина? — спросил Юнатан.

Смущение собеседницы его, судя по всему, позабавило.

Мария сделала глоток из кружки и задумалась. Проще всего было бы ответить: «Да, его зовут Эмиль, и ему десять лет».

— Завязался было один роман, но ничего путного не вышло. Он торопил события, а потом вообще приключилась неприятная история. Он попросил меня сообщить ему конфиденциальную информацию о расследовании, которое я вела. Я отказалась. Больше мы не виделись. Его звали Пер.

— Но вы все еще думаете о нем, верно? Он много для вас значил, я угадал? — хитро посмотрел на нее Юнатан.

— Верно, однако я решила забыть его. Какой смысл? Тех отношений не вернуть.

Мария встала из-за стола и пошла в сторону туалета. По дороге она погрела руки у камина, а когда вернулась, обнаружила, что в их уединенный уголок вторглась шумная компания, сев за их стол и разрушив доверительную атмосферу.

— Знаете, о чем я подумал? — сказал Юнатан, когда Мария снова опустилась на скамью. — Тот голубь, что принес с собой мутировавший вирус и заразил им голубей Рубена Нильсона, был из Белоруссии. До этого птичий грипп переносили куры, а вовсе не голуби. Мне кажется, того голубя кто-то мог заразить намеренно. Понимаете, к чему я веду? Перед тем как мы встретились с вами сегодня вечером у Восточных ворот, я слушал выпуск новостей, и там сообщили, что убитый в Клинтехамне мужчина оказался родом из Белоруссии. Странная взаимосвязь вырисовывается. Не находите?

— Я и не знала, что Рубен Нильсон заразился от голубя. Я считала, вирус принесли дикие утки. Но откуда вам известно, что голубь из Белоруссии? — Мария наклонилась к Юнатану, а тот легонько коснулся ее щеки.

— Рубен разглядел метку на кольце птицы и с помощью местного библиотекаря отыскал в Интернете сведения о том, какому клубу принадлежит голубь. Оказалось, птица из белорусского городка Береза. Вам стоит проверить, не был ли тот белорус мужчина болен птичьим гриппом. Вы еще не задавали этого вопроса судмедэксперту?

— Ой, боюсь, что нет. Тогда ведь еще никто не думал о птичьем гриппе. Газеты пестрели страшилками о туберкулезе с множественной лекарственной устойчивостью и о заразившихся детсадовцах. «Защитите себя и вашу семью!» — в статьях предлагались целые списки необходимых мер. А шум по поводу птичьего гриппа поднялся позже.

— Когда вы все выясните, поставьте меня в известность, пожалуйста. Возможно, мы с вами складываем один и тот же пазл, поэтому стоит делиться информацией. А расследованием убийства Сандры Хэгг тоже вы занимаетесь?

— Да, а вы ее знали? — спросила Мария, подметив, как изменилось выражение его лица.

Она явно затронула важную тему.

— Какое-то время Сандра работала у нас в инфекционном.

И тут Марию осенило. Она ощущала на себе пытливый взгляд Юнатана, пока подбирала слова, чтобы сформулировать вопрос.

— В чем дело? — не понимал он.

— Тогда на семинаре, когда вы провели ночь с женщиной. Это была она? Сандра?

— Нет. Хотя она мне всегда нравилась.

— А репортера по имени Тобиас Вестберг вы знаете? Он пишет на медицинские темы.

— Конечно, знаю! Но почему вы спрашиваете? Он как-то связан с расследованием убийства? Неужели вы думаете, что Тобиас… Нет, это совершенно невозможно. Он не способен на насилие, не говоря уж о любом ином проявлении агрессии. Я его хорошо знаю — мы вместе служили. Он не мог просто повиноваться приказу. Вечно ему нужно было подискутировать, все обсудить и поставить под сомнение. Он доводил старших по званию до белого каления, но сам всегда оставался дружелюбным и невозмутимым. Мы его прозвали Свинкой.

— Откуда такая кличка? Я видела его фотографию — он довольно худощав. Или он неряшлив?

— Нет, он заболел свинкой. Ничего смешного в этом, по правде говоря, не было. Болезнь протекала тяжело, дала осложнение — менингит. Его даже досрочно комиссовали. Но лучше уж отслужить до конца, чем проваляться на больничной койке. Когда я его навещал, к нему приходила его девушка, Ирса. До сих пор ее помню. Длинные светлые волосы и невинные голубые глаза. Все так и смотрели ей вслед. Красива от природы, прямо как вы, — добавил Юнатан и улыбнулся, когда Мария нахмурилась в ответ. Она до сих пор не научилась принимать комплименты с должным кокетством.

Юнатан с Марией вышли на улицу в сад при ресторане, чтобы посмотреть на глотателей огня и послушать, как шуты играют на средневековых инструментах. Дверь, ведущая внутрь руин церкви Святого Николая, была приоткрыта. Их влекло туда, к высоким стрельчатым окнам, сквозь которые виднелось небо, залитое красками заката. В благоговейной тишине они прошлись по центральному нефу, внимая этим стенам, которые нашептывали им о незапамятных временах, когда чума и нашествия врагов еще не успели разрушить богато убранный, полный жизни монастырь.

— Раньше, когда свирепствовала эпидемия чумы, считалось, что заражение происходит, если дышать с больным одним воздухом. Поэтому средневековые доктора носили специальный костюм, включавший маску, похожую на птичий клюв. Этот клюв был набит ароматическими веществами, призванными очистить воздух. А теперь смотришь на старинные гравюры и словно видишь олицетворение нынешнего птичьего гриппа.

Мария ответила, что картинка стоит у нее перед глазами, и Юнатан собирался продолжить рассказ, как вдруг они услышали звук проворачиваемого в скважине ключа — деревянную дверь кто-то запер. Они кричали и колотили в дверь, но громкая музыка, игравшая на улице, должно быть, заглушала все звуки.

— Давай завернемся в мой плащ и переночуем здесь, — тут же предложил Юнатан, приобняв Марию за плечи.

Она покачала головой. Идея заманчивая, но грозит осложнениями.

— Отсюда наверняка можно выбраться. С восточной стороны стена не очень высокая. Остается только справиться с колючей проволокой. — С этими словами Мария решительно повернулась, очутившись лицом к лицу с Юнатаном — практически в его объятиях.

Он потерся щекой о ее щеку, а затем поцеловал. Она не ответила на поцелуй — лишь смотрела на него, широко раскрыв глаза и сжав губы. Вид у нее был забавный, и Юнатан рассмеялся.

— Если передвинуть скамью к окну и каким-то образом раздвинуть проволоку, то мы вылезем через окно. Прыгать тут невысоко, — поспешно сказала Мария.

Нельзя этого допустить! Ее тело стремилось навстречу объятиям Юнатана, истосковавшись по ласке. Когда в последний раз к ней вот так прикасались? Не забывай: он женат! «Он причинит мне боль, — повторяла Мария про себя, словно мантру. — Я не хочу сложностей, не хочу снова разочароваться, мне сейчас не до романов. И потом подумай о Нине — вот кому он сейчас нужен больше всего. Пора выбираться отсюда!»