Последняя теория Эйнштейна

— Нужно идти сюда, на юг. Потом…

— Бог мой, что это?

За спиной взлетели над деревьями три точки света и повисли в небе ярко, как новые звезды. Посмотрев в ту сторону, Дэвид услышал вдали рокот вертолетных моторов.

Схватив Майкла за локоть, он толкнул Монику вперед:

— Быстро, быстро! Под деревья!

Они снова нырнули в лес и полезли вверх по каменистому склону. Здесь двигаться было труднее, лес стал гуще. Моника обо что-то споткнулась и упала, вскрикнув. Дэвид поспешил к ней, но когда он наклонился спросить, сильно ли она ушиблась, послышался звучный низкий голос:

— Стоять на месте.

И двойное щелканье взводимых курков.

Дэвид застыл, на секунду подумал, не броситься ли прочь, но увидел, что геймбой в руках у Майкла все еще включен. Экран светился тускло, но как мишень вполне сгодится.

Вспыхнул фонарик, луч обежал Майкла, Монику и Дэвида, который попытался рассмотреть, кто там держит фонарь, но виден был лишь массивный контур. Вряд ли фэбээровец, подумал Дэвид. Скорее местный шериф или кто-то из полиции штата. Хотя что в лоб, что по лбу.

— И чего это вы тут делаете? — спросил мужик. — Тут не место для пикников.

Видно было, что он в искреннем недоумении. Прищурившись против света, Дэвид с облегчением увидел, что этот человек не одет ни в какую форму. На нем был джинсовый полукомбинезон, фланелевая рубашка сверхбольшого размера, а оружие, наставленное на них, оказалось не винтовкой, а дробовиком. Слева стоял еще один человек с дробовиком — старый и беззубый, в шапочке с эмблемой «Джон Дир», а справа — приземистый толстый мальчишка лет восьми-девяти. У этого была рогатка в руках и странно-плоское лицо.

— Вы меня слышали? — спросил толстяк. У него была густая каштановая борода и грязный бинт через левый глаз. — Я вам задал вопрос.

Дэвид кивнул. Это были лесные охотники, о которых говорил Гупта. Судя по всему, дед, отец и сын. Горцы Западной Виргинии, неприветливые к чужакам. Вряд ли склонные сочувствовать черной женщине-физику и полуголому профессору истории. Но и в правительстве они вряд ли души не чают. Не попытаться ли использовать этот факт, чтобы привлечь их на свою сторону?

— Мы в беде, — решил он сознаться. — За нами гонятся, чтобы арестовать.

Толстяк посмотрел на него здоровым глазом.

— Кто?

— ФБР. И полиция штата. Вместе действуют.

Толстяк фыркнул:

— А что вы сделали? Банк ограбили?

Дэвид понял, что правду сказать он не может, оставалось придумать историю, который бы охотники поверили.

— Мы ничего не сделали плохого. Правительство действует незаконно.

— Что ты мне тут лепишь…

Его прервал собственный сын, вдруг издавший высокий писк, как тропическая птица. Лицо мальчика исказилось кривой улыбкой, он закачался из стороны в сторону, будто под ветром. И Дэвид вдруг понял, что это значит. Мальчик — даун.

Толстяк не обратил на сына внимания, не отвел ствола от Дэвида.

— Слушай, ты будешь говорить, что тут происходит?

Ладно, подумал Дэвид. Кое-что общее у них есть, а это уже начало. Он посмотрел на Майкла, который скорчился на земле и покачивался взад-вперед.

— Они гонятся за нашим сыном! — крикнул Дэвид. — Хотят его у нас отобрать!

Моника уставилась на него, разинув рот. Эта ложь, пусть и притянутая за уши, не совсем абсурдна. В темноте вполне можно принять темнокожего подростка за их сына. Кажется, охотники поверили. Толстяк слегка опустил ствол, направляя теперь его им на ноги.

— Мальчонка ваш больной, что ли?

Дэвид сделал возмущенное лицо.

— Они хотят посадить его в дурдом! Мы от них удрали из Питтсбурга, так они за нами аж сюда приехали!

— Мы тут недавно слышали выстрелы. Это они по вам стреляли?

Дэвид снова кивнул:

— И еще подкрепление вызвали. Вертолеты слышали?

Рокот моторов сделался громче, мальчишка-даун теперь смотрел в небо. Старик в джондировской кепке переглянулся с толстяком, и оба опустили оружие. Толстый выключил фонарик.

— Давайте за мной, — приказал он. — Тропа в эту сторону.

Вертолеты Саймон опознал по силуэтам — «блэкхоки», летящие над самыми деревьями. Обычная тактика «Дельты»: лететь впритирку к земле, чтобы радары не доставали. У Саймона застучал пульс — вот они, враги. Солдаты, летавшие в Чечне, убившие его жену и детей — они тоже могут здесь быть. На миг он подумал дать очередь из «узи» — при везении можно было бы убрать одного из пилотов. Но тут же прочие вертолеты его окружат, и игра закончится. «Нет, надо держаться исходного плана, — решил он про себя. — Так ты перебьешь их куда больше».

Вскоре они с Броком дошли до пикапа и закинули профессора на заднее сиденье-скамью. Потом Брок рухнул на пассажирское сиденье, а Саймон сел за руль. Включить фары было нельзя — вертолеты засекли бы тут же, — поэтому он надел инфракрасные очки. На их экране грунтовая дорога была холодной и черной, а ветви на обочинах тепло светились, возвращая дневной жар. Этого контраста хватило, чтобы ехать быстро, и это было удачно, потому что время поджимало сильно. Обернувшись через плечо, Саймон отметил, что лицо у Гупты существенно холоднее, чем у Брока. У старика развивался шок.

Отъехав от «Приюта» километров на двадцать, уже на той стороне границы штата Виргиния Саймон заметил за поворотом дороги дом. Ничего особенного — двухэтажный дом с верандой и пристроенным гаражом, но внимание Саймона привлекло имя на почтовом ящике. Пластиковыми буквами, отчетливо видными на холодном металле, было написано: Д-Р МАЙЛО ДЖЕНКИНС.

Саймон со скрипом затормозил и свернул на дорожку к дому.

Охотники шли через лес, как призраки. Под темной сенью листвы они следовали извилистой тропой, бежавшей по крутому склону горной долины. Хотя шли они так быстро, что Дэвид, Моника и Майкл едва за ними успевали, шаги их были совершенно бесшумны. Дэвиду удавалось не терять их из виду только потому, что свет ущербной луны поблескивал на стволах ружей.

Почти полчаса они поднимались верх, на крутой гребень, заросший торчащими соснами. Майкл стал задыхаться, но шел не останавливаясь, вперившись в свою электронную игрушку, и позволял Дэвиду тащить себя за локоть. На гребне Дэвид обернулся и через просвет в деревьях оглядел лежащий к востоку ландшафт. Видны были прожектора всех трех вертолетов, обшаривающих холмы и лощины, но теперь уже так далеко, что рокот их доносился еле слышным дребезжанием.

Охотники шли по гребню около мили, потом начали спускаться в соседнюю долину. Через несколько минут на холме стал виден огонек, и охотники пошли прямо к нему, ускорив шаг. Вскоре показался сарай из некрашеной фанеры, поставленной на шлакоблоках. Он был длинный и узкий и больше всего напоминал брошенный в лесу гараж-бокс. Вокруг сарая кружили две дворняги, гавкая и повизгивая, но они успокоились, когда охотники подошли ближе. Одна подбежала к мальчику-дауну и заплясала у его ног. Отец мальчика, толстяк в комбинезоне, повернулся к Дэвиду и протянул руку:

— Вот тут наш дом. Я Калеб. Это мой батя, а это мой мальчишка, Джошуа.

Дэвид пожал протянутую руку, заметив, что у Калеба нет безымянного пальца.

— Я Дэвид, а это моя жена Моника. — Ложь далась очень легко. Без всяких усилий он создал новую семью. — А это мой сын Майкл.

Калеб кивнул:

— Так чтобы вы знали все, мы тут без предрассудков. Белые, черные — тут в горах без разницы. Все мы братья и сестры в глазах Господа.

Моника заставила себя улыбнуться:

— Очень любезно с вашей стороны было это сказать.

Калеб подошел к сараю и открыл дверь — грубо обтесанную перекошенную доску.

— Входите и располагайтесь. Спорить могу, вам нужен отдых.

Все друг за другом вошли в сарай, состоящий из единственной длинной комнаты. Окон не было совсем, только светила голая лампочка под самым потолком. На столе при входе в комнату стояли пластмассовые миски и тарелка-подогреватель, позади стола — пара кухонных стульев, накрытых драной рогожкой. Еще дальше — серое армейское одеяло на полу, означающее, очевидно, место для спанья. А у самой дальней стены, в темноте, разваливающаяся куча картонных коробок и груда всякой одежды.