Утопия

— Потрясающе, — проговорила девочка, оглядываясь вокруг. — Прямо как в кино. Только что мы тут делаем? Мы же еще не все посмотрели в Дощатых Тротуарах.

— На них у нас еще хватит времени, — сказал Уорн. — А сейчас я хотел бы кое-что тебе показать.

Он взглянул на запястье. Они договорились встретиться с Терезой в тринадцать часов, и у них в распоряжении оставалось чуть больше часа. Уорн старался вести себя как можно более непринужденно, зная, что Джорджия легко замечает любые перемены в его настроении. Слава богу, она ничего не спрашивала о том, как прошло совещание.

Быстро сверившись с путеводителем, он повел Джорджию прямо в шумную толпу посетителей. В прохладном, пахнущем стерильностью воздухе почти осязаемо ощущалось всеобщее веселье. Только в Каллисто можно было встретить костюмированных персонажей популярного мультсериала Найтингейла «Атмосфера страха». Здесь также находились два самых выдающихся аттракциона во всем парке — «Сфера Шварцшильда» [19]и «Полет на Луну». Многочисленные ребятишки окружали голограммы Эрика Найтингейла в натуральную величину и костюмированных членов персонала, тащили родителей к любимым аттракционам, выпрашивали деньги на сувениры.

Но карнавальная атмосфера и экзотическая обстановка не могли развеять мрачного настроения Уорна. «Отказаться от метасети». Он с трудом мог в это поверить. Всего два часа назад он бродил по Дощатым Тротуарам, словно полный идиот, размышляя о том, какие восхитительные новые функции ему предложат добавить к роботизированной сети. Он с горечью покачал головой.

— Что случилось, пап? — тут же спросила Джорджия.

— Ничего. Здесь просто… все эти аттракционы, магазины — сплошная коммерция. Найтингейл перевернулся бы в гробу.

— Пап, ничего ты не понимаешь. Тут по-настоящему круто. Ты только посмотри. — Она показала на один из более спокойных аттракционов — похожий на паука комплекс маленьких ракет, вращавшихся на блестящих металлических опорах, которые словно то исчезали, то появлялись, создавая впечатление, будто ракеты летают сами по себе. — Даже детские аттракционы здорово выглядят.

Уорн кивнул. Тем не менее все это являлось лишь бледным подобием того, что описывал Найтингейл, когда они сидели на кухне в вечер их первого знакомства, даже не притронувшись к кофе. Он помнил фанатичный огонь, горевший в глазах фокусника, помнил, как тот то и дело вскакивал с места, расхаживал туда-сюда, как двигались его руки, когда они обсуждали в общих чертах его идею виртуальных миров. Найтингейл объездил весь свет, посещая парки развлечений, замки, храмы, средневековые поселения. Ему хотелось воссоздать виртуальные миры во всех подробностях — миры прошлого, миры будущего, которые одновременно бы просвещали и радовали посетителей; развлечения, основанные на погружении в среду, а не аттракционы. Система миров, как называл ее Найтингейл, должна использовать последние достижения цифровых технологий, голографии, кибернетики для создания магической иллюзии. И он хотел, чтобы Уорн спроектировал ее роботизированную часть.

Даже без энергии и харизмы Найтингейла подобная мысль выглядела весьма привлекательной. Она отлично вписывалась в весьма спорные теории Уорна в области искусственного интеллекта и машинного обучения. И он разработал идею метасети, которая связывала бы всех роботов парка с центральным процессором. Он должен контролировать действия роботов, совершенствовать программу и ежедневно загружать в них оптимизированный код. Отличный способ продемонстрировать теорию машинного обучения на практике. Но это будет только началом обширной сети роботов с искусственным интеллектом, которая в конечном счете охватит все сферы деятельности Утопии.

По крайней мере, таков был план…

— Тереза — японка? — спросила Джорджия.

Уорн вернулся от размышлений к реальности, слегка удивленный ее вопросом.

— Не знаю, принцесса. Вряд ли.

— Папа, я же просила не называть меня принцессой.

Люди вокруг них толкались, смеялись, показывали куда-то пальцами. Посетители толпились вокруг высокого худого человека в доспехах двадцать четвертого века и блестящем черном плаще. Это был Морфеус, маг-демон, правитель Земли-Прайм — создание, которое обожали ненавидеть пятьдесят миллионов детей-телезрителей. Он позировал для фотоснимка, положив руку на плечо маленького мальчика и улыбаясь сквозь дьявольскую бороду. Уорн хмуро посмотрел в его сторону. Он вдруг сообразил, что не разговаривал с Терезой по крайней мере три недели, что само по себе было необычно — у них вошло в привычку общаться как минимум раз в неделю, мешая деловые разговоры со сплетнями, шутками и иронией.

Она отвечала за работу метасети и хотя бы могла его предупредить. Почему она этого не сделала? Его охватила злость при мысли о том, что, вполне возможно, она каким-то образом сама во всем виновата, совершив — вольно или невольно — нечто, причинившее непоправимый вред его творению. Ученый вспомнил свою первую реакцию, когда увидел ее в реальности, и рассерженно тряхнул головой.

Они договорились встретиться у нее в лаборатории. Именно так он и поступит. Они обсудят план отключения, убедятся, что для плавного перехода нет никаких препятствий. А потом он сделает то, что и планировал с самого начала, — в полной мере насладится парком вместе с дочерью. Тереза и ее люди смогут остановить метасеть и сами. К черту контракт. Будь он проклят, если собственными руками уничтожит свое величайшее достижение.

Впереди, над входом в ярко освещенный ресторан «Большой Ковш», вращалась голограмма созвездия. Снаружи стояла толпа людей, которые негромко переговаривались, показывая куда-то вдаль. Несмотря ни на что, Уорн почувствовал, что улыбается. Он догадывался, куда именно они смотрят.

Рядом с входом в ресторан располагалось большое окно для торговли навынос в хромированной раме, выходящее в вестибюль. У его основания вдоль стойки из блестящего прозрачного материала выстроились в ряд круглые табуреты на высоких подставках. За стойкой расположился футуристический магазин мороженого, окутанный призрачными тенями. Его обслуживал большой мобильный робот — странная неуклюжая конструкция, похожая на сооружение из больших металлических блоков, на шасси с шестью синхронно управляемыми колесами. На платформе стоял большой куб, внутри которого находился бортовой компьютер, а на нем, в свою очередь, — высокий цилиндр с вмонтированными в него двумя наборами ультразвуковых датчиков.

Взяв Джорджию за руку, Уорн показал на машину. Она посмотрела в ту сторону и внезапно остановилась, широко улыбаясь.

— Мне кажется, — наконец сказала она, — как-то странно видеть его здесь.

Робот готовил молочный коктейль. Уорн наблюдал, как он деловито накладывает мороженое в металлический миксер короткими четкими движениями мощных клешней. Это самая сложная часть — эхолокационная геометрия. Поскольку он знал, что роботу предстоит работать в неизменной обстановке, все остальное — систему расчета пути для управления колесами, топологическую карту — сделать было относительно несложно. Но на то, чтобы снабдить машину стереоскопическим зрением, необходимым для вырезания идеальных шариков из мороженого, находящегося в различной таре, потребовалось немало ночей напряженного труда. Именно тогда родилось и имя робота — Хард-Плейс. Его собрат, Рок [20], наверняка находился сейчас внутри ресторана. Уорн спроектировал Рока как робота-бармена, у которого была куда более легкая работа — он наливал заранее отмеренные порции напитков, что требовало в отличие от Хард-Плейса намного менее точного управления сервомеханизмами «рук».

— Пойдем, — сказал Уорн, кладя руку на плечо дочери, — купим мороженого.

Когда они подошли к стойке, Хард-Плейс как раз закончил готовить коктейль и протягивал его девочке-подростку.

— Прошу вас, — произнес он, наклонив камеру в сторону девочки. — Вашу карточку, пожалуйста.