Месть Крестного отца

— Есть хорошие новости, Джордж?

Охранники переглянулись.

— Что вы имеете в ввиду?

Парадиз получал удовольствие, когда разворачивал утреннюю газету, хрустя страницами. Если она успевала походить по рукам, Эдди уже к ней не прикасался.

— Вы взяли мою газету, и теперь я спрашиваю, что вы там вычитали.

Спанос начал говорить, но вскоре остановился.

— Вчера перенесли бейсбольный матч из-за проливного дождя. Сегодня, вероятно, тоже будет дождь. Это погода расплачивается с «Джайантс» за движение на запад.

О чем Джордж промолчал, так это о комментариях в адрес Эдди и его друзей. Спанос был паршивым игроком, и даже дочка Парадиза вмиг раскусила бы его. Эдди взглянул на заголовки и не заметил ничего сногсшибательного.

— Мне плевать на чемпионат, — сказал он. — Я слежу только за «Мете».

Пиротехники ухмыльнулись.

Были времена, когда в подобной ситуации Эдди Парадиз начал бы огрызаться, однако теперь брал примере Ника Джерачи. Хороший учитель, хоть и свернул с пути истинного.

— Смейтесь, — пожал он плечами. — Но у меня для вас новость: «Доджерс» и «Джайантс» не вернутся. Я живу сегодняшним днем. У меня есть билеты на сезон и все остальное.

Спанос стоял, по-прежнему протягивая газету.

— У вас есть билеты на нынешний сезон?

— На «Мете», ты, толстая плешивая греческая морда. — Эдди был единоличным поставщиком всего стройматериала и цемента для бейсбольного стадиона новой команды. — С чего ты взял, что можешь читать мою газету?

Парадиз сделал шаг вперед и посмотрел Джорджу в глаза. Эдди был маленького роста, метр пятьдесят пять, зато гордился, что это никак не испортило ему характер.

— Я сложу ее, — чуть ли не взмолился Спанос. — Как и была.

— Оставь себе.

Спанос, как большинство плохих игроков, искушал судьбу.

— Возьмите, — сказал он. — Мне она больше не нужна.

Эдди угрожающе улыбнулся:

— Засунь ее себе в жопу.

Он репетировал эту улыбку в зеркале.

Парадиз посмотрел наверх, на окно своего кабинета, и увидел в нем Момо Таракана. Тот вернулся из Акапулько таким загорелым, что сошел бы за своего в Гарлеме. Причем вернулся довольно давно, но использовал солнечную лампу для сохранения бронзового оттенка, как какой-нибудь педик из Голливуда.

— Господа, вы пришли по делу, — спросил Эдди, — или собираетесь преграждать мне дорогу все прекрасное утро?

— От нас потребовали разрешение на строительство, — сообщил Спанос.

— Кому понадобилось разрешение?

— Городским властям.

— Все чертовы власти привалили к вам за разрешением? С кем именно вы говорили?

— Мы приступили к работе у береговой линии, — Джордж достал визитку из нагрудного кармана и передал Парадизу, — а этот козел пристал к нам насчет разрешения. Мы показали ему свои документы, но он заявил, что это не то.

Эдди перевернул визитку. Член городского совета.

— Он пришел лично или прислал кого?

— Лично. С детективом Чесбро и с полицейским в форме.

Жадные stronzoni. [11]Чесбро уже отстегнули денег. Как и члену совета, который, очевидно, остановился промочить горло по пути на парад в честь Дня Колумба. Эдди совсем недавно произвели в capo.Последнее время такое происходило все чаще. Уже купленные люди требовали ещё. Постоянно, даже когда Парадиз пытался помочь хорошим людям в Нью-Йорке, его ожидали подобные стычки.

Пусть. Когда противник недооценивает тебя, это дает силу. Так мыслил Корлеоне.

— И вы пришли жаловаться ко мне аж впятером?

— А что нам оставалось делать? Нам не дали работать.

— Вы сказали им, на кого работаете?

Спанос покачал головой.

— Они сами знали. Упоминали ваше имя.

Эдди кивнул охранникам у грузового автофургона, сделал шаг вперед и положил руку Джорджу на плечо.

— Возвращайтесь на пирс. Мои люди поедут за вами и разберутся с нашими друзьями, как только те появятся.

Один из рабочих шепнул Парадизу, что ему нужны деньги. Логично. Эдди указал наверх. Возьми у Таракана. «Кэррол гарденс» — своя территория, но Эдди не собирался доставать наличку прямо на улице.

Проследил, как они уехали. Затем поймал взгляд местного мальчишки. Детвора всегда оказывается под рукой, кружат как чайки над лодкой с туристами.

— Купи газету, — велел Эдди.

— Какую?

— Все. Главное, чтоб были свежими.

Мальчик помчался выполнять поручение. Он не стал просить денег на расходы. Сколько бы он ни потратил, ему вернут в десять раз больше.

Эдди Парадиз наступил на газету, затем обошел дом и проник в клуб Кзррол гарденс» через подвальную дверь.

Они с Момо выросли в этом районе и вдвоем, купили здание. Из бурого песчаника, оно затерялось на жилой улице, в квартале, который до сих пор был на сто процентов итальянским. Когда-то здесь размещался настоящий охотничий клуб, и в подвале сохранилось стрельбище. В том же подвале стояла пустая клетка из железных прутьев, вероятно украденная во время строительства зоопарка в Бронксе. Скорей всего, она предназначалась для собак. Эдди мечтал достать льва — настоящего льва — и посадить в клетку. Навел справки. Да, такое возможно.

На первом этаже располагались и кухня, и зал: диваны, карточные столы, бильярдные столы и резной деревянный бар. На стенах личная коллекция Эдди — десятки плакатов Второй мировой. «Он наблюдает за тобой». «Кто хочет знать?» «Будешь болтать — этот человек умрет». «Враг навострил уши». «Враг хочет знать, что тебе известно». Всем нравился плакат с изображением полногрудой дамочки, которая перегнулась через стол поближе к камере, обнажая темную аллею ложбинки между грудями. Она показывала пальцем на красные игральные кости. Надпись гласила: «Не играй с огнем! Думай, что говоришь и пишешь». Лично Эдди любил плакат, на которое изображались два стрелка в профиль — грубый итальянец с клепальным молотком, похожим на lupara, [12]а чуть ниже — солдат в каске с автоматом Томпсона. «Дайте им ствол». Каждый раз, бросив взгляд на плакат, Эдди улыбался.

На втором этаже находились спальни к кабинеты. Стол возвышался на платформе высотой в пятнадцать сантиметров (идея Эдди), чтобы, сидя за столом, смотреть на посетителей сверху вниз. Верхний этаж вмещал зал для банкетов с кухней и винтовой лестницей на крышу с террасой.

Парадиз вошел в кабинет и захлопнул за собой дверь.

— Внизу у нас свинарник.

— У тебя извращенное восприятие, — сказал Момо. — Это как с новым мылом и носками, со всеми вещами, с которыми приходится прощаться, шагая в ногу с модой. Но, откровенно говоря, заморочка с газетой заходит слишком далеко.

Эдди каждый день надевал неношеную пару носков. Еще он выбрасывал мыло, как только стирались буквы.

— Да, у каждого свои чудачества, — ответил Эдди и сделал вид, будто собирается взъерошить покрытые гелем волосы Таракана, которые и правда были тверже тараканьей оболочки.

На самом деле его звали Косимо Бароне. Момо надеялся стать capo,что не удивило бы Эдди и ничуть не разозлило. Косимо был хорошим человеком, честно заработавшим нажитое. Ходили слухи, будто Таракан в столь близких отношениях с Ником Джерачи, что станет его преемником, то есть capo,но Эдди тоже прекрасно ладил с Ником. Когда произошло перемещение должностных лиц, Момо находился в тюрьме, на севере штата, куда попал после полицейского налета на автомастерскую, в которой разбирали на части угнанные автомобили. Он отсидел срок и никого не выдал, что, с одной стороны, было причиной поощрить, а с другой — недавно освободившийся человек слишком выпал из курса дел, чтоб стать capo.Поэтому должность занял Эдди Парадиз, а Момо Таракана выпустили досрочно и отправили на месяц отдыхать в Акапулько, оплатив все расходы, включая женщин. Справедливо или нет, пришлось смириться. Надо жить настоящим, если не хочешь пойти по стопам Ника Джерачи или дяди Салли. Эдди гордился тем, что живет сегодняшним днем.