Молчание

— От кого? — Карен аж рассмеялась. — От кого его нужно защищать? Можешь говорить, Хейзл, я не буду тебя упрекать. Ты ведь просто выполняешь свою работу, — глумилась она, хотя уже начала сомневаться в правильности своего впечатления о девушке.

— Я всего лишь пытаюсь сказать, миссис Уэлфорд, что, будь я на вашем месте, я бы ни за что не стала осложнять Неду жизнь, тем более что ему и так нелегко. Я нужна ему здесь, сейчас. — Она смахнула слезу. — Я вам обоим нужна.

Рука Хейзл влажно упала на обнаженное плечо хозяйки.

— Извини, — бормочет Карен и, не зная, как реагировать на речи Хейзл, проходит мимо нее к открытому окну.

Должно быть, она выпила лишнего.

Высунувшись в бездонную, беззвездную ночь, она фокусирует взгляд на соседской подъездной аллее за деревьями, очерченной трепещущими факелами, как взлетно-посадочная полоса в джунглях. С легкими порывами теплого ветра до нее докатываются буруны оживленных голосов, всплески смеха и музыки. Вечер в полном разгаре.

Карен, которую всегда приводило в волнение пламя зажженной свечи, вдруг занервничала, боясь что-нибудь пропустить.

— Ты не почитаешь Неду? — В поисках опоры, она хватается за руку Хейзл и отступает назад. — Я уже опаздываю.

Перед лестницей Карен остановилась, вцепившись в качающиеся перила, и прислушалась. В доме было тихо, шепот стоял у нее в голове.

Подобные вещи требуют времени, думала она, со временем все утрясется. Через день-другой они уедут в Европу. Нед оправится от всех потрясений. У детей короткая память, это она вычитала в одном из пособий для родителей — о том, как те переживают детство. Он напрочь забудет о своем Мистере Мэне, и когда они вернутся… Ее взгляд упал на стрелки часов внизу в холле.

Она медленно спустилась по лестнице. У нее появилось смутное чувство, что она что-то забыла — что-то, что собиралась сделать. Но так и не вспомнила. Снова прислушалась, но услышала лишь частый, неровный пульс собственного сердца.

Выйдя из дому, она решила, что вечер слишком теплый для палантина, который она захватила с собой, и бросила его на шляпную вешалку у парадной двери.

— Дорогая! — воскликнула Тамара Дэвенпорт, взяв Карен за обе руки и старательно чмокнув ее сначала мимо одной щеки, потом мимо другой. — Ну до чего же ты божественно выглядишь! — На ее властном обветренном лице, когда она отстранилась, было написано вежливое недоумение. — Как это ты отважилась прийти одна? Где же Том?

— А его еще нет? — весело спросила Карен, изо всех сил стараясь казаться беззаботной. — Ты ж его знаешь. Всегда приходит последним. Том ни за что на свете не пропустит это мероприятие.

Тамара срочно препоручила ее заботам своего мужа Чипа, загорелого, жилистого коротышки шестидесяти с лишним лет, которого Карен встречала иногда во время пробежки по берегу перед завтраком. Он галантно сопроводил свою соседку в сад и поднес ей бокал. В толпе гостей она узнала всего несколько знакомых лиц.

Необычное сборище, учтиво заметил Чип Дэвенпорт. Она так и не поняла, нравилось ему или нет, что люди «из всех слоев общества», как он выразился, в поддержку благого дела топтали его доведенные до совершенства газоны.

Украшенный белой колоннадой фасад Нонсача позади них, самонадеянно названного так в честь разрушенного дворца Генриха VIII в Саррее [45] и являющего собой один из немногих еще сохранившихся на побережье поистине роскошных особняков, был весь в огнях.

Хозяин дома не отпускал от себя Карен ни на шаг, рассказывая ей о замечательной коалиции, созданной его женой для борьбы против строительства в Хемпстедской гавани мусоросжигательной печи. Тридцатиэтажную дымовую трубу, способную отравить все окрестности от Сэндз-Пойнта до Ойстер-Бэя, иначе как потенциальным злодейством не назовешь. Карен согласилась. И присовокупила, что Тома тоже страшно возмущает эта затея.

Наконец ей удалось укрыться от него в шатре, где гости уже начинали рассаживаться за обеденные столы, восхищаясь роскошными украшениями из цветов, и, под взрывы смеха и канонаду пробок от шампанского, подписывали не облагаемые налогом чеки для «военной» казны Тамары Дэвенпорт.

Усаживаясь за стол в необнадеживающей компании, Карен развернула свой стул так, чтобы ей было видно главный вход в палатку.

Она почувствовала на середине спины ободряющее подталкивание его ладони, когда он повел ее к переполненной танцплощадке, пробиваясь на свободный пятачок рядом с оркестром.

— Дай хоть я на тебя посмотрю, — проревел Том, стараясь перекричать музыку, и крутанул жену от себя на расстояние вытянутой руки.

— Это единственное, что у меня нашлось для данного случая, — сказала она, имея в виду темно-зеленое, почти черное шелковое платье.

Взгляд одобрения.

— Царица бала. Любой скажет. Одно совершенно незнакомое мне лицо указало мне на тебя как на самую очаровательную женщину на этом вечере.

— Я тебя умоляю, Том, — она покачала головой, — должно быть, оно имело в виду кого-то другого.

Надо же, «незнакомое лицо».

Том улыбнулся.

— Она была чертовски права.

— Скорее, чертовски пьяна.

Карен заметила, какую гримасу он скорчил, когда саксофонисты переднего ряда — замшелые старики в белых смокингах — торжественно поднялись со своих мест, чтобы исполнить бьющий на эффект пассаж из «Мастера Бластера» Стиви Уандера. Спотыкающийся звук, достаточно сильный, чтобы волоски на руках у Карен встали дыбом. Том что-то пробурчал.

— Что-что? — Она засмеялась.

Он снова ее покрутил.

— Вне конкуренции.

— Ты серьезно?

— Солнце и рядом не стояло.

— Ну вот, теперь ты меня смущаешь. — Карен поднесла руку к горлу и дотронулась до изящной ямочки между ключицами, усомнившись на мгновение, то ли ей кажется, то ли шею действительно что-то стягивает. — Оно еще там?

— Пожалуй, ты единственная, — прошептал Том, касаясь губами ее уха, — кому не стоит злоупотреблять горячительными напитками.

— Теперь, когда ты рядом, со мной все будет хорошо, — сказала она, стиснув его руку. — Я так за тебя рада!

— Это всего лишь деньги, — ответил он рассеянно, шныряя взглядом по толпе.

Ее щека снова легла на широкое плечо мужа. Карен собиралась с духом, чтобы все ему рассказать.

До середины обеда она сидела как на иголках, пока не убедилась, что он жив и здоров. Не в состоянии притронуться к пище, она постоянно пила и наконец, подняв глаза, увидела, как он пробивается к ней с противоположной стороны шатра, остановившись принести извинения хозяйке, вызывая оживление за столами, расточая самые искренние любезности ничего не значащим людям. Том умел быть невероятно обаятельным. Она наблюдала за ним с возрастающей уверенностью, что приняла верное решение.

Наклонившись из-за спинки стула чмокнуть ее в щечку, он шепотом сообщил ей хорошую новость: Атланта совсем «спеклась», малыш; ты правильно сделала, что начала праздновать, — затем без лишних слов накинул ей на шею рубиново-бриллиантовое колье, которое починил у того самого мужичонки на Сорок седьмой улице. Повторение вчерашней церемонии перед зеркалом, только на сей раз он сделал это так, как надевают ошейник на собаку, словно публично заявляя, что Карен — его собственность.

И опять она вздрогнула от холода камней, расширив глаза и очаровательно сложив губки в большое «О» в шаблонном выражении восторга и смущения, потом завела руки назад, чтобы помочь Тому с застежкой, не переставая всасывать воздух, — трофейная жена, которую невозможно унизить.

Карен это не задевало. Это было всего лишь очередное напоминание — как и чувствительность ее саднящих бедер к плетеному сиденью позолоченного стула, — что она заслужила любое наказание, какое бы ей ни грозило.

Ей пришлось до конца выдержать конфузливые овации своих сотрапезников, затем заставить их рассмеяться шуточке Тома (будто она впервые ее слышала) о том, как рискованно дарить женам ценные подарки, которые можно перепродать. Один пучеглазый мужчина поинтересовался происхождением рубинов, и Карен вместе с остальными узнала, что они поступили с Могокских копей на самом севере Мандалая в Бирме. Их никогда не подвергали ни обжигу, ни тепловой обработке для удаления «шелка» — прожилок вторичных минералов, замутняющих менее ценные камни. Том обнаружил специальные познания химика-лаборанта, что другим женщинам за столом — Карен видела это по их расплавленным глазам — могло бы показаться романтичным, будь следующим гвоздем программы объявление стоимости рубинов.