Последняя теория Эйнштейна

— Куда мы едем? — спросил он.

— Никуда конкретно, — ответил Гупта. — Я просто пытаюсь оставить некоторую дистанцию между нами и этими джентльменами из ФБР.

— Давайте к восточной парковке кампуса, — буркнула Моника. — Там припаркована моя машина, а вот так, в три погибели согнувшись, я долго не выдержу.

— Хорошо, — кивнул Гупта, — но какое-то время на это понадобится. Я мог бы ехать быстрее, но будет крайне подозрительно, если мои мальчики останутся позади.

Старик без труда вел машину дистанционным управлением — у него явно был опыт.

— Я вот чего не понимаю, профессор, — обратился к нему Дэвид. — Зачем вы встроили ручное управление в машину-робот?

— «Хайлендер» заказан военными, — объяснил Гупта, — а они хотели, чтобы машина-робот могла управляться и солдатом, если будет необходимо. Как видите, одной только технике Пентагон не доверяет. Я пытался возражать, но они были настроены решительно. Поэтому мы сделали здесь систему дистанционного управления и двухместную кабину, которую поместили в самом центре машины — чтобы вокруг нее было как можно больше брони.

— Но почему агенты ФБР не поняли, что внутри могут быть люди? Они не в курсе армейских проектов?

Профессор засмеялся:

— Видно, что вы никогда на правительство не работали. Все эти контракты на разработку секретны. Армия держит свои проекты в тайне от флота, флот — от морской пехоты. Просто смешно.

У Дэвида онемела правая нога — Моника отсидела ему бедро. Он попытался шевельнуть ногой, стараясь ни в коем случае не задеть Майкла. Пальцы юноши летали над кнопками геймбоя, тело при этом было недвижно, свернулось во внутриутробной позе. На экране игрушки мультипликационный солдат стрелял из винтовки в приземистое желтое здание. Дэвид несколько секунд смотрел на это, потом наклонился к Гупте.

— Ваш внук сейчас куда спокойнее, — прошептал он — Эта игра на него сильно действует.

— Один из симптомов аутизма, — ответил Гупта. — Погружение в некоторые занятия для отключения всего остального. Такой у него способ отгораживаться от мира.

Гупта просто сообщил факт, как мог бы сделать лечащий врач мальчика, без сожаления или отчаяния. Дэвид счел это за удивительное владение своими эмоциями — он бы ни за что так не смог, если бы Джонас родился аутичным.

— А где его родители?

Профессор покачал головой:

— Моя дочь — наркоманка, а кто отец Майкла, она мне не говорила. Последние пять лет ребенок живет со мной.

Гупта не отрывал взгляда от экрана на панели дистанционного управления, но его руки сжали панель сильнее. Да, сильный контроль над эмоциями, подумал Дэвид. Даже у самых рациональных людей есть чувствительное место. Не желая терзать Гупту дальше, Дэвид показал на игрушку в руках Майкла:

— Это та самая игра, что была на компьютере у вас в приемной?

Профессор энергично кивнул, радуясь поводу сменить тему:

— Да, программа, которая называется «Варфайтер». В армии она используется для обучения боевым навыкам. У института робототехники контракт на разработку для нее нового интерфейса, и как-то Майкл зашел в компьютерную лабораторию, когда мы там работали. Взглянул на экран — и с тех пор оторваться не может. Я пытался его заинтересовать другими компьютерными играми — «Чемпионатом по бейсболу», например, но он хочет играть только в «Варфайтер».

Теперь передвинулась Моника, сняв ягодицы с бедра Дэвида, но придавив ему колено. Зад у нее был плотный и мускулистый, и Дэвид, несмотря на боль в ноге, ощутил возбуждение. Ему хотелось сомкнуть руки у нее на талии и вдохнуть ее чистый аромат, но момент явно неподходящий. Он повернулся к Гупте:

— Ваш институт делает много работы для военных? «Дракон-разведчик», «Хайлендер», «Варфайтер»?

Гупта пожал плечами:

— Это источник денег. У моего фонда немалые ресурсы, однако только у Пентагона хватит денег на такие долговременные исследовательские проекты. Но обратите внимание, над оружием я не работал никогда. Разведка — да. Симулятор боевых действий — да. Оружие — нет.

— Как вы думаете, почему военные так заинтересованы в единой теории поля? Какого рода оружие может она им дать?

— Я вам говорил, я не знаю подробностей Einheitliche Feldtheorie. Но любая подобная теория описывает поведение сил и частиц при очень высоких энергиях. Сравнимых, например, с энергиями в черной дыре. И вполне вероятно, что здесь могут иметь место неожиданные феномены.

Снова Моника пошевелилась у Дэвида на ноге. Тело ее напряглось, оживилось.

— Но как на основе этих феноменов создать оружие? — спросила она. — Конкретного способа генерировать такие высокие энергии не существует. Понадобится ускоритель размером с Млечный Путь.

— Или да, или нет, — ответил Гупта. — Предсказать последствия нового открытия в физике невозможно. Посмотрите на специальную теорию относительности, которую создал Herr Doktor. После той статьи тысяча девятьсот пятого года у него ушли месяцы, чтобы понять, что его уравнение ведет к формуле E = mc ². И еще сорок лет прошло, пока физики поняли, как с помощью этой формулы сделать атомную бомбу.

Дэвид кивнул:

— В тридцатых годах на пресс-конференции кто-то спросил Эйнштейна, можно ли освобождать энергию расщеплением атома. И Эйнштейн отмел эту идею решительно. Подлинная цитата: «Это как стрелять в темноте по птицам в большой стране, где птиц несколько штук».

— Вот именно. Herr Doktor не мог бы ошибиться сильнее. И уж точно он не хотел эту ошибку повторять. — Профессор покачал головой. — К счастью, мне не пришлось нести бремя единой теории, но я знал, что поставлено на карту. Это не проблема физики — это проблема человеческого поведения. Люди просто недостаточно разумны, чтобы прекратить убивать друг друга. И в своей жажде уничтожить врага они ухватятся за любое средство.

Он замолчал, а на экране панели уже появился въезд на восточную парковку кампуса, в несколько раз больше, чем та, с которой они только что уехали. Профессор ввел «хайлендера» на стоянку и сжал левую рукоять, останавливая машину. Потом он надавил на кнопку, и на экране показалось панорамное изображение всей стоянки.

— Хочу вам кое-что показать, — сказал он. — Доктор Рейнольдс, вы не могли бы найти на экране ваш автомобиль?

Моника выгнула шею, всматриваясь. Потом показала на красный «корвет» в глубине, ярдах в ста от «хайлендера».

— Вон она. Я помню, как ставила ее возле туристского автобуса вон там, в углу.

Гупта коснулся экрана в этом месте, и на «корвете» замигал косой крест. Профессор нажал еще одну кнопку и сложил руки на груди.

— Я переключил «хайлендер» на автономную работу, — сказал он. — Смотрите на экран.

Гупта не трогал рукоятей, но машина поехала по стоянке. Она выбрала кратчайший доступный путь к «корвету», делая примерно пятнадцать миль в час и уверенно объезжая стоящие машины. Примерно на полпути стал сдавать назад какой-то мини-фургон всего в десяти футах от «хайлендера», и на экране было видно, что робот едет прямо в его скользящую дверь. Дэвид автоматически вытянул правую ногу, отчаянно нащупывая несуществующую педаль тормоза, но Гупта так и держал руки скрещенными на груди. Вмешательство не требовалось, потому что «хайлендер» уже снижал скорость. Предоставленная сама себе, машина медленно остановилась.

— Правда, замечательно? — спросил Гупта, показывая на экран. — Автономная навигация — это не какой-нибудь простенький алгоритм. Тут нужно анализировать ландшафт и оценивать риски, это сложнейший процесс принятия решений, а принятие решений — это ключ к разуму и сознанию. — Он обернулся к Дэвиду и Монике: — Вот почему я ушел из физики в робототехнику. Я увидел, что мир ничуть не приблизился к тому, о чем мечтал Herr Doktor — ко всеобщему миру. И понял, что никогда эта мечта не станет реальностью, пока не произойдет фундаментальный сдвиг человеческого сознания.

Водитель мини-фургона переключил передачу и отъехал с пути «хайлендера». Тут же робот возобновил движение в сторону «корвета», а Гупта прислонился к стене отсека.