Женское время, или Война полов

— Не кто-то! А они, все те же! — Стас еще раз оглянулся за окно и стал снова писать на бумажной скатерти:

Тихий, почти неслышный хлопок прозвучал в тишине рыбного бара, чуть подкрашенной тягучей японской музыкой.

Стас, выронив авторучку, схватился руками за живот, а японец — хозяин бара изумленно посмотрел на однорукого. Тот извлек из-под стола свою левую руку, в ней было нечто вроде зажигалки. Но это «нечто» выстрелило в японца с характерным хлопком пистолета с глушителем. И японец, получив пулю в лоб, рухнул лицом в блюдо со свежими суши.

После этого однорукий оторвал кусок бумажной скатерти с автографом Журавина и сунул его к себе в карман, обыскал мертвого Стаса и, не найдя в его карманах ничего интересного, кроме миниатюрного «пина» — глушителя радиоволн, вложил свою «зажигалку» в его правую руку и покинул рыбный ресторан.

На улице к нему присоединились двое «цэрэушников».

— Все нормально, — сказал он им по-русски. — Где тут метро?

— Два квартала.

— Хорошо. Идем спокойно, без спешки.

22

Марта Грей оказалась полной сорокалетней дамой, похожей на свой портрет в журнале «Нью-Йорк, Нью-Йорк», как сигара на сигарету — обе, конечно, можно курить, но лучше не затягиваться той, которая толще.

— Да, мы пользуемся картотекой Хелен Хоппс, — сказала она, когда команда агентов ФБР ворвалась в ее «Бюро знакомств» и разом отстранила всех сотрудников от компьютеров. — Ну и что? Хелен Хоппс — моя мать.

У Джеймса Фаррона вытянулось лицо. При всей некошерности перекачивания картотеки журнала «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в картотеку «Бюро знакомств» то, что мать и дочь злоупотребляют доверчивостью своих клиентов, совершенно не касалось ФБР. И если бы Стив Дэловер, Марк Аллей и Ал Кенингсон не стали с ходу сличать гигантский алфавитный каталог клиенток фирмы со списком жертв «космических ожогов», агенты ФБР, возможно, так бы и ушли из «Бюро знакомств» несолоно хлебавши. Но уже через минуту все трое изумленно захлопали глазами: в картотеке Марты Грей были фамилии и фотографии всех жертв ожогов — всех, а не только тех, которые Фаррон нашел в списках корреспонденток «Strictly Personal»!

— О-о!!! — сказал Фаррон и опустился на стул, стянул с шеи галстук. — Закрыть все двери и никого не выпускать, даже fucking кошку! — Он снял пиджак, закатал рукава рубашки и повернулся к Хьюгу: — Боб, позвони в «Пицца-Хат», пусть нам приносят пиццу и кофе каждые два часа. Никто не выйдет отсюда до утра, и никто тут не будет спать, клянусь! Я хочу посмотреть, как они выжигают сиськи своим клиенткам. Ал, выясни, кто из сотрудников бюро в отпуске или пошел на почту, пописать или еще куда. Чтобы все были здесь! Садитесь, мисс Грей! У нас есть о чем поговорить! Вы любите запах жареного мяса? Жареной грудинки — я имею в виду…

Марта Грей смотрела на него, хлопая густо накрашенными накладными ресницами, которые после трехчасового допроса просто отвалились, размякнув от слез хозяйки. Но кроме подноготной весьма прибыльного бизнеса легального и тайного сводничества, интересного для ФБР при других обстоятельствах (о, тут было чем поживиться, в картотеке мисс Грей мелькали фамилии финансовых и промышленных магнатов, телезвезд, профсоюзных лидеров, прокуроров, судей и даже конгрессменов!), — кроме, повторим, этой не относящейся к делу поживы, Фаррон от Марты ничего не добился. Как и Роберт Хьюг, Ал Кенингсон и Марк Аллей — от остальных сотрудниц бюро знакомств. Никто и понятия не имел, что это именно их клиентки подвергаются по ночам атакам космических лучей. В картотеке бюро было больше семидесяти тысяч имен, разбитых по возрастам, телосложению, цвету волос и глаз, профессиям и хобби, социальному положению и тайным сексуальным ориентациям. Специальная компьютерная программа позволяла буквально в минуту найти любое требуемое клиентом или клиенткой сочетание: от высокой двадцати (плюс) летней голубо— (серо— или зелено-) глазой романтической блондинки с чувством юмора, любовью к путешествиям и грудью второго (третьего, четвертого) размера, склонной к серьезным отношениям и групповому (оральному, анальному) сексу, до хорошо обеспеченного мужчины, пережившего драматический развод и ищущего надежную и ласковую подругу не старше 33-х (можно с ребенком). Впрочем, к полуночи агенты ФБР знали о Марте Грей и ее подчиненных даже больше, чем те — о своих самых постоянных клиентах. Знали не только их биографии и семейное положение, нет — параллельно допросам шло изучение их кредитных историй, банковских счетов, налоговых отчетов, реестров иногородних звонков с домашних телефонов, расходов по кредитным карточкам и даже поездок на личных автомобилях, оборудованных системой «Ez-pass».

— В ночь на второе октября, в 01.17, вы пересекали мост «Трайборо» в сторону Манхэттена. Зачем вы приехали ночью в Манхэттен?

— В ночь на четвертое октября вы трижды звонили со своего домашнего телефона в Торонто и шесть раз в Израиль. Кому и зачем?

— С четвертого октября на пятое, в 02.37, вы взяли двести долларов в кэш-машине Кемикал-банка на углу Третьей авеню и 67-й улицы. Как вы оказались на востоке Манхэттена в это время и что вы там делали?

— В ночь на шестое октября, в 03.03, в Нижнем Манхэттене вы на «Визу» купили в «Фуд эмпориум» шесть банок пива, блок сигарет, фунт сыра «Рокфор» и пачку презервативов…

Да, оказалось, что даже в таком гигантском городе, как Нью-Йорк, от компьютерно-электронной слежки не уходят и самые мелкие клерки. Толы — кассы платных дорог и мостов, видеокамеры банков и магазинов, счетчики телефонных соединений и даже подъезды наших домов регистрируют каждый наш шаг, снимают нас на видеопленку с нашими (или не нашими) женами и знакомыми, и эта информация доступна ФБР и полиции в любое время, стоит им только ввести в полицейский компьютер наш номер социального обеспечения, или номер нашей машины, или номер нашей кредитной карточки, или номер нашего телефона, или просто нашу фамилию.

Но, переворошив все глубины компьютерной памяти «Визы», «Америкэн экспресс», IRS, «AT&T», «Ez-pass» и прочая, и прочая, команда Джеймса Фаррона не обнаружила никаких намеков на то, что сотрудники, а точнее, сотрудницы «Бюро знакомств Марты Грей» занимаются по ночам какой-нибудь странной или тайной деятельностью. И тем не менее факт был налицо: все имена и даже фотографии трехсот семидесяти зарегистрированных полицией жертв «космических ожогов» имеются в здешней картотеке! Больше того, повозившись с компьютером бюро знакомств, Стив Дэловер без особого труда установил, что эти жертвы объединены тут особой директорией: «midclup40», что Стив даже без помощи Марты Грей тут же расшифровал как «мидл-класс-до-сорока». Правда, в этой категории тут числилось 7437 женщин, а ожоги пока получила «всего» 371 из них, но…

В 00.24 поступил первый сигнал из полиции: ожог на Восточной 14-й улице, пострадавшая Семента Кропок, 32 года.

Стив набрал это имя на клавиатуре компьютера бюро знакомств, и — клик, клик, клик! — с экрана на ошалевших сотрудников ФБР уже смотрит цветной фотопортрет рыжей и конопатой тридцатидвухлетней толстушки Сементы Кропок, снятой на фоне плавательного бассейна и дорогого загородного особняка.

— Стив, — сказал Роберт Хьюг. — Отключись от Интернета.

Стив понимающе кивнул, тут же отключился не только от Интернета, но даже от электросети и перешел на питание компьютеров от аккумулятора — чтобы исключить малейшую возможность для кого бы то ни было войти снаружи в память компьютерной системы бюро знакомств. Но и это не помогло. В 00.43 — новый звонок: ожог в Вестчестере, Моника Риид, 37 лет…

Прежде чем полиция сообщила (или выяснила) остальные данные этой Моники, Стив уже имел на экране фотографию пострадавшей и ее данные: рост 153, дизайнер одежды, бездетная, незамужняя, средний годовой доход — 57 000 и выше.