Презумпция невиновности

Отперев замки, Гленденнинг, не говоря ни слова, начинает поочередно обыскивать нас. Это для того, чтобы мы ничего не подкинули. Я отдаю ему бумаги, которые держал в руках. Он велит достать наши бумажники. Кемп начинает было протестовать, но я жестом прошу его не делать этого.

– Вот это да! – восклицает Марти, первым входя в квартиру матери. – Сколько тут всякого барахла. Что мне с ним теперь делать?

– Эй, парень! – кричит ему вслед Гленденнинг. – Ничего трогать нельзя. Ничего, понял?

Марти кивает, входит в гостиную, подходит к окну. Воздух в квартире тяжелый, спертый, нагретый летней жарой. Чувствуется неприятный запашок, может быть, от гниющих остатков пищи. Всю прошлую неделю температура держалась на отметке до тридцати градусов.

Я не верю в привидения, но как-то тревожно снова находиться здесь, где бродят тени прошлого. По спине пробегает холодок. В комнатах ничего не тронуто. В гостиной – перевернутый стол и стул. На стеклянном столике у дивана лежит обтянутая бархатом шкатулка, которую я подарил Каролине. Однажды во время слушания дела Макгафена мы зашли с ней в магазин Мортона, и ей понравилась эта вещица. Красный дракон на китайской ширме в спальне смотрит на меня горящим взглядом. В коридоре на светлом паркетном полу – обведенные мелом очертания тела Каролины. «Господи! – думаю я. – Господи, угораздило же меня».

Кемп дает мне пару резиновых перчаток. Они, собственно говоря, не нужны, но Стерн настоял на том, чтобы мы их здесь надели. У нас и без того хватает разговоров с Мольто по поводу пальчиков.

Я останавливаюсь около домашнего бара. Он рядом с окошком в кухню. Я видел это место на фотографии, но хочу убедиться и пересчитываю стаканы, стоящие на полотенце. Двенадцать штук. На одном из них обнаружены отпечатки моих пальцев. Я пересчитываю еще раз. Двенадцать.

Подходит Джейми, шепчет:

– Где она их держала, черт побери? – Он имеет в виду противозачаточные средства.

– Посмотри в туалете. Там шкафчик для лекарств и коробка с косметикой, а я зайду в спальню.

Там первым делом заглядываю в шкаф, узнаю платья, которые видел на Каролине, ощущаю ее запах. Стараюсь сдержать волну накативших чувств.

На низеньком столике в стиле времен королевы Анны стоит телефон. В ящике ничего нет, кроме колготок. Отодвигаю их, вижу тоненькую записную книжечку в светло-коричневом переплете из телячьей кожи. Полиция всегда чего-нибудь не заметит. Не в силах побороть любопытство, раскрываю книжицу. Открываю страницу на букву «С». Ничего. Смотрю на «Р». Здесь записаны мои телефоны – служебный и домашний. Удостоился такой чести. Номера Реймонда нет, как нет и на странице на «X». Записан телефон с пометкой «Т.М.». Это, конечно, Томми Мольто. Мне приходит мысль посмотреть имена ее врачей. Открываю соответствующую страницу. Так и есть. Быстро записываю на клочке бумаги имена и прячу в карман. В коридоре слышатся шаги. Может быть, Гленденнинг, осмелившийся нарушить запрет чернокожего судьи? Я переворачиваю сразу несколько страниц, чтобы он не узнал, что именно я высмотрел. Но оказывается, это Марти идет по коридору.

Телефонная книжка открылась на букву «Л». На верхней строчке написано: «Ларрен». Пониже три его номера. Теплая компания собралась тогда в Северном филиале, думаю я, все они здесь, миленькие. Смотрю на «Н», на «Д», даже на «Ч». Однако Нико нигде нет. Я засовываю книжку обратно под колготки.

В дверях появляется Марти:

– Странное все-таки ощущение, правда?

Я угрюмо киваю.

– Пойду постою на лестничной площадке.

Я же дал ему понять, что его здесь никто не держит, но до парня плохо доходит.

Кемпа я нахожу в гостиной.

– Ничего здесь нет. Никакого противозачаточного средства. Даже коробка́ от колпачка нет. Где женщины прячут такие вещи?

– Понятия не имею. Барбара держит их в верхнем ящике трюмо. О других не знаю.

– Химик-эксперт утверждает, что на трупе обнаружен контрацептивный крем. Откуда же он взялся? Разве что его выкрали отсюда.

– Это, наверное, я его захватил, заодно с колпачком. – У меня уже вошло в привычку вслух рассуждать от первого лица о том, что может сказать обо мне Нико. Джейми считает такой прием забавным.

– И зачем же ты это сделал?

На секунду-другую я задумываюсь.

– Вероятно, затем, чтобы его никто не нашел.

– Никакой логики! Все говорит за то, что ее не насиловали. И вообще, какая разница, чего она хотела, когда сама легла в постель?

– Наверное, я плохо соображал. В противном случае не оставил бы стакан на баре.

Кемп улыбается. Ему нравится такая игра.

– Ничего не попишешь. Нужен Берман. – Он говорит о сыщике, которого нанял Стерн. – Чтобы выступить свидетелем, он должен сам сделать обыск. Я ожидаю его через час. Посмотрим, как вытянется у Гленденнинга лицо, когда он узнает, что надо еще немного подождать.

Мы выходим из квартиры. Гленденнинг запирает дверь и снова ощупывает нас троих.

– Немного подождать? – спрашивает он. – На хрена мне дожидаться какого-то Бермана?

Кемп не без ехидства напоминает ему, что постановлением нам разрешен доступ в квартиру в течение всего дня!

– Не люблю, когда мне приказывают бывшие музыканты, – говорит Гленденнинг.

– В таком случае мы обратимся к судье Литлу, – пригрозил Кемп.

Полицейский закатывает глаза, как будто ничего смешнее он в жизни не слышал, но деться ему некуда. Они с Кемпом топают вниз по лестнице, лениво переругиваясь на ходу.

– Как он вам, нравится? – кивая им вслед, спрашиваю я Марти Полимуса.

– Кто? – на полном серьезе уточняет он.

– Полицейский.

– Вроде ничего. Он говорит, что этот… как его… мистер Кемп… играл в «Галактике».

Я подтверждаю этот факт биографии Кемпа. У Марти вырывается восторженное: «Вот это да!» Потом, помолчав немного, он добавляет:

– А меня в полицию вызывали. На допрос.

– Вот как? – говорю я, а сам думаю о злополучном стакане.

– О вас спрашивали, о чем говорили, когда вы приходили ко мне.

– Ну что же, это их работа.

– Хотели знать, что вы сказали о своих отношениях с ней. С моей мамой. Понимаете?

Я с трудом удержался от искушения посмотреть Марти в глаза. Я совершенно забыл, что я говорил этому парню. Вот оно, еще одно доказательство моей незаконной связи с погибшей. У меня запершило в горле.

– Два раза допрашивали. И оба раза я сказал, что вы об этом ничего не говорили.

Я смотрю на него.

– Я правильно ответил, правда?

– Конечно, правильно.

– Я думаю, что не вы ее убили.

– Спасибо на добром слове.

– Просто все так неудачно сложилось.

Я улыбаюсь, и в этот момент меня как будто током ударило. От страха подгибаются колени. Чтобы не упасть, я хватаюсь за перила. «Какой же ты болван, Расти Сабич, – думаю я. – Господи, какой болван!» Этого юнца подослали ко мне с диктофоном Нико и Мольто. Вот зачем он сюда явился – подсмотреть, что мы делаем, записать наши разговоры. Может быть, рассчитывают, что я дам ему взятку? Все, я пропал. Чувствую, что меня качает, что вот-вот упаду в обморок.

– Что с вами? – протягивает руку Марти.

Я смотрю на него и понимаю, что сошел с ума. Бред собачий. Парень одет по-летнему – обтягивающая футболка и шорты. Даже ремня нет. Где ему спрятать диктофон, даже миниатюрный? Кроме того, его обыскивал Гленденнинг. И в глазах никакого подвоха. Передо мной простой, неуверенный в себе одинокий паренек.

Меня прошибает пот. Я весь как выжатый лимон. Чувствую, как зашкаливает пульс.

– Да нет, все в порядке, – говорю я, но Марти берет все-таки меня под руку. Мы медленно спускаемся по лестнице. – Это квартира так на меня подействовала.