Стая

Послышалась сирена «Скорой помощи». У Крыленко не возникло никаких мыслей, а кто же её вызвал? Он только указал медикам на лежащего в створе калитки Игоря и снова вернулся к задержанным. Все они оказались вооружёнными. Полтора десятка стволов лежали тут же на снегу. Через пару минут к Крыленко подошёл один из санитаров и сунул ему какие-то бумаги:

— Вы главный? Распишитесь.

— Это что? — спросил Крыленко.

— Это расписка, что вы не возражаете, чтобы мы забрали труп.

— Какой труп?

— Тот самый, по поводу которого мы приехали, — на Крыленко смотрели холодные глаза санитара.

— Но он же был жив! — закричал он.

— Вот именно, что был. Два пулевых ранения в спину. С этим долго не живут, я правильно всё объясняю? — санитар вновь протянул Крыленко бумагу и ручку.

Крыленко машинально расписался.

— Если не верите, посмотрите сами, — санитар показал в сторону кареты «Скорой помощи».

Крыленко пошёл к машине. А санитар выронил папку с бумагами и нагнулся её поднять. Тут же незаметно, он бросил в снег пистолет. Пока санитар собирал бумаги, Крыленко вернулся:

— Ничего не понимаю, хотя я его не переворачивал. Значит, не заметил, — расстроено проговорил он санитару.

— Бывает, — ответил санитар, он поднялся во весь рост, поскользнулся и чуть не упал, — чёрт, не хватало ещё и ногу сломать.

Санитар пнул ногой снег, пытаясь отыскать предмет, о который он споткнулся. Этим предметом оказался пистолет.

— Капитан, — показал на пистолет санитар, — смотрите.

— Фу, ты черт, — наклонился за пистолетом Крыленко, — спасибо.

Он поднял пистолет и бросил его в общую кучу.

— Проверьте тут всё, ребята. Может, ещё стволы отыщутся, они их в снег покидали. И сарай проверьте.

Карета «Скорой помощи» уехала. Иванов, сидя рядом с трупом, позвонил Одинцову.

— Подвёл тебя твой крестничек, — сказал он после приветствий.

— Промахнулся?

— Нет, вообще в цель не стрелял. Пулевых ранений не было.

— Мне докладывал Крыленко.

— Пришлось мне выполнить работу этого твоего хваленого Терентия.

— Я твой должник.

— Сочтемся. Одно дело делаем.

— В одной стае бегаем, ты так хотел сказать? — усмехнулся Иван Андреевич.

— Пусть будет так, — согласился Иванов, — где же он теперь, этот чудо-снайпер?

— Должен быть в сарае, напротив дома Борисова. Даже если его там нет, то все выезды из города я уже перекрыл. Я вечером ему звонил, он в Москву ехал, но, думаю, что теперь вернется.

— Почему?

— Я назвал ему его имя и фамилию из немецкого паспорта. А также сообщил, что она известна и пограничникам, паспортный контроль ему не пройти. Скорее всего, он вернулся. Но вот почему он не стрелял?

— Но выстрелы были, я их сам слышал. Дадоновские отморозки даже стволы не доставали, — Иванов закурил сигарету, — слышимость была прекрасной. Чтобы решить наши проблемы мне пришлось пользоваться глушителем. Кстати, пистолет, из которого убили Борисова будет изъят у Дадоновских громил вместе с остальным оружием.

— Понял, ещё раз благодарю, я твой должник дважды. Дальше я их всех оформлю по полной программе.

— Этого и добивался мой работодатель, да теперь и твой. Пусть менты сарай этот чёртов проверят. Кто-то же стрелял из него, а больше не откуда.

— Как будут сведения от Крыленко, я тебе сообщу, — Одинцов отключился.

Иванов велел везти тело Борисова в морг, где уже дожидался услужливый Пахомыч. Накануне Одинцов заезжал к нему, оставил литровую бутылку водки и обо всём договорился.

ГЛАВА 41

Рыжий сам вышел из сарая с поднятыми руками, чем сильно удивил омоновцев, приготовившихся к штурму. А когда один, из лежавших до сих пор на снегу под дулами автоматов Дадоновских братков, поднял голову и вскрикнул:

— Рыжий, а ты, сука, чего тут делаешь? — у Крыленко не оставалось сомнений, что это еще один из людей Дадона.

Рыжего вместе с остальными погрузили в автобус и повезли в уголовный розыск. Крыленко так и не понял, кого приказал пристрелить при задержании Одинцов. У Рыжего не оказалось даже пистолета, а брошенное им в снег оружие никто не искал. Крыленко позвонил Одинцову и сказал, что никакого снайпера на месте не оказалось. Взяли только людей Дадона. У одного оказались при себе документы.

— Даже так? — удивился Одинцов.

— Да, некто Терентьев Павел Николаевич.

— Не знаю такого, — ничем себя не выдал Одинцов, — вези их всех к себе. Я буду через час и начну их допрашивать.

Одинцова звонок Крыленко застал уже в машине. Озадаченный поимкой Терентия, Иван Андреевич задумался. Чтобы Терентий брал с собой на дело паспорт? Он совсем с ума сошёл? И не убежал? Он запустил двигатель и поехал в уголовный розыск. Снова зазвонил телефон:

— Иван Андреевич, что будем делать с Шевелевой? — Одинцов узнал голос дежурного следователя, — тут у нас ЧП, Борисова убили, а у нее двое суток кончаются.

— Раз кончаются, выпускай. Куда она денется.

— Хорошо, выпускаю.

— Насколько я помню, срок заканчивается через три часа. Вот через три часа и выпускай.

— Понял.

Одинцов подрулил к уголовному розыску и сразу поднялся в кабинет Крыленко. Тот пил чай и согревался после долгого пребывания на холоде.

— Чаю хотите, Иван Андреевич? — предложил Крыленко.

— Нет, — отказался Одинцов, — ты мне сюда Терентьева доставь. Хочу побеседовать с ним первым. Только ты мне не мешай. Поезжай домой, поспи.

— Ладно, — Крыленко отдал распоряжение по внутреннему телефону и, оставив Одинцову ключ от кабинета, вышел.

Через несколько минут конвойный завёл в кабинет Рыжего.

— Ну, садись Павел Николаевич, — пригласил Иван Андреевич, — рассказывай, как оказался в сарае и чем занимался сегодня утром?

Рыжий был готов к таким вопросам и толково без запинки поведал следователю о том, что в сарае он решил переночевать, так как жилья не имеет. Там он нашёл пистолет и пальнул утром два раза в воздух, чтобы его испытать. Сожалеет о своём хулиганстве и раскаивается, готов понести заслуженное наказание.

— Какое же это хулиганство? Известно ли тебе, Павел Николаевич, что твое хулиганство привело к гибели следователя следственного комитета, находящегося при исполнении служебных обязанностей?

— Какого следователя? — изумился Рыжий, — я стрелял в воздух. Это я точно знаю. Вы мне лишнего не шейте. И вообще, где мой адвокат?

— А я тебя и не допрашиваю пока. Мы только беседуем.

— Всё равно, без адвоката я рта больше не раскрою.

— Как хочешь, — усмехнулся Одинцов, — только скажу тебе, гражданин Терентьев, что ты такой же Терентьев, как я президент Франции. Теперь у тебя два выхода. Первый: ты рассказываешь о том, как у тебя оказался паспорт на имя Терентьева с твоей фотографией и где настоящий Терентьев. Выход второй: ты не раскрываешь рта, и получаешь всё, что заслужил настоящий Терентьев, а это пожизненный срок. О том, чтобы тебя признали Терентьевым, я позабочусь. Тебе решать.

— Паспорт я нашёл в сарае вместе с пистолетом и переклеил фотографии. Вот и всё объяснение. Это, конечно, противозаконно, но что делать, я раскаиваюсь и в этом.

Тут зазвонил телефон, Одинцов поднял трубку и поговорил несколько минут.

— Тут к тебе адвокат рвётся, возмущается твоим незаконным задержанием. Причём адвокат по соглашению. Кто бы это с ним заключил соглашение? Ты не знаешь?

— Не знаю.

— А я знаю. Ну, ладно, не хочешь рассказывать, не надо. Только одно тебе скажу на прощанье. Ты, дружок, ввязался в очень большую игру, где ставки очень высоки. Сам ты в этой игре являешься пешкой, и тобой пожертвуют. Уже пожертвовали. И если, ты вовремя не перейдёшь на другую сторону доски, не перекрасишься в другой цвет, я эту жертву приму. Понял?

— Что-то ты туманно базаришь, начальник. Мне не понятно.

— Придурок, ты лагерный. Чего тут непонятного? — заорал, сорвавшись Одинцов, — тебя твой Терентий подставил. Подставил мне, специально, чтобы тебя грохнули при задержании, или ты «повесился» в изоляторе. Он хотел выиграть время, но для чего — мне пока непонятно. О тебе речь вообще не идёт. Поэтому не хочешь мне помогать, не надо. Сам разберусь. Но чтобы у тебя не возникло сомнений, сообщаю, что Терентия я знаю в лицо, и он об этом знал. И всё равно он снабдил тебя этим поддельным паспортом. Ему было всё равно, что с тобою произойдет. Понял.