Токсин (в сокращении)

На Шанахана произвело большое впечатление панибратское отношение этого человека к смерти. В Мексике он попал в тюрьму за то, что зарезал своего приятеля, а на новой работе в «Хиггинс и Хэнкок» Карлосу приходилось убивать около двух тысяч животных в день. Смерть вызывала у него не больше эмоций, чем чистка собственного грузовика.

Карлос был жилист и темноволос, со впалыми щеками, тоненькой полоской усов и глазами, похожими на два черных стеклянных шарика. На голое тело у него был надет черный кожаный жилет, не скрывавший мускулатуры и множества татуировок.

— Для тебя есть работенка, — сказал Шанахан. — Подзаработать хочешь?

— Деньги никогда не помешают, — ответил Карлос, целясь кием в шар.

— Тогда пойдем, поговорим. — Шанахан показал на главный вход.

Карлос положил кий на сукно, сунул возмутившемуся было сопернику пару смятых купюр, вышел на стоянку и вслед за Шанаханом забрался в салон «чероки».

— Все просто, — сказал Шанахан. — Зовут Марша Болдуин, красивая высокая блондинка, на вид лет двадцать пять.

Лицо Карлоса расплылось в довольной ухмылке.

— Надо сделать все как можно быстрее, — объяснил Шанахан, — потому что она сейчас там, где ты работаешь.

— В «Хиггинс и Хэнкок»?

— Точно. Она в конторе, просматривает записи, которые видеть не должна. Ты ее не упустишь, а не сможешь найти — спроси охранника, он за ней приглядывает. — Шанахан достал из кармана пиджака хрустящую стодолларовую бумажку. — Еще две сотни после, если она исчезнет без следа.

Марша подняла руки над головой и потянулась. Она так долго стояла, склонившись над ящиком с бумагами, что у нее затекла спина. Закрыв ящик, она взяла телефон и вышла из кабинета. Проходя по пустому коридору, она набрала номер Кима.

— Надеюсь, это вы? — спросил он.

— Странная у вас манера здороваться, — сказала Марша с нервным смешком. — Мне пока что не везет. Вы даже не представляете, сколько здесь бумажек, предназначенных для министерства. Тут ежедневные отчеты о санитарном состоянии, разрешения на забой, бланки о нарушении процесса, квитанции на каждую купленную корову. Я просмотрела все, что касается девятого января.

— Ну и как? Нашли что-нибудь? — спросил Ким.

— Ничего особенного, — ответила Марша. Она подошла к двери с табличкой «Отдел учета». Дверь оказалась не запертой. Марша вошла внутрь и заперла ее за собой.

— Ладно. Теперь поскорее выбирайтесь оттуда.

— Сначала я еще кое-что посмотрю. Это не займет много времени. Перезвоню вам через полчасика.

Марша отключилась, прежде чем Ким успел возразить, и отложила телефон. В дальнем конце комнаты она увидела еще одну дверь и убедилась в том, что она заперта. Чувствуя себя в относительной безопасности, она подошла к картотеке и вытянула первый ящик.

Ким сидел в кресле. Торшер, стоявший рядом с ним, был единственной зажженной лампой во всем доме. На столе стоял телефон и нетронутый стакан виски.

Никогда еще Киму не было так плохо. Голову заполняли мысли о Бекки, от которых снова и снова хотелось плакать. Дверной звонок вывел его из ступора. Сначала Ким потянулся к телефону: гостей он не ждал. Когда звонок повторился, а затем раздался стук, он посмотрел на часы. Было без четверти девять. Ким заставил себя встать и открыть дверь. Меньше всего он ожидал увидеть Трейси.

— С тобой все в порядке? — тихо спросила она.

— Наверное, — отозвался Ким.

Трейси вошла в полумрак прихожей. Ким взял у нее пальто.

— Надеюсь, ты не против, что я приехала?

— Нет, все нормально, — ответил Ким, вешая ее одежду.

— Я хотела побыть одна, — сказала Трейси, — но потом подумала о тебе и начала волноваться, особенно когда вспомнила, в каком состоянии ты выскочил из больницы. Я решила, что только мы с тобой можем понять чувства друг друга.

Ким тяжело вздохнул и с трудом сдержал слезы.

— Ты сидел в гостиной? — спросила Трейси.

Он кивнул.

— Я принесу тебе стул.

Ким сходил за стулом в столовую и поставил его рядом с торшером. Трейси тяжело села, затем наклонилась вперед, упершись локтями в колени и положив подбородок на руки. Ким опустился в кресло и посмотрел на свою бывшую жену.

— Я хотела сказать тебе кое-что, — проговорила Трейси. — То, что ты сделал сегодня для Бекки — я считаю, только очень мужественный человек способен на такое.

— Спасибо, — ответил Ким, — но прямой массаж сердца — это почти всегда жест отчаяния.

— Ты сделал это, потому что любил ее, а не потому что хотел доказать свою компетентность, как я сначала подумала.

— Я сделал это, потому что непрямой массаж не помогал. Я не мог дать ей просто так уйти, тем более что никто не знал, отчего ее сердце остановилось. Теперь-то я, конечно, знаю.

Телефонный звонок заставил их обоих вздрогнуть. Ким поднял трубку.

— Это опять я, — сказала Марша. — И на этот раз я кое-что нашла. Между бумагами компании и министерства за девятое января есть одно расхождение.

— Какое же? — спросил Ким. Он жестом попросил Трейси не уходить.

— В конце того дня забили еще одно животное, — сказала Марша. — И его не осматривал министерский ветеринар.

— Вы хотите сказать, что оно могло быть больным? — спросил Ким.

— Я в этом почти уверена. В чеке на покупку этой коровы значится, что ее продал некий Барт Уинслоу. Это имя мне знакомо. Барт — один из местных, его еще называют человеком из «команды ДДД». Он собирает больных и мертвых животных, «дохлых, дряхлых и доходяг», и отвозит их на перерабатывающий завод, где они идут на удобрения или на корм для животных.

— Неужели вместо завода их могут продать на бойню?

— Вероятно, в этот раз именно так и было. Голова пятьдесят семь в тридцать шестой партии. Кто-то хотел избавиться от этой коровы. Вероятно, она была больна. Но есть тут и кое-что похуже, — продолжала Марша. — Я нашла бланк о нарушении процесса, и дело даже не в болезни и не в отсутствии ветосмотра… Вы уверены, что вас не стошнит?

— Говорите же, — поторопил ее Ким, вставая с кресла.

— Ой, кто-то у дверей. Надо положить бумаги на место.

Ким услышал, как захлопнулся ящик с документами.

— Марша! — закричал он, но вместо ответа услышал звон стекла. — Марша! — позвал Ким еще раз, она не откликнулась. Раздался звук падающей мебели, затем тишина. Ким посмотрел на Трейси, в глазах его был ужас.

— Что случилось? Это была Марша Болдуин?

— Думаю, она в опасности, — выпалил Ким. — Мне надо ехать.

— Господи, да что происходит? — воскликнула Трейси.

Ким пронесся мимо нее и выскочил из дома.

— Оставайся здесь, — крикнул он, — я скоро вернусь! — Через мгновение раздался рев мотора, и его машина унеслась в темноту.

Стекло в двери разбилось. Внутрь просунулась рука в перчатке и отперла замок.

Увидев мрачного человека с длинным ножом в руках, Марша взвизгнула и бросилась бежать, опрокидывая стулья. В панике она отперла вторую дверь и выскочила из комнаты. Из-за двери доносился грохот стульев и проклятия на испанском. Марша выбежала в коридор и очертя голову бросилась искать хоть кого-нибудь — уборщиков или даже того грозного охранника.

Она промчалась мимо пустых кабинетов и влетела в столовую. Топот бегущих ног преследовал ее. В дальнем конце столовой была открыта дверь. Выбирать не приходилось, и Марша побежала, оставляя за собой перевернутые стулья. Выскочив из столовой, она взлетела по лестнице и уперлась в массивную дверь пожарного выхода.

Распахнув ее, Марша оказалась на пороге пустого, холодного помещения. Это был забойный цех. В тусклом свете нескольких лампочек вид у комнаты был зловещий. Цех только что обработали паром, и теперь холодный серый туман укрывал призрачные металлические мостки и свешивающиеся с потолка крюки. Марша подумала, что уборщики должны быть где-то недалеко, и позвала на помощь, но в ответ услышала только эхо своего крика.