Через мой труп

Мы с ней встретились в телестудии за час до начала интервью, которое должно было транслироваться в прямом эфире. Я нервничал. На данное интервью я возлагал определенные надежды, а сложившееся представление о партнерше отнюдь не добавляло мне энтузиазма. Сидя в гримерной, я мечтал только об одном: чтобы все это действо как можно быстрее кончилось. Каково же было мое изумление, когда Линда заглянула ко мне и приветствовала самым теплым образом. Она даже обняла меня, спела мне немало дифирамбов, да и вообще выглядела абсолютно искренней и настроенной крайне доброжелательно.

Когда гримеры завершили свою работу, она предложила мне вместе с ней завершить их старания ее собственной, как она выразилась, «волшебной пудрой». На маленьком карманном зеркальце она приготовила четыре дорожки из белого порошка, двумя из которых сразу же и угостилась. Воодушевленный ее примером, а также пребывая в надежде хоть немного успокоить нервы, я воспользовался двумя оставшимися. И действительно, вскоре от моего беспокойства не осталось и следа. Предстоящее интервью перестало меня пугать, наоборот, я ждал его чуть ли не с радостью.

Остававшееся до начала передачи время мы провели, шутливо болтая о разных пустяках. Ко мне вернулась прежняя уверенность, как-то само собой возникло ощущение, будто нас объединяет нечто важное. Я чувствовал, что могу говорить с Линдой обо всем на свете.

Студия была оборудована двумя фальшивыми стенами с книжными полками, на которых красовались пустые переплеты. Гость размещался на красном бархатном диванчике, возле которого стояло кресло для ведущего. Сдержанный стиль обстановки довершали темный пушистый ковер и торшеры с неяркими лампами. Когда мы заняли свои места, Линда принялась напоследок еще раз просматривать свои записи, я же воспользовался случаем и стал оглядываться по сторонам, изучая непривычную обстановку. Два оператора проверяли оборудование, повсюду вне зоны охвата камер лежали бесчисленные провода, с потолка гроздьями свисали лампы. Никто из тех, кто готовил передачу, не обращал на нас ровным счетом никакого внимания. Мы были для них всего лишь частью декораций.

Интервью началось с того, что Линда Вильбьерг поздравила меня с успехом моего романа и растущим интересом к моему творчеству со стороны читательской общественности. Рассчитывал ли я на это? Так же, как и в бесчисленных интервью, данных мной за последние дни, я отвечал, что, разумеется, к подобному всегда сложно привыкнуть, однако я весьма рад, что труд, на который я потратил столько времени, увенчался наконец заслуженным признанием. Затем мы говорили о волне негодования, вызванной моей книгой, а также вообще об освещении насилия в средствах массовой информации. Все это были вопросы, которые не раз задавались мне ранее, и ответы на них я уже затвердил назубок, однако присутствие рядом со мной Линды, вся здешняя атмосфера, а также «волшебная пудра» превращали нашу встречу скорее в интимную беседу, нежели в обычное интервью. Я и сам не заметил, как по собственной воле выболтал о себе гораздо больше, чем мне хотелось бы. Линда слегка флиртовала со мной, что также оказалось весьма действенным приемом.

Примерно в середине интервью она спросила, как мне удается выдумывать все эти жестокости и настолько подробно описывать сцены насилия, что порой читать книги становится почти невыносимо. На подобные вопросы мне также приходилось отвечать прежде, однако на этот раз мой ответ отличался от того, что я давал обычно.

Я рассказал ей правду.

В период написания «Внешних демонов» огромное место в моей жизни занимала Ироника. Вокруг нее строилось все мое ежедневное существование, и именно она являлась для меня источником вдохновения. Расхаживая по квартире с малюткой на руках — ей это весьма нравилось — и глядя на нее, такую доверчивую, беззащитную, трогательную и полную неподдельной любви, я пытался представить себе настоящий ужас: что самое худшееможет случиться с ней в данную минуту. Став новоиспеченным отцом, я значительно изменил свои взгляды на мир. На свете не существовало ничего такого, на что бы я не пошел ради моего ребенка, и эта полнейшая самоотверженность, в свою очередь, порождала еще более сильное чувство — чувство страха. Что, если с ней что-нибудь случится? Один за другим я прокручивал в своем сознании худшие кошмары и прислушивался к собственной реакции. Если мне невыносима была сама мысль о том, что подобное может случиться с моей дочерью, я включал это в роман, в противном же случае безжалостно отметал в сторону и фантазировал дальше. Таким образом, я один за другим исследовал все потайные ящики собственного воображения в поисках нужных мне инструментов, придумывая самые жуткие сценарии, какие только в состоянии был подсказать мой страх.

И хотя жертвами во «Внешних демонах» являются не младенцы, а подростки, идеи страшных мук, на которые они оказываются обречены, зародились в моем воображении именно в те дни, которые я провел с Ироникой.

Приблизительно такой ответ я дал Линде Вильбьерг. Возникла секундная пауза. Взглянув на собеседницу, я увидел, что выражение ее лица изменилось. На нем читалось не то чтобы отвращение или осуждение — нет, скорее, некое недоумение или испуг. Она продолжила задавать свои вопросы, умело переведя разговор на прочие источники моего вдохновения: кто мои любимые авторы? чьи произведения служили мне образцами? и т. д.

Когда передача наконец подошла к концу, я был весьма доволен, а Линда Вильбьерг не скрывала своего восторга. Назвав наше интервью одним из лучших за всю свою журналистскую карьеру, она от всей души поблагодарила меня. Выражение ее глаз при этом стало каким-то странным: в ней будто бы проснулась какая-то напористость, чуть ли не голод, — и это меня слегка встревожило.

Все еще находясь под действием «волшебной пудры» и опьяненный ее внезапно проснувшимся нескрываемым интересом ко мне, я позволил уговорить себя пойти вместе с ней на вечеринку. Оказалось, что ее вечернее платье хранится здесь же, в студийном гардеробе. Воспользовавшись душем в гримерной, она наскоро переоделась и привела себя в порядок. Я ожидал ее, развалившись на диване, лениво потягивая джин-тоник и перебирая стопку журналов.

Когда Линда Вильбьерг появилась на пороге гримерной, я был поражен произошедшей в ней переменой. Вместо скромно одетой, аккуратной «книжной дамы» передо мной предстала ослепительная красавица в роскошном облегающем темно-синем платье, с великолепной прической и огромными белыми клипсами в ушах.

Я сразу же пустился в рассуждения о том, насколько мой собственный костюм не соответствует случаю, однако она не стала меня слушать — решительно взяла под руку и повела к уже ждущему нас такси.

Вечеринка проходила на Нёрребро [31]в большом двухэтажном здании-ателье, превращенном в офис некой рекламной компании. Тем не менее здесь не было видно ни единого стола или стула. Всю мебель из помещения, вероятно, куда-то вынесли, а с высокого потолка свисали лампы, напоминавшие те, что используются на дискотеках. Разумеется, устроители праздника позаботились и о том, чтобы пригласить профессиональных диджеев, которые с помощью грохочущей электронной музыки обеспечивали необходимый в подобных случаях звуковой фон. Линда знала здесь массу народа, я также различил несколько знакомых лиц, однако о том, чтобы завести с кем-либо разговор, нечего было и думать.

Мы выпили по паре каких-то зеленых коктейлей и немного потанцевали, однако вскоре оба пришли к выводу, что неплохо было бы по-настоящему взбодриться. Линда сделала красноречивый жест, указав в сторону туалета, и мы оба начали пробираться в этом направлении, лавируя между одетыми в вечерние костюмы и платья танцующими и пытающимися докричаться друг до друга гостями.

Вечеринка проходила на обоих этажах здания. Мы спустились на первый этаж, где было немного потише и отсутствовала очередь к туалетам. Проходя мимо отдельных групп гостей, пришедших сюда со второго этажа, чтобы немного отдохнуть от шума и грохота музыки, я с определенным удовольствием и гордостью отмечал голодные взгляды, которыми провожали Линду практически все мужчины.