Нетерпеливый алхимик

Доступ в резиденцию Салдивара преграждали массивные черные ворота. Сам дом отстоял от них на расстоянии не менее ста метров и утопал в зелени огромного сада. Ворота были заперты. Я вышел из машины и нажал кнопку переговорного устройства с видеокамерой, легонько перемещавшейся в такт моим движениям. В домофоне раздался мужской голос, и я назвал свое имя. Через несколько секунд послушался звук зуммера, и широкая створка медленно поползла по рельсу. Я спросил разрешения проехать на машине. Голос ответил вежливым согласием.

Когда я наконец очутился на территории поместья, из дверей оборудованной по последнему слову техники будки высунулся молодой человек и сделал знак, чтобы машина следовала дальше. Я миновал шуршащую гравием дорожку, осененную деревьями и таким аккуратным газоном, что мне невольно представилась процедура ежедневной стрижки и не иначе, как маникюрными ножницами. Напротив входа в дом меня поджидал еще один молодой человек. Он жестом указал мне на место в тени деревьев, приспособленное под гостевую стоянку. Припарковав машину, я зашагал ему навстречу с естественным желанием поздороваться, но парень испуганно попятился и кивнул в сторону двери, где маячил третий по счету охранник, но уже постарше.

— Сержант Бевилаква? — осведомился он и, прежде чем я успел раскрыть рот, вежливо проговорил: — Проходите, пожалуйста.

Мы пересекли первый этаж, залитый солнечным светом и заставленный дорогими предметами, о назначении которых я даже не догадывался, и вышли во внутреннюю часть сада. Угрюмый мажордом (несмотря на отсутствие ливреи, я почему-то решил, что это был он) пригласил меня пройти в беседку и сесть за столик перед огромным бассейном. Стоял конец сентября, но день выдался жаркий.

— Сеньор Салдивар сейчас придет, — пообещал он трепетно-торжественным тоном и бесшумно удалился.

В следующую минуту я увидел в бассейне женщину. Черный купальник плотно облегал ее стан и подчеркивал изящность движений хорошо натренированного брасса. Закончив дистанцию и, видимо, ленясь вылезать по лесенке, она оперлась о бортик руками и сильным толчком вынесла свое тело на поверхность, потом проворно добежала до гамака, где лежали махровый халат и шлепанцы, и, не обращая внимания на стекавшие струйки воды, надела все это на себя. Потом медленно направилась к дому. Пока она приближалась к моему столику, я успел рассмотреть ее получше: чуть больше тридцати, средний рост, молочно-белая кожа (насколько я мог заметить, она не очень-то жаловала солнце), короткие волосы, казавшиеся совсем темными после купания. По типу лица и сложения она чем-то напоминала Бланку Диес, но была моложе.

Наверное, я уставился на нее с неприличным интересом уличного ловеласа. Но разве избежишь соблазна, когда безмятежным летним днем в дивном саду вдруг оказываешься наедине с нимфой! Женщина подошла ко мне и остановилась, разглядывая меня с не меньшим любопытством.

— Привет, что ты тут делаешь? — спросила она, сменив испытующий взгляд на еле заметную улыбку. Ее низкий голос звучал с такой же, как у Бланки, хрипотцой.

— Рубен Бевилаква, — ответил я несколько невпопад.

— Патриция Салдивар, — представилась она и, откинув с лица мокрые волосы, протянула мне правую руку. Я осторожно сжал влажные холодные пальцы, а тем временем она продолжила: — Ты, вероятно, и есть тот самый гвардеец, который должен прийти к папе для какого-то разговора.

— Да, — ответил я, не видя смысла скрывать очевидный факт.

— А почему не в треуголке и не в форме?

— В треуголке сейчас жарковато, — оправдывался я.

— Пришел разузнать о Тринидаде?

— Совершенно верно, — согласился я после секундного колебания.

— Ты действительно думаешь, будто его убили? — спросила Патриция с неожиданным волнением, вонзив в меня черные блестящие глаза.

— Я лишь выясняю кое-какие вопросы. До выводов еще далеко.

— Все это очень печально, — заявила она, устремив вдаль отсутствующий взгляд. — Такой хороший человек и вдруг… Мы живем в мерзком мире. Ладно, мне пора. Рада была познакомиться.

Не произнеся больше ни слова, она исчезла за дверью и оставила меня растерянно стоящим посреди беседки. Я снова опустился на стул, чтобы поразмыслить о нечаянной встрече, но тут, словно из-под земли, передо мной возник высокий, загорелый мужчина, одетый в элегантный костюм спортивного покроя. Он разменял пятый десяток, о чем свидетельствовали седые виски и густая сеть морщин вокруг глаз, вместе с тем, его отличала стройная, крепко сбитая фигура с подтянутым животом и прямой осанкой.

— Добрый день, сержант, — поздоровался мужчина с радушной теплотой. — Леон Салдивар. Извините, если заставил вас ждать.

— Не стоит беспокоиться, — ответил я.

— Хотите что-нибудь выпить?

— Благодарю. Разве стакан водопроводной воды, — сказал я, давая понять, что у меня имеются непоколебимые нравственные устои.

— А как насчет минеральной воды? Надеюсь, она не идет вразрез с вашими принципами? — насмешливо осведомился он.

— Абсолютно нет, просто мне не хотелось бы вводить вас в лишние расходы.

Салдивар некоторое время наблюдал за мной, отгородившись непроницаемой стеной любезности.

— Я хозяин, и забота об удобствах гостей входит в мои обязанности, — сказал он медовым голосом. — К тому же вы пришли ко мне по деликатному делу, не правда ли? Вот почему я предпочел пригласить вас к себе домой. На свежем воздухе и разговор пойдет веселее. Признаться, не выношу кабинеты, даже просторные; казенная обстановка вводит меня в депрессивное состояние.

Я был готов с ним согласиться, но никак не мог взять в толк, чему обязана его чрезмерная предупредительность. Как правило, сильные мира сего ищут дружбы маленьких людей только тогда, когда им что-нибудь от них нужно. Мне предстояло разгадать, какую выгоду хотел извлечь из меня Салдивар: то ли им руководило желание обеспечить себе неприкасаемость, то ли он хотел поразвлечься на мой счет и таким образом убить рутинную скуку дня. И в том и в другом случае плебей должен держаться настороже и не обольщаться по поводу благожелательности патриция.

Салдивар взмахнул рукой и, не повышая голоса, велел принести минеральной воды для обоих. Я расценил его жест как очередное проявление педантичной вежливости.

— Родриго сказал, что вы занимаетесь расследованием смерти Тринидада, — не стал он тратить время на околичности и взял быка за рога.

— Совершенно верно.

— И выдвинули версию об убийстве.

— Это так.

— А позвольте спросить: на каком основании?

По всем признакам, Салдивар привык действовать с прямотой римлянина и ни у кого не спрашивать позволения. Я спокойно выдержал властный взгляд его маленьких миндальных глаз.

— Судья распорядился соблюдать тайну следствия, — строго сказал я. — И я не имею права разглашать подробности.

— Мне чрезвычайно важно знать, как погиб Тринидад, сержант, — вразумлял он меня, точно новичка, не понимающего значения того, чем он занимается уже много месяцев подряд. — Тринидад был великолепным работником и замечательным человеком. Не далее чем позавчера я считал его смерть трагической случайностью. А теперь очень обеспокоен и, признаться, прихожу в ярость при мысли о том негодяе, который поднял на него руку. Особенно принимая во внимание нездоровую обстановку, создавшуюся вокруг его смерти.

— Понимаю и разделяю ваши чувства, — солгал я. — Однако я здесь не для того, чтобы перед вами отчитываться, а чтобы задавать вопросы.

Салдивар выслушал мою нарочитую грубость, не дрогнув ни единым мускулом. Он лишь переменил позу и откинулся назад, но в этот момент к нам подошел мажордом с бутылкой минеральной воды. Салдивар с каменным лицом ждал, пока тот не поставит стаканы на стол и не удалится. Потом милостиво кивнул, дав мне свое августейшее позволение:

— Прекрасно. Спрашивайте. Я полностью в вашем распоряжении.

Меня немного стесняла подвернувшаяся вдруг возможность иметь в своем полном распоряжении кого бы то ни было, тем более Салдивара. Но поскольку мне платили не за стеснение, я мгновенно собрался и поставил вопрос ребром: