По заказу

– Ну и как у вас с выигрышами?

– Вы имеете в виду, в общем итоге?

– Нет, с любыми выигрышами?

– Понимаете, честно говоря, я тут больше проигрывал. Впрочем, сумма не ахти какая, а бывало, и выигрывал. По-крупному. – Он рассмеялся. – И от выигрышей взлетал так высоко, что забывал обо всех убытках.

– Но ведь проигрыши, они вам тяжело давались?

– Подешевле кокаина.

Я задержался в магазинчике на несколько минут, проследив за парой заездов, и порадовался вместе с Джерри победе жеребца, на которого он уже давно поставил немалые деньги.

– Поняли, о чем я вам толковал! – воскликнул он, хлопнув меня пятерней по спине. – Потрясающе, черт побери, просто потрясающе!

Джерри широко улыбнулся, и до меня дошло, какой смысл он вкладывал в слова о «высоком взлете». Я испытывал подобное чувство, когда приближался к финишу на фаворите, оставившем позади всех других лошадей. Как он выразился – «черт побери, это было потрясающе».

Мне понравились его непосредственность и дружелюбие.

– Мы еще увидимся! – окликнул его я, подойдя к двери. Обычное прощание, без каких-либо надежд на новую встречу.

– Вам известно, где меня можно найти, – сказал он и вновь погрузился в размышления об изменчивой фортуне игрока.

Вернувшись домой, я подсоединил автоответчик к телефону у себя в кабинете. Записал приветствие и проверил его, позвонив по мобильнику. Оставил для себя короткое сообщение, а затем проверил и доступ к автоответчику. Возможно, я отношусь к электронике не без доли скепсиса, но меня приятно удивила ее безупречная работа. Я выбросил старый автоответчик в мусорную корзину, однако сначала извлек оттуда кассету с записанным на ней сообщением Хью Уокера.

Телефон позвонил, когда я убирал под стол провода. У меня мелькнула мысль, не дать ли автоответчику возможность откликнуться, но вместо этого я выбрался из-под стола и поднял трубку.

– Хэлло, – произнес я.

– Сид. Отлично. Я так и знал, что тебя застану, – донесся до меня мужской голос. – Мне нужна твоя помощь, и как можно скорее.

– Простите, кто это? – не понял я.

– Это я, Билл, – ответил голос.

– Билл! Бога ради, извини. Вот не ждал, что ты мне позвонишь.

– Знаешь, пожизненное тюремное заключение мне все-таки не грозит.

– Но где ты сейчас? – растерянно спросил я.

– Дома, а как ты думаешь? Успокойся, не в Дартмуре! – Он рассмеялся, но даже по телефону было слышно, какой это безрадостный, вымученный смех. А тревога Билла почти проступала на поверхность.

– Они тебя отпустили?

– Ага, свидетельств оказалось недостаточно, и обвинения отпали одно за другим. По крайней мере, пока. Меня освободили под залог. Я дал подписку о невыезде, а значит, не могу покинуть страну, и, что еще хуже, мне нельзя больше работать на ипподроме.

– Но это бред! – возмутился я. – Как ты будешь зарабатывать на жизнь, не участвуя в скачках?

– Не имеет значения. Проклятые владельцы толпятся у моих ворот. Им не терпится забрать своих лошадей. – В его голосе уже не улавливалось наигранное веселье. – Этот ублюдок Энстон первым решил порвать со мной. Явился сегодня в семь утра, погрузил в фургон два разобранных стойла. И всех лошадей в придачу. Передал их другому ублюдку – Вудварду. Что же, они – два сапога пара. Чертов лорд до сих пор должен мне за два месяца тренировок семи его жеребцов. То есть я мог бы получить уйму бабла, но, наверное, так ничего и не увижу. Потом приехали еще три владельца, но Джульет вовремя сообразила и сказала, что не отдаст лошадей без оплаченных счетов. Молодец, она мне здорово помогла, хотя кое-какие счета получить пока не удалось. Ведь она не в курсе всех подробностей, а проклятая полиция увезла столько документов. Я вернулся домой примерно в половине третьего и застал ее скандалившей с владельцами во дворе.

– Но как же они успели пронюхать за несколько часов, что ты на свободе? – удивился я. – В новостях о тебе ни разу не упоминали.

– Этот ублюдок Крис Бишер настрочил заметку в сегодняшнем номере «Памп».

Могло показаться, что Билла окружают одни ублюдки. Очевидно, он не знал, что я был самым настоящим ублюдком, а мой отец – мойщик окон – упал с лестницы и разбился насмерть всего за три дня до объявленной свадьбы с моей беременной матерью.

– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о ком он написал. Мало того, этот журналюга разослал с курьерами экземпляры газет каждому из моих владельцев и обвел статью красным фломастером. С курьерами! Ну и говнюк. Пидор вонючий.

Да, таким он и был.

– Ты ничего не говорил ему, Сид? – принялся допытываться Билл.

– Если бы штаны Криса Бишера загорелись, я бы и то не сказал ему ни слова, – отозвался я.

– Нет, я и не думал, что это был ты.

– Билл, ты хоть выспался прошлой ночью? – поинтересовался я.

– Лучше не вспоминать, – отмахнулся он. – Просидел до утра в комнате отделения полиции. Сперва копы пристали ко мне с вопросами о прошлой пятнице. Выясняли, где я был и что делал. Вот дураки. Бог ты мой, разве не ясно? Меня много раз показывали по телевизору на скачках в Челтенхеме. Да, заявили они, им это известно. Тогда какого черта они ко мне привязались?

Потом стали спрашивать о моем браке. Жуткие вещи, типа того, бил ли я свою жену. Это что еще за вопрос, скажи мне, пожалуйста! Я ответил: «Конечно нет». Они полюбопытствовали, колотил ли я когда-нибудь моих детей. Да, признался я, случалось. Хлопал их по попке, если очень надоедали плачем и криками. Ну, туг они решили, что я настоящий изверг. Чудовище. И намекнули, что от жестокого обращения с детьми до убийства – один шаг. Жестокое обращение! Да я в моих малышах души не чаю! – Он громко зевнул в трубку.

– Билл, ты устал, ложись в постель и выспись как следует, – посоветовал я.

– Не могу, – пояснил он. – Уж слишком много дел накопилось. Мне нужно отыскать Кэйт. Я хочу ее видеть.

Дважды звонил ее матери, но она вешала трубку. Сид, я люблю Кэйт и детей. У меня одна мечта – вернуть их домой. И я не убивал Хью Уокера.

– Мне это известно, – заметил я.

– Слава богу, хоть кто-то мне верит. – Он помедлил. – Но я позвонил тебе, Сид, потому что нуждаюсь в твоей помощи.

– Охотно помогу тебе, если сумею, – пообещал я.

– Понимаю, обвинение в убийстве – это не шутка, оно любого испугает, но я ничего подобного не делал и не думаю, будто мне грозит тюремный срок на полную катушку. Как-никак днем меня видели сотни людей, я был занят и просто не мог раздобыть оружие, заманить Хью в тайник и всадить ему в грудь эти чертовы пули. Л вот махинации на скачках мне и впрямь покоя не дают.

Я решил не спрашивать его, почему он так встревожен и верны ли подобные предположения.

– Чего ты от меня хочешь? – полюбопытствовал я. – Что я должен сделать?

– Ты следователь. И я желаю, чтобы ты докопался до сути. Провел бы свое независимое расследование, будь оно проклято.

– О каком проклятом расследовании ты говоришь? – попробовал уточнить я.

– Речь идет о моих лошадях. Почему они выглядят так, словно бегут по заказу.

– А это правда? – не удержался я.

– Знаешь, Сид, если ты сомневаешься, то и начинать не стоит. Уверяю тебя, когда я ими занимался, они выкладывались из последних сил. Допускаю, что некоторые были не на высоте из-за болезни или травм, но даже они не проигрывали по заказу.

– Билл, я не стану тебе помогать, пока ты не выложишь мне все начистоту.

Его смутил мой резкий тон.

– Я от тебя ничего не скрываю, – обиженно откликнулся он. – До меня тоже доходили слухи, будто мои лошади не всегда стараются, но это ложь, а если и не ложь, то моей вины тут нет. Клянусь тебе могилой моей матери.

– Но твоя мать жива.

– Не перебивай меня, это я так, для красного словца. Сгустил краски. Но я тебя не обманываю. И никогда не просил своего жокея проигрывать, а значит, не мошенничал на скачках. Ничего подобного ни разу не было.

Я не знал, можно ли ему верить.