Вскрытие показало...

В глазах Марино появились проблески интереса.

– Когда все это случилось?

Эбби с минуту подумала.

– Во вторник. Завтра как раз неделя. Примерно в десять, может, в половине одиннадцатого вечера. Поздно, одним словом. Я допоздна работала, заканчивала статью...

Марино смутился.

– Гм, поправьте меня, если я ошибаюсь. Во вторник вы работали в ночную смену, с шести вечера до двух ночи, верно?

– Нет, в прошлый вторник я поменялась дежурством с одним сослуживцем. Я должна была приехать пораньше, чтобы закончить заметку, которую редактор хотел поместить в следующем номере.

– Понятно, – произнес Марино. – Так что с машиной? Когда вы заметили "хвост"?

– Трудно сказать. Где-то через несколько минут после того, как выехала со стоянки. Этот козел, наверное, ждал меня. Может, раньше уже видел, не знаю. Но он чуть ли не цеплялся за мой задний бампер, и фары включил. Я поехала медленнее – думала, он обгонит. Он тоже сбавил скорость. Я поехала быстрее – и он поднажал. Я не могла от него отделаться. Мне не хотелось, чтобы он проследил, где я живу, поэтому я решила поехать в Фарм-Фреш. Но он не отстал. Этот гад, видимо, колесил по району, а может, поджидал меня на ближайшей улице. И дождался-таки, урод, и до дома проводил.

– Вы уверены, что вас преследовала одна и та же машина?

– Это был новый "ягуар" черного цвета. Я абсолютно уверена. Я связалась с дорожным патрулем и сообщила им номер, раз полицейские решили себя не утруждать. Оказалось, что машину взяли напрокат. Я нашла адрес этой конторы. А номер машины у меня записан, если вам интересно.

– Конечно, – отвечал Марино.

Эбби порылась в сумке и извлекла клочок бумаги. Руки у нее дрожали.

Марино взглянул на номер и сунул бумажку в карман.

– Итак, что же было дальше? Машина вас преследовала. До самого дома?

– А что мне оставалось делать? Не могла же я всю ночь кататься по улицам. Этот урод видел, где я живу. Я первым делом позвонила в полицию. Думаю, пока я звонила, он уехал – я потом смотрела в окно, но никакой машины уже не было.

– А раньше вы видели эту машину?

– Не могу сказать. Конечно, мне попадались черные "ягуары". Только откуда мне знать, тот это "ягуар" или не тот?

– Вам удалось рассмотреть водителя?

– Нет – было темно, и мне было неудобно оборачиваться. Но я точно помню, что в машине находился один человек – водитель.

– Вы уверены, что это был мужчина?

– Я видела широкие плечи и коротко стриженную голову. Думаю, достаточно, чтобы сделать вывод – машину вел мужчина. Это был кошмар! Выродок сидел очень прямо и сверлил глазами мой затылок. Представляете – темная тень, которая пялится на вас! Он ехал, чуть ли не касаясь моего бампера. Я все рассказала Хенне. Я предупредила ее, чтобы она была осторожнее и следила, не появится ли где черный "ягуар", а если появится, чтобы звонила 911. Хенна знала, что творится в городе. Мы с ней обсуждали эти убийства. Господи! В голове не укладывается! Она же знала! Я же говорила ей, что нельзя оставлять окна открытыми! Что надо быть начеку!

– Вы хотите сказать, что ваша сестра обычно оставляла окно незапертым или даже открытым?

Эбби кивнула и вытерла глаза.

– Хенна всегда спала с открытыми окнами. В доме бывает очень жарко. Я все собиралась купить кондиционер, думала установить его к июлю. Да я и дом-то купила незадолго до приезда Хенны. А это было в августе. Дел и так хватало, а тут осень, потом зима... Кондиционер как-то отодвинулся на второй план. Господи! Я ей тыщу раз говорила! Хенна вечно витала в облаках. Она была такая рассеянная! Ей постоянно приходилось обо всем напоминать. Даже о том, что надо пристегивать ремни безопасности. Хенна младше меня. Поэтому она терпеть не могла, когда я начинала учить ее жить. Мои наставления от нее отскакивали, как от стенки горох. А я предупреждала! Я обо всем ей рассказывала – не только об этих убийствах, но и об изнасилованиях, и о грабежах. Она лишь нетерпеливо передергивала плечами. Просто не хотела слушать. Бывало, только начнешь серьезный разговор, как Хенна перебивает: "Ах, Эбби, ты все видишь в черном свете. Давай сменим тему". У меня был револьвер. Я говорила Хенне, чтобы она держала его у кровати, когда меня нет. Но она к нему и не прикасалась. Никогда! Предлагала же научить ее стрелять, купить пистолет для нее – Хенна ни в какую! И чем все кончилось? Моей сестры больше нет! Господи! Какое значение теперь имеют ее привычки, зачем о них рассказывать?

– Огромное значение! Для нас все крайне важно.

– Нет, привычки моей сестры тут ни при чем. Я знаю, за кем охотился маньяк. Он понятия не имел о существовании Хенны! На ее месте должна была быть я!

Повисло молчание.

– Почему вы так решили? – мягко спросил Марино.

– Если тот урод в машине и есть маньяк, то он охотился за мной. Я знаю. Не важно, кто он, важно, что я писала о нем. А заметки-то подписаны моим именем. Он знает, кто я такая.

– Возможно.

– Не возможно, а точно.

– Не исключено, мисс Тернбулл, что маньяк охотился за вами, – спокойно произнес Марино. – Но мы не можем утверждать это на сто процентов. Мы должны отрабатывать все версии. А вдруг он видел где-нибудь вашу сестру – например, в кампусе, в ресторане или в магазине. Может, преступник не знал, что Хенна жила с вами, особенно если он выслеживал ее, когда вы были на работе, – я хочу сказать, когда Хенна возвращалась вечером одна и открывала дверь своим ключом. Может, преступнику и в голову не приходило, что вы сестра Хенны. Вдруг это просто совпадение? Вспомните, куда ваша сестра ходила чаще всего. Какой-нибудь ресторан, бар, что-то в этом роде?

Эбби снова вытерла глаза и стала вспоминать.

– На улице Фергюсон есть одно кафе, до него от школы рукой подать. От Школы дикторов, я имею в виду. Хенна обедала там пару раз в неделю. По барам она не ходила. Время от времени мы с ней ужинали в ресторане "У Анджелы" на юге, но Хенна не бывала там одна. Конечно, она ходила по магазинам. Не знаю, по каким. Я за ней не следила.

– Вот вы говорите, Хенна переехала к вам в августе прошлого года. А она уезжала на выходные или, может быть, путешествовала?

– Вы что, думаете, ее выследили за городом? – с сомнением спросила Эбби.

– Я только пытаюсь выяснить, где она бывала и где не бывала.

Эбби нехотя произнесла:

– В позапрошлый четверг Хенна ездила в Чепел-Хилл. Она хотела встретиться со своим мужем, а потом с подругой. Хенны не было почти неделю – она вернулась только в среду. Как раз началась летняя сессия – сегодня первый день занятий...

– А муж Хенны здесь бывал?

– Нет, – осторожно ответила Эбби.

– Он что же, был груб с вашей сестрой, бил ее?

– Нет, – быстро перебила Эбби. – Джефф ничего такого не делал. Просто они решили, что им надо отдохнуть друг от друга. У них до скандалов не доходило. Мою сестру убил тот же козел, что и остальных четырех женщин!

Марино изучал диктофон. На диктофоне загорелась красная лампочка. Марино пошарил в карманах и смущенно произнес:

– Мне надо кое-что забрать из машины.

Мы с Эбби остались одни в залитой солнцем белой гостиной.

Повисла напряженная тишина – Эбби далеко не сразу взглянула на меня.

Глаза у нее покраснели, лицо опухло от слез.

– Все это время я хотела с вами поговорить, – с горечью произнесла Эбби. – И вот такой случай представился. Вы, наверное, в душе радуетесь. Я знаю, что вы обо мне невысокого мнения. Возможно, вы считаете, что так мне и надо. Теперь я сама чувствую то же, что и люди, о которых я писала. Справедливость торжествует.

Последние слова сильно меня задели. Я с чувством сказала:

– Эбби, вы ошибаетесь. Я бы никогда не пожелала такого ни вам, ни кому-либо другому.

Эбби, не отрывая взгляда от крепко сцепленных пальцев, жалобно продолжала:

– Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Прошу вас. Бедная моя сестричка! Прошу вас, позаботьтесь о моей Хенне...