Фабрика драконов

— Пресвятая Богородица, — прошептал Банни.

Тела мы все же осмотрели.

— Кучные попадания, кэп, — констатировал Старший. — Крупным калибром поливали.

— Давно?

— Еще остыть не успели. Пара часов, не больше.

Я тронул его за руку и указал на кровавые вензеля вдоль пола и стен. Существует три разновидности кровавых отметин: пассивные, спроецированные и перемещенные. Первая — это если пятна образуются силой притяжения: скажем, когда кровь стекает из ран. Спроецированные возникают, когда кровь выталкивается под давлением, скажем, из порванной артерии, или при быстром движении, если, допустим, разбрызгивать ее из пораненного пальца. Наконец, перемещенные — это если что-нибудь окровавленное вступает в соприкосновение с поверхностью, к примеру отпечаток руки, ноги.

Здесь было, извините за цинизм, всего понемногу, но при этом как-то не так. Отметины на стенах, понятно, имелись, но не частые, как при артериальных разрывах, а словно бы вразнобой, случайного характера.

Старший, прикинув, взялся соразмерять распределение пятен сам.

— Какое-то чертово вуду, что ли, — сказал он наконец, растерянно глядя на поверженные, изломанные тела.

— Поясни.

— Ну вот смотри, — пояснил он вполголоса. — У этих пятен вид и траектория такая, будто кто-то специально стряхивал кровь с убитых парней, все равно что воду с полотенца. А как это можно было сделать? Трясти тела, что ли? Дурь какая-то.

Комментировать мне даже не хотелось.

— Старший, глянь на лужи под телами. Из трупа кровь не течет, если только нет раны с той стороны; тогда она ищет, где ей вытечь снизу. Да и то не вся, а только та, что находится в той части тела. Улавливаешь намек?

Он все улавливал как надо.

— Получается, кто-то тешился с ними, уже мертвыми? Терзал, раскидывал?

— Эй, вы там о чем? — спросил подошедший Банни.

Старший медленно повел головой из стороны в сторону.

— Не знаю… Похоже на приступ ярости. Бешеной, слепой. Кто-то тут совсем осатанел, озверел, как Кинг-Конг. Но сила у него, похоже, нешуточная. Мне с таким не сравниться. Тут, наверное, и Большой Боб бы не справился.

— Так-так-так, — сев на корточки, вздохнул Банни. Он поднял с пола несколько крупных, иного, чем у нас, стандарта гильз. — А ну, посмотрим.

— Похоже на русские укороты, капитан, — определил Старший. — АКСУ. То же, что мы видели в Вилмингтоне. Крупный калибр в сравнении с нашим.

Банни повторно оглядел вначале тела, затем поднятые гильзы.

— А вообще, каким боком вся эта хрень привязана к Вилмингтону? — вспылил в итоге он. — И при чем здесь вообще русские? Кто-нибудь может мне сказать?

Я и впрямь задумался, но тут в ухе у меня засвербил звонок из ОВН. На связи была Грейс.

— Линия чистая, Джо. У меня новости.

— У меня тоже кое-что есть. Давай быстро, а то тут полная чаща медведей вокруг.

— Мы установили двоих из той русской четверки, что устроила засаду в Вилмингтоне. Это бывшие спецназовцы.

— Гниды, — отозвался я. — Соберу и привезу тебе все их скальпы.

Я рассказал о нестандартных гильзах и исковерканных телах, а также о кровавых пятнах и посмертных надругательствах.

— Вот же черт, — даже слегка растерялась она.

— Во что такое мы вообще влезли, Грейс?

— Я… и не знаю даже.

— Тут вообще пахнет чем-нибудь официальным? Я имею в виду, действия российского правительства?

Спецназом у русских, как известно, под одну гребенку зовутся и ОМОН, и оперативники из ФСБ; потом еще СОБР, спецвойска МВД, ГРУ… С развалом Советского Союза и крахом экономики многие из русских военных и силовиков, поувольнявшись со службы, пустились в самостоятельное плавание, пополняя по всему свету ряды русской мафии или создавая ЧОПы — частные охранные предприятия для неприглядной, зачастую полулегальной работы везде, где требовалось стеречь (а то и захватывать) чьи-нибудь деньги. А нынче спрос на такую работу есть считай что повсюду.

— Я не думаю. А в нынешнем нашем положении мы не можем позвонить в Госдепартамент и разузнать. Шеф считает, что та команда в Вилмингтоне — наемники. Может статься, они часть большой команды. Однако мы понятия не имеем, на кого они работают, — сказала Грейс. — А следы Хэка или «Пилы» вы обнаружили?

— Нет. Но мы все еще наверху. Сейчас собираемся вниз. Если честно, не мешало бы получить подмогу.

— Никого не могу отрядить. Мы сейчас здесь замкнуты надежней, чем пояс верности у монашки. Джо, — сказала она, помолчав. — Если ты хочешь прервать задание, я тебя прикрою.

— Я бы, может, и хотел, но не стану.

И она, очевидно, это знала.

«Пила» — единственное, чем я мог мотивировать свой отказ.

— Джо, слышишь? Мне сейчас плевать на протокол. Если наскочишь там на кого-нибудь, кто не из ОВН… — Окончание фразы повисло в воздухе.

— Все на абордаж, майор, — бодрым голосом скомандовал я (и как это мне хватило ума не назвать ее «майор Лапкин», сам не знаю; вот что значит собранность).

Я отсоединился и рассказал остальным про новости о спецназе. Информация отложилась, причем без особого напряжения. Правда, Банни выбивал из колеи вид растерзанных тел. Он то и дело шало на них поглядывал, тут же отворачиваясь, но через какое-то время неизбежно возвращаясь взглядом. Я понимал, что сейчас с ним происходит. Само убийство понять еще можно, но такое изуверство просто не укладывалось в голове. Было в этом что-то нечеловеческое, дикарское, первобытное.

— Кэп, — окликнул через комнату Старший. — Похоже, ток здесь все еще есть. На лифте зеленые огоньки.

— Что с телефонами?

Сняв со стены трубку, он покачал головой.

— Да, связь у нас скоро оборвется, — сказал Банни.

— Что ж, будем перекрикиваться.

Я связался с Кирком, обрисовал ему ситуацию и велел поддерживать контакт со штабом через майора Кортленд.

— Если лифт работает, я могу с вами, — начал было морпех, но я перебил:

— Душевно ценю, мореход, но нам надо быстрее. Извини, пожалуйста.

— Да ерунда.

— И постарайся, чтобы безбилетникам вход сюда был закрыт.

— Даю гарантию.

Зайдя в лифт, мы одновременно отправили вниз все шесть кабин. Две из них — нашу и еще одну — остановили на предпоследнем уровне и, едва раздвинулись двери, обнажив темное жерло коридора, пригнулись и вслушались в звуки, исходящие из недр лифтовых шахт. Слышно было, как остановились кабины и отверзли в гулкой пустоте свои двери. Циклопические, нескончаемые, уходящие во мглу каверны из известняка пахли плесенью и дурными снами. Поверху тусклыми рядами тянулись флюоресцентные лампы — возможно, они работали автономно, как и лифты. Входящий сюда и с добрым, и со злым умыслом однозначно оставил бы их включенными: не карабкаться же потом целую милю наверх по лестнице.

Мы напряженно затаились, высматривая малейшее движение через очки ночного видения. Ничего: ни огня из засады, ни вспышек и взрывов. Впрочем, это не означало, что русские не дожидаются в укромном месте. Просто они, к добру или к худу, не палят почем зря во все, что движется. Приблизившись по моему сигналу к двери на лестницу, мы проверили ее на предмет растяжек, после чего проникли на площадку и глянули вниз. Фонари аварийного освещения были все как один разбиты вдребезги, и спуск смотрелся бездонным черным зевом.

Приборы ночного видения, используемые в ОВН, на три головы выше всех тех, что выбрасываются на коммерческий рынок, и на поколение новее тех, какими пользуются даже продвинутые команды оперативников. На большинстве стандартных приборов установлены пассивные системы, усиливающие естественный рассеянный свет; у нас же стоит активная система, включающая инфракрасную подсветку там, где рассеянный свет равен нулю. Недостаток состоит лишь в том, что инфракрасный свет активной системы можно засечь с помощью чужих приборов ночного видения. Если же на противнике нет такого, менее совершенного, прибора (а где гарантия?), то за риск воздается сторицей. Единственный иной способ тебя засечь — это фонарик, но светящий им выдает себя снайперу с головой. Имеется в нашем приборе еще и панорамная линза, дающая обзор в девяносто пять градусов; к тому же она выявляет чужое присутствие за счет тепловизора. Так что будь здесь кто живой, мы бы разглядели его в кромешной тьме, пожалуй, лучше, чем сверхзоркая сова. Через такой прибор все выглядит призрачно-зеленым, ну да нам до этого дела нет: ум машинально приноравливается и на эффективности действий это не сказывается никоим образом. Впрочем, вглядевшись, я различил лишь пролеты уходящих вниз ступеней, насколько позволяла моя навороченная оптика. Мы медленно, осмотрительно тронулись вниз.