Ледовый апокалипсис

Короткий кусочек текста в самом конце был выделен жирным курсивом:

Клейн мрачно улыбнулся. «В нашем племени женщины гораздо опаснее мужчин», – подумал он. Мэгги Темплтон, по всей видимости, права. Из составленного ею резюме на него смотрело лицо потенциального врага. Для такого человека, как Антон Кретек, две тонны спор сибирской язвы – настоящее Эльдорадо.

И еще в одном была права Мэгги. Без Антона Кретека мир, бесспорно, станет лучше.

Восточное побережье Адриатического моря

Прилив закончился, на море царил штиль, и звезды сквозь прорехи в облаках равнодушно взирали на плотно утрамбованный песок пляжа. За береговой линией шла широкая полоса дюн, поросших тончайшей, с человеческий волос, травой и утыканных длинным рядом дотов – долговременных оборонительных точек. Они были давным-давно заброшены, и теперь в них гнездились чайки. Побитые временем, эти железобетонные коробки являлись молчаливым символом диких фантазий Энвера Ходжи.

За дюнами начинались похожие друг на друга, как близнецы, поросшие деревьями холмы Албании.

В ночной тьме послышалось урчание моторов, и на дороге, подпрыгивая в ухабистых колеях, появились два грузовика: тупоносый «Мерседес» и «Рейндж ровер» – меньше размером и новее. У съезда на пляж автомобили остановились. Из кузова грузовика выпрыгнули двое мужчин в мешковатых штанах и грубых кожаных куртках – типичной одежде албанских работяг. В руках у каждого был хорватский автомат «аграм» с навинченным на короткий ствол толстым глушителем. Мужчины заняли позицию по обе стороны дороги и замерли.

Было весьма маловероятно, что хоть одна живая душа появится здесь, на пустынном берегу, в этот ранний предутренний час, но если это все же случится, незваный гость – будь он крестьянин или полицейский – умрет.

Грузовики проехали еще полмили по направлению к берегу – туда, где он был наиболее широким, и остановились. Из «Ровера» и «Мерседеса» высыпало еще с полдюжины вооруженных людей и принялись уверенно работать. Двое мужчин остались в кузове «Ровера» и смотрели в небо, остальные готовили посадочную площадку для самолета. Они ломали химические световые палки и, когда те вспыхивали, втыкали их через определенный интервал торцевым концом в песок. Вскоре образовалась широкая полоса, очерченная тусклым сине-зеленым светом – невидимая из-за дюн, но хорошо заметная сверху.

Закончив работу, мужчины вновь заняли свои места в грузовиках и стали ждать, сжимая в руках пистолеты и автоматы.

Очень скоро в небе послышался гул реактивных двигателей, и параллельно береговой линии пронеслась двукрылая тень. Руководитель группы, грузный рыжеволосый мужчина в мешковатых штанах из красного вельвета, поднял к небу морской сигнальный фонарь и подал условный сигнал: две короткие вспышки, пауза и еще две вспышки.

Это был еще один из приемов, помогавших Антону Кретеку выживать в том опасном мире, в котором он существовал. Лично присутствовать при проведении всех своих операций, ни на секунду не выпуская ситуацию из-под своего контроля. Только таким образом можно было знать, кому можно доверять, а от кого необходимо немедленно избавиться.

Транспортный двухмоторный самолет «Дорнье Д-28» сделал еще один круг и пошел на посадку. Гул двигателей стал стихать, и вот колеса его шасси с негромким шипением соприкоснулись с берегом между двух линий светящихся химических шашек, выбрасывая струйки влажного песка.

Кретек вновь включил фонарь, давая пилоту понять, что тот должен остановить машину позади грузовиков. Пропеллеры «Дорнье» еще продолжали вращаться, а грузовой люк уже открылся, и из него появилась одинокая фигура. Низкорослый мужчина, араб из Палестины, был смугл, худ и заметно нервничал. Его глаза рыскали по сторонам. Он не доверял ни единому живому существу на этой планете.

– Здравствуйте, друг мой! Здравствуйте! – прокричал рыжеволосый, чтобы его голос был услышан за ревом двигателей самолета. – Добро пожаловать в прекрасную Албанию!

– Вы – Кретек! – даже не спросил, а констатировал палестинец.

– Да, меня часто в этом обвиняют, – заржал рыжебородый, ставя фонарь на капот «Ровера».

Араб, однако, не был склонен к шуткам.

– Товар – у вас? – спросил он.

– А иначе почему бы мы оба находились здесь, мой друг? – сказал торговец оружием и направился к грузовику «Мерседес». – Идите сюда и взгляните сами.

В свете луча единственного горевшего фонаря из кузова «Мерседеса» были немедленно выгружены несколько тяжелых деревянных ящиков, на боках которых красовались надписи кириллицей и международные символы, представляющие собой принятую во всем мире маркировку пластических взрывчатых веществ. Велев своим людям поставить один из ящиков в сторонку, Кретек раскрыл складной охотничий нож и разрезал желтую пластиковую ленту, которой тот был стянут. Затем он поднял крышку ящика, и под ней оказались плотные ряды брусков, тщательно упакованных в вощеную бумагу. Взяв один из них, Кретек сорвал обертку и сунул под нос арабу брусок гладкого вещества, по виду напоминающего оконную замазку, а по цвету – маргарин.

– Семтекс, – сообщал он. – Армейская пластиковая взрывчатка. Тысяча двести килограммов. Произведена менее трех месяцев назад и находится в полной боеготовности. Гарантированно убивает евреев и отправляет ваших шахидов в объятья семидесяти двух девственниц, которые с улыбкой на устах ждут их в обещанном Аллахом Занебесье.

Палестинец вздернул голову, в его выразительных глазах вспыхнули искорки гнева.

– Не смейте ерничать, когда говорите о священных воинах Мухаммеда, освободителях палестинского народа! – воскликнул он. – Вы должны проявлять уважение!

Глаза торговца оружием оставались холодными и пустыми.

– Все мы кого-то освобождаем, друг мой, – сказал он. – Лично я хочу освободить ваш карман от денег. Вы получили свой товар, теперь я желаю получить свои деньги, и черт с ними – с Мухаммедом и палестинским народом!

Араб вспыхнул, но, окинув взглядом окружившее его кольцо холодных славянских лиц, подавил свои эмоции, молча вынул из внутреннего кармана пиджака толстый конверт из манильской бумаги и бросил его на ящик со взрывчаткой. Кретек схватил его, открыл и пересчитал лежавшие внутри банковские упаковки евро, проверяя номиналы купюр.

– Все в порядке, – сказал он наконец. – Грузите.

Буквально танцуя возле смертоносного груза, экипаж «Дорнье» погрузил его в самолет и надежно застропил. Через секунду после того, как последний ящик оказался в брюхе самолета, палестинец забрался туда же – даже не обернувшись и не простившись с поставщиками убийственного товара. Грузовой люк самолета закрылся, а пропеллеры начали вращаться с нарастающей скоростью, швыряя в оставшихся на берегу торговцев оружием песок.

«Дорнье» вновь пробежал по временной взлетно-посадочной полосе, обрамленной светящимися химическими палками, взмыл в небо Адриатики, и вскоре рокот его моторов затих вдали.

Люди Кретека снова рассыпались по береговой полосе, чтобы собрать световые палки, и уже через час на широкой полосе песка не осталось ни единого следа, который мог бы намекнуть на то, что здесь происходило совсем недавно. Кретек и его помощник направились к «Роверу».