Эреб

— Привет, — сказал он. Лицо передернулось от наигранной улыбки. — Я хотел тебя кое о чем спросить.

Глаза Бринны, полные ожидания, светились, как две огромные голубые фары.

— Да? — тихо шепнула она.

— Что ты скажешь, если мы сегодня после школы… встретимся? Мы могли бы, например, сходить в кафе.

— О да, конечно. С ума сойти!

Последние слова она произнесла, как показалось Нику, скорее себе, нежели ему.

— Скажем, в кафе «Бьянко». Мы могли бы поехать туда сразу после школы, — предложил он.

— Знаешь, вообще-то я лучше бы сначала заскочила домой переодеться и все такое.

Вот дьявол, она там будет часа два краситься и затягиваться в самую узкую мини-юбку, какую только сумеет найти в своих шмотках!

— Знаешь, Бринна, — сказал он, загоняя смех куда-то вглубь черепа, — я полагаю, тебе это вовсе не нужно. Давай сразу поедем туда. Если я до кафе попаду домой, — он закатил глаза, — тогда, вполне возможно, просто свалюсь в кровать от усталости. За последнее время мне еще не удавалось выспаться как следует.

Подействует ли на нее эта отговорка? Может быть, и нет.

Она улыбнулась и заговорщически подмигнула.

— А чем я, по-твоему, по ночам занимаюсь? Слово «сон» мне уже давно незнакомо.

Они договорились после урока искусства встретиться на станции метро. Ник надеялся, что в сутолоке их вместе никто не увидит.

Три минуты спустя он обнаружил Бринну возле кабинета физики, где она, бурно жестикулируя, в чем-то убеждала Глорию и Сару. Даже если бы они не пялились на него так откровенно, все равно было бы ясно, о чем идет речь.

Позднее, когда Ник в одиночестве сидел в самом дальнем углу столовой и без особого аппетита заталкивал в себя сэндвич с тунцом, к нему подошел Джеми. Они сегодня еще не разговаривали, и, по-честному, виноват в этом был Ник. Работа по химии и свидание с Бринной засели у него в печенках, а потому он не особенно был настроен на споры с Джеми.

Но кто вообще сказал, что они поссорились? Они старые приятели, так почему их дружба должна потерпеть крах, если они не сходятся между собой в каком-то одном вопросе? Вот-вот, сейчас он это четко понял.

Джеми был бледным как мел и выглядел очень серьезным.

— Жалко, что ты вчера мне не перезвонил, — сказал он.

— Дел много было.

— Да, конечно.

— А у тебя тут что происходит? — Ник попытался сразу перевести разговор в безопасное русло. — Поговорил уже с Дарлин? Ты же вроде собирался.

— Нет. Ник, я хотел тебе кое-что показать.

Показать? Звучит обнадеживающе. Не похоже, чтобы Джеми снова собирался расспрашивать его об игре.

— Валяй, показывай.

Джеми достал из кармана брюк сложенный пополам листок бумаги и вложил Нику в ладонь.

— Я вчера нашел это прикрепленным к багажнику моего велосипеда.

Ник развернул листок и в первый момент почувствовал какое-то дежавю. В записке был нарисован надгробный камень, не очень искусно, но узнаваемо. Надпись гласила:

Рядом с этими словами человек, составивший записку, нарисовал кровь, крупные капли, стекающие с каменного надгробья.

— Довольно дурацкая шутка, — сказал Ник. — Ты не в курсе, кто мог бы это написать?

— Нет. Думаю, из тебя эксперт куда лучше выйдет, чем из меня.

Он не стал возмущаться обидным замечанием Джеми.

— В первый раз вижу такую записку. Я даже не могу сказать, кто ее написал, девчонка или…

— Это угроза, соображаешь? — перебил его Джеми. — Кто-то угрожает мне смертью, и притом довольно откровенно. Я не должен вмешиваться, мне полагается держаться подальше от игры, иначе… — Он провел большим пальцем по шее.

— Ты же не воспринимаешь это всерьез? — спросил Ник. — Просто дурацкая выходка! Ну скажи, пожалуйста, кому понадобилось тебя убивать?

Джеми пожал плечами. Он выглядел измотанным и уставшим.

— Да кто вообще сказал, что с тобой что-то… Подожди, ты имеешь в виду, что знаешь, в чем тут дело? Но ты же не можешь быть уверенным на все сто.

Досадно, что сам-то Ник уж точно знает наверняка. Эту записку непременно написал кто-то из тех, кто как-нибудь ночью прогулялся по кладбищу Эреба.

— Я ведь не так глуп, — сопел Джеми. — О чем же еще, по-твоему, тут может идти речь? О каком это вмешательстве в чужие дела? Я что, жаловался, что на школьной кухне в лапшу соли мало кладут?

— Ну ладно, ладно, но все-таки, по-моему, ты слишком серьезно к этому относишься. Это вздор, и ничего больше! Кто-то захотел тебя напугать, и ты поддался страху. Не стоит, честное слово.

Джеми долго смотрел на него, прежде чем снова негромко заговорить:

— Что тогда было с Аишей? Почему она вскрикнула? А девочка из седьмого, Зоя? Что с ней случилось?

— Без понятия. Пошел бы да спросил их.

Джеми горько улыбнулся.

— Именно это я и сделал. Я поговорил с ними обеими и спросил, что их так сильно напугало. А теперь самое интересное: они ничего не говорят. Молчат как рыбы.

— Ну, может, они давно сообразили, что кто-то просто по-идиотски над ними подшутил.

— Нет. Они боятся. Я вчера отыскал двоих ребят, которые вылетели из игры. Они тоже ничего не хотят об этом говорить, во всяком случае, пока не хотят. Но я надеюсь, один из них одумается. Может быть, он сходит к мистеру Уотсону, по крайней мере, я ему это предложил.

Только не рассказывай ничего, думал Ник, пожалуйста, помалкивай. Что мне придется делать, если Вестник спросит о тебе?

Он встревоженно обернулся — не подслушивал ли их кто-нибудь? Нет, поблизости заняты не все столы, а ученики, сидевшие поодаль, увлечены своими разговорами.

— Вот видишь? Ты уже сам страдаешь манией преследования! — воскликнул Джеми. — Почему? Объясни!

— Потише! — невольно шикнул Ник. — Я не страдаю манией преследования. Просто ты многого не понимаешь. Все это сложно и увлекательно, но его очень легко испортить, и будет чертовски жаль, если так случится. Поэтому, вполне возможно, кое-кто из игроков отреагирует слишком резко, если кто-нибудь шутки ради начнет портить игру.

— Шутки ради? — шепнул Джеми и сунул Нику под нос записку. — Так это шутка? — Он сложил листок и спрятал в кармане брюк. — Я отдам ее мистеру Уотсону. После случая с Аишей он очень взволнован, уже поговорил с несколькими учениками и намерен теперь пообщаться с их родителями. Может быть, эта писанина ему поможет. Может быть, он узнает почерк.

— Ну, это уж слишком!

Почему Джеми не сообразил, что все это — лишь игра? Она ведь была такой увлекательной именно потому, что снова и снова перетекала в реальность, но по этой же причине никто из игроков его даже пальцем не тронет.

— Хотелось бы знать, могу ли я на тебя рассчитывать, если дело дойдет до крайности, — сказал Джеми. — Мы еще друзья?

— Ясное дело, друзья. Но смешно же паниковать из-за одного-двух идиотов, которые подбрасывают письма с мнимыми угрозами. Поверь мне. Если ты отдашь записку мистеру Уотсону, то попусту раздуешь шумиху и вызовешь лишь раздражение.

Джеми положил ладонь на карман брюк.

— Если я вызову раздражение у тех, у кого надо, тогда все в порядке, — сказал он и встал. Но прежде чем уйти, еще раз наклонился к Нику: — Может, тебе лучше выскочить? Давай, завязывай. Из этого ничего хорошего не выйдет, я так чувствую почему-то.

Ник покачал головой:

— Ты целое представление разыгрываешь из-за… дела, которое того не стоит. Это классное приключение, и мне интересно, понимаешь?

— Тебе даже не хватает смелости рассказать, что это за игра такая.

Ник в бешенстве уставился на него, но ни слова не произнес. Да и что Джеми мог знать о правилах игры? Они ведь подразумевали умение хранить секреты. Если бы он загрузил себе Эреб и хоть немного присмотрелся к игре, он был бы в таком же восторге!

— Эмили тоже была бы рада, если бы ты завязал с этим. Так она сказала.