Карта монаха

С того момента, как ее похитили, она приходила в себя лишь дважды: первый раз, когда ее на носилках грузили в самолет, и второй — сразу по прибытии сюда, где бы это ни было. Оба раза пробуждения были мимолетные, так что не успевала она хоть немножко сориентироваться, как тот большой человек опять вводил ей снотворное. Она полностью утратила представление о времени. Сейчас в тумане, заполнившем голову, начали выкристаллизовываться зачатки сознания. Она не знала ни где находится, ни кто ее похитил. Но цели похитителей были ей совершенно ясны. Они стремятся к тому же, к чему и Джулиан: завладеть «Альберо делла вита», золотой шкатулкой. Как бы она хотела, чтобы этой вещи вообще не существовало!

Из всех чувств она испытывала одно — бесконечную горечь от сознания, что Джулиан ее предал. Он лишил ее всего, так что теперь она оказалась перед такой же пустотой, которая возникла в ее жизни после потери мужа. Он умер много лет назад, и с тех пор она жила, не ища больше любви, потому что боль, несмотря на время, так до конца и не затихла. Она вновь обрела себя в радости материнства, только благодаря ребенку ее сердце опять познало тепло. Но на источник тепла скоро подуло ледяным ветром. Джулиан был странным от рождения, эмоционально хрупким и в то же время жестоким. Ничто не могло смягчить его жестокость.

В комнату вошел человек, который ее похитил. Не произнося ни слова, он подошел к шкафчику с медикаментами, извлек прозрачный пластиковый контейнер с раствором и с ним приблизился к Женевьеве. На краткое мгновение их взгляды встретились. На лице вошедшего выразилась тревога. Ловко переставив иглу из старого флакона в новый, он удалился. По мере того как лекарство втекало в вену, Женевьева чувствовала, как туман в голове опять начинает сгущаться. Ее снова клонило в сон. Уже проваливаясь, она подумала о Майкле и вознесла краткую молитву, чтобы он нашел своего отца и получил картину и карту, которые она для него оставила, но о которых не сумела ему рассказать: похитители схватили ее прежде, чем она успела объяснить Майклу истинное значение карты, спрятанной в картине.

И уже перед самым тем мгновением, как ее сознание опять погрузилось в наркотический сон, по щеке Женевьевы скатилась слеза. Она жалела не себя, а Майкла, из-за того, что по ее вине он подвергается такой опасности. Потому что он не имеет ни малейшего представления, с какими вещами связана карта, спрятанная в «Предвечном», и не знает о тайне «Альберо делла вита». Шкатулки, которую один из самых жестоких людей в истории человечества, Иван Грозный, приговорил к вечному отторжению от человеческих глаз. Потому что ее содержимое было слишком ужасным даже для самого ужасного человека на земле.

Глава 26

Под Москвой находится легенда. Город под городом. Мир, уходящий вглубь, ни много ни мало, как на двенадцать уровней, вселенная с туннелями и лабиринтами, бомбоубежищами и катакомбами, древними переходами и бурными подземными реками. Всего лишь в нескольких футах от поверхности существуют тайные жилища; в трехстах футах от нее — кладбища, по слухам, они глубже самой преисподней. И как и во всех городах, обитатели подземной части города отличаются от внешних жителей. Это цыгане, бандиты, политические беженцы и бездомные. В Москве людям, прежде судимым, запрещено проживать в черте города. В результате бывшим преступникам зачастую ничего не остается, как уйти под землю.

Этот город, возведение которого началось восемьсот пятьдесят лет назад на наносной почве, оказался идеальным местом для желающих строить не вверх, а вниз. Начиная с бабушки Ивана Грозного, каждый правитель города внес в том или ином виде свою лепту в создание подземного мира, будь это покои для хранения сокровищ, темницы для противников, укрепленные палаты для спасения в пору переворотов, церкви, дома для обделывания темных дел или склады для оружия и боеприпасов. Сталин выстроил подземную железную дорогу — перевозить своих приближенных, высокопоставленных партийных деятелей. По ней же везли оружие и войска — в город и из него. Петр Первый в золотые деньки детства частенько игрывал в ныне потерянных подземных покоях царицы. Екатерина Вторая выписала из Италии архитекторов и мастеров, они частично перевели воды реки Неглинки в гигантские, выложенные кирпичом подземные каналы.

Майкл, Буш и Фетисов находились под высокими сводами подземного туннеля. Сложенный из кирпича, он тянулся над искусственным каналом, покрывая его сверху. Напротив высился гигантский грот с закругленным потолком, достигавшим в высоту двадцати пяти футов. На головах у путников были шахтерские шлемы с встроенными в них яркими лампами. При движениях на красных кирпичных стенах плясали фантасмагорические тени. От большого центрального водоема отходили семь искусственных рек. Каждая вела в свой собственный туннель.

В мир подземелья они проникли через канализационную трубу на задворках ресторана в Китай-городе — хотя найти там хоть одного китайца оказалось бы трудноисполнимой задачей, — в миле от Кремля. Николай Фетисов, с одним здоровым глазом, вел своих спутников через лабиринт туннелей, высота и структура которых изменялись на каждом шагу. Сверху пролегали мощные подземные коммуникации. С их помощью доставлялись пар и электричество, и в них же, возможно, проходила проводка для скрытых подслушивающих устройств — наследства КГБ. Русский руководствовался небольшой, нарисованной от руки картой, запачканной кровью, с надписями кириллицей. Карту Фетисов добыл у одного из представителей расы «подземных крыс», за плату, которой продавец никак не ожидал, поскольку ею стала его собственная жизнь.

Майкл дал Фетисову список компонентов экипировки, и русский, верный слову, достал все без исключения. Теперь каждый нес рюкзак со снаряжением, необходимым для путешествия по пещерам, ныряния под воду, а также для непредвиденных случаев. Фетисов ни о чем не спрашивал, а просто явился в пять утра с этими тремя рюкзаками и незамысловатой картой, руководствуясь которой они пришли к месту слияния семи рек. Майкл не стал спрашивать его, откуда он все это добыл. Не задавал он вопросов и о пятне крови в левом углу нарисованной от руки карты.

Фетисов, Майкл и Буш шли миля за милей, то рассекая облака пара, то преодолевая стены из водных брызг от лопнувших коммуникаций, то «проветриваясь» на сухих ветрах вентиляционных шахт. Этот переход длился час, но Майкл совершенно потерял счет времени. Они много раз проходили мимо групп людей; не выходя из сумрака, те провожали их взглядами — приветливыми или настороженными. На одних одежды было минимум, почти что одна лишь засохшая грязь, обезобразившая их тела. Облачение же других составляла весьма дорогая одежда, и по виду даже недавно купленная или вообще только что сшитая. Хотя некоторые производили впечатление душевнобольных, большинство были в своем уме, а многие так даже казались весьма образованными. Но одна особенность объединяла их всех: они были настороже, словно готовы в любой момент пуститься бежать при появлении богов или демонов. И хотя вначале «плотность населения» была весьма высокой, после серии резких поворотов, непростых переходов и крутых лестниц путники вновь оказались в одиночестве.

— Вот она, Царская пещера, у пересечения семи каналов. Мы сейчас в непосредственной близости от юго-западной стороны Кремлевской стены, — сообщил Николай, отбрасывая со лба прядь черных как смоль волос. — Об этом месте знают все подземные жители. Даже Советы знали о нем, еще в пятидесятых, но поиски не привели ни в какую Либерию; если уж на то пошло, они никуда их не привели, если не считать серии тупиков. А теперь, может быть, скажете мне, откуда взялась ваша карта?

Майкл с головой ушел в изучение листа размером два на три фута. Это была карта, но не та, которую ему оставила Женевьева. Ее карта была драгоценней любого золота: почти живое в своей детальности изображение подземного мира, таящего в себе сокровища, намного ценнее всех тех, что имеются в мире земном. Чтобы не рисковать той картой, Майкл скопировал только необходимые фрагменты на большой лист, который и держал сейчас в руках.