Божество смерти

Хотя на Чингиза нашлась управа, и на этих тоже наверняка бы нашлась. Потомки хана живы и здравствуют, но и потомки Синанджу тоже не дремлют.

Однако вряд ли эти танки были монгольскими. Как бы не случилось чего похуже...

Когда Анна увидела раскинувшееся перед ними стойбище, то поняла, что ее опасения оправдались сверх всякой меры. Среди монгольских халатов то и дело мелькали мундиры русских офицеров и солдат. Несколько тысяч — не меньше. Сидят, пьют, обнимаются с кочевниками...

Значит, ненависть кочевых племен к белым отнюдь не вечна. Смогли же ее соотечественники чем-то понравиться им. Хотя понятно чем — достаточно сравнить мозг монгола и мозг военного, и все станет ясно.

— Римо, спроси у их главного, почему с этими русскими они в такой дружбе?

Анна услышала, как Римо крикнул что-то едущим впереди кочевникам. От рядов, направляясь в их сторону, отделился одинокий всадник. Римо задал ему несколько вопросов на странном языке. Свои ответы монгол сопровождал оживленной жестикуляцией.

Римо переводил:

— Была у них тут великая битва. Бились, как он утверждает, не числом, а умением. Оказалось, что эти белые не боятся смерти. А боятся, видите ли, потерять свою честь. И более всего на свете любят войну и всякие там сражения.

Анна кивнула.

Римо между тем продолжал:

— Они и сражались не как белые. Те дерутся, чтобы что-то украсть, захватить или просто спасти свои жалкие жизни. А эти, стало быть, ради самой войны. По его словам, они и к войне относятся почти совсем как монголы.

— И он, кажется, упомянул здешнее имя Эрисона? Как его... Какак?

— Нет, — покачал головой Римо, — так они называют войну. Логично предположить, что имя «Эрисон» тоже означает что-то такое.

— Похоже на то, — согласилась Анна.

Значит, русские части, изменившие правительству, объединились с монгольской ордой. Теперь ясно, как собираются они воевать с Америкой. И ведь могут выиграть войну, даже без ядерных боеголовок.

Им только и нужно что переправиться через Берингов пролив — и корабли Северного флота будут в их полном распоряжении. Предприятие нелегкое, но американцы всегда были уверены, что русские начнут с Европы, и меньше всего готовы к нарушению их собственных границ. Что может Америка противопоставить этой силе? Только небольшой военный контингент на Аляске, а путь до канадской границы не длиннее, чем до Америки из монгольских степей. Так и пройдет эта орда от Аляски до Канады, и — Бог мой! — что после нее останется...

О чем она, собственно? С ума сошла, что ли? Или советский бред настолько в нее въелся, что и она думает теперь о победе над Америкой?

Может, она тоже начала верить в то, что Россия сможет захватить страну с населением почти в триста миллионов? Тогда придется завоевать еще и Канаду для верности. И если даже это удалось бы, если бы переброска войск в Америку была столь же легкой, как переезд из Витебска в Минск, даст ли это хоть что-нибудь Советской России? Устраним ядерного соперника — найдется другой. Осуществим вековую мечту о мировом господстве — но при первом удобном случае мир снова расколется на два лагеря, и кто знает, не окажутся ли ими на этот раз западная и восточная части России?

Нет, остановить все это нужно здесь и немедленно. Слава Богу, рядом с ней этот чудесный, несравненный, замечательный, самый лучший в мире анахронизм.

Что же касается мистера Эрисона, его существование наверняка тоже как-то логически объяснимо, только ни Римо, ни его шеф, доктор Смит, пока еще не докопались до этого.

Римо рассматривал мир как естественное продолжение человеческого тела. Доктор Смит — в основном с точки зрения техники. К мистеру Эрисону ни один из этих подходов применить пока не удавалось.

Но она заметила, что Римо и его приемный отец, Чиун, с успехом противостоят чарам этого Эрисона. И только она понимала, что Римо рассматривает свои действия как поражение лишь потому, что привык к полной и абсолютной победе — как и положено Мастеру.

И именно она, Анна Чутесова, обнаружит в конце концов слабое место в броне Эрисона, а дальше будет уже и совсем несложно.

Обнаружение мужских слабостей, можно сказать, ее хобби. Чутье ни разу не подводило ее. Будем надеяться, что не подведет и на сей раз.

Однако впервые увидев мистера Эрисона воочию, Анна поняла, что была совсем не подготовлена к этой встрече.

На приземистой монгольской лошадке восседал человек, от одного вида которого у Анны перехватило дыхание. Она никогда не думала, что небывалая физическая сила может перевоплотиться в некую странную красоту. Его густая борода словно служила драгоценной оправой для мощной челюсти. Блеск горящих глаз притягивал, как магнит. Простая солдатская каска, низко надвинутая на лоб, выглядела на нем шлемом римского триумфатора. Внезапно Анна поняла, почему большие, сильные мужчины повинуются звуку его голоса и готовы идти за ним в огонь и в воду. Она ощущала некую странную дрожь от одного лишь его присутствия, а он ведь еще даже не заговорил с ней.

— О, вот грядет наш Надоела Великий, а пред ним — дружина славной кавалерии. Давай, парень, разбери их по косточкам во славу я не знаю кого!

Голос мистера Эрисона, казалось, заполнил небо над юртами, военными палатками и голой бескрайней степью.

— Зрите — лошади в беспорядке ретируются, ибо сей славный муж не желает лицезреть их! Рад тебя видеть, Римо. Учти, со мной тебе не справиться, и ты явился, невзирая на джентльменскую сделку, которую заключили мы с твоим папочкой.

— А на тебя, похоже, конский запах не действует.

Весь лагерь, казалось, замер, все взоры обратились на двух мужчин, меривших друг друга взглядами.

— Ты когда-нибудь бывал на поле битвы через пару дней после ее окончания? Вот трупы пахнут, когда гниют... Ты бы точно умер.

Обнажив белые зубы, Эрисон довольно захохотал.

— Так чего же ты опять все это затеял?

Римо обвел взглядом перепаханную танками степь. Убедившись, что Анну отделяет от него безопасное расстояние, он медленно, шаг за шагом приближался к Эрисону.

— Так я разве жалуюсь на запах? Мне-то он как раз нравится. Это ты от него бы помер. А я наоборот — сидел бы и смотрел, как двуногие воздвигают на этом месте статуи — чтобы помнить, какой, дескать, это был кошмар, — считая, что они этим чего-то добьются.

Командир одного из танков, уловив нотки агрессии в тоне, которым Эрисон обращался к невесть откуда появившемуся белому, решил, что наконец-то сможет отблагодарить своего начальника за подаренную тягу к хорошей драке. Сейчас он попросту переедет этого дохляка. Ишь, застыл — и не мерзнет вроде. Развернув массивный бронированный катафалк в сторону незваного гостя, он с силой нажал на газ. Он успел услышать, как мистер Эрисон крикнул ему, что ничего хорошего из этого не выйдет, но бурливший в нем боевой дух подсказывал командиру, что можно умереть даже ради одной попытки уничтожить неприятеля.

Он направил стального бегемота прямо на сухощавую фигуру незнакомца, однако тот даже не потрудился сделать хотя бы шаг в сторону. И вдруг, наклонившись, руками — командир готов был поклясться — разорвал надвое гусеницу, и танк беспомощно завертелся на месте, как раненый вол.

Командир, разозленный повреждением, нанесенным его бронированной колеснице, выпрыгнул из люка, сжимая в руках пистолет и десантный нож. Ему выпала редкая возможность попробовать свое оружие на вкус — запихнув оба упомянутых предмета глубоко в глотку командира, Римо снова повернулся к Эрисону.

— Я же говорил, ничего хорошего у него не выйдет, — констатировал Эрисон. — Это же ассасин. Профессиональный убийца. Не воин. Ни славы, ни почестей. Смерть под покровом ночи. Оплачено золотом. Ни храбрости, ни чести. Со страхом не борется — наоборот, пользуется им. Верно я говорю, приятель?

— Это правда, Римо? В этом и разница? — шепотом спросила Анна.

— Правда. Страх и я испытываю — как все. Только я знаю, что с ним делать.

— Попытаемся с ним договориться.