Ледовый апокалипсис

Она… Она унизила его! Отмахнулась от него самого и от его искусства! В душе у него забурлила первобытная ненависть, смывая даже его извращенное самопреклонение. Рука его скользнула в карман и через секунду вынырнула наружу. Плоское лезвие ножа для картона, издав несколько характерных щелчков, змеиным жалом высунулось из пластмассовой рукоятки. Выплюнув злобное ругательство, он шагнул вперед.

Женщина шевельнулась, и в тот же момент ее рука метнулась вперед. Движение было столь нечеловечески быстрым, что даже смазалось в его глазах, как смазывается быстро мчащаяся машина на фотографии. Сначала он ощутил только удар, который с чмокающим звуком угодил ему в живот, а затем пришла невыносимая, опаляющая боль. Он непроизвольно выронил нож для картона и согнулся пополам. Пальцы насильника ухватились за рукоятку и половину лезвия ножа, торчавшего из его живота.

Это… не входило… в его… планы…

Его ноги подкосились, и он упал на колени на растрескавшийся асфальт. Боль от кусочков гравия, впившихся в колени, казалась слабым эхом того пожара, который полыхал сейчас в центре его туловища. Парализованный от боли, он услышал приближающееся постукивание каблуков, а потом сухой и чудовищно спокойный женский голос произнес:

– Извините, но это принадлежит мне.

Затем резкий удар каблука-шпильки в плечо швырнул его плашмя на спину, а тело обожгла еще одна волна непереносимой боли, когда лезвие кинжала извлекли из его живота. И тогда вокруг него сомкнулась темнота.

Через несколько минут кто-то набрал номер экстренной службы 911 и попросил соединить с управлением полиции. Диспетчер, принявший вызов, услышал приятное контральто:

– В секции «С» автостоянки паромного терминала вы найдете только что вышедшего в отставку насильника. Он срочно нуждается в медицинской помощи. Если затем вы сделаете анализ его ДНК и сравните с анализами того, кого называете БАРТ, то, возможно, будете приятно удивлены.

Валентина Метрейс, профессор истории, доктор философских наук, выпускница Рэдклифа [4] и Кембриджа, повесила трубку телефона-автомата и вернулась к своей машине. Когда приземистый, похожий на ракету автомобиль зашуршал шинами по направлению к Редвуд-парквей, она вставила в цифровой проигрыватель компакт-диск, и в салоне мягко зазвучали лучшие композиции Генри Манчини.

Проехав четырнадцать миль в глубь района Норд-Бэй, входящего в состав знаменитой «винной долины», «Линкольн» съехал со скоростной автомагистрали и затормозил у железных ворот в розово-серой оштукатуренной стене. Рядом с воротами виднелась неброская бронзовая табличка с надписью:

Всунув магнитную карточку в специальное отверстие, профессор заставила массивные ворота открыться и въехала внутрь. Сбавив скорость, она медленно поехала по объездной дороге, миновав стоявшие, словно стражи на посту у ворот, истребитель «F2H» «Банши» и пехотный танк «Матильда». Вскоре показался съезд, от которого дорога вела прямо к ее жилищу.

Музей оружия Сандоваля был создан в конце позапрошлого века и стал детищем личного увлечения отпрыска одного из богатых старинных калифорнийских семейств. За время жизни четырех поколений здесь был собран самый богатый в Соединенных Штатах архив по истории оружия и средств ведения войны, а также самая полная их коллекция.

Благодаря привилегированному положению своего хранителя музей имел все, о чем только можно помыслить. Небольшое опрятное бунгало администрации располагалось позади вытянувшегося комплекса зданий, где разместились выставочные залы, библиотеки и реставрационные мастерские. Оставив машину на персональной парковке, Метрейс перед тем, как пройти сквозь скользящие стеклянные двери в кухоньку, на секунду задержалась для обычного краткого техно-ритуала. На внешнем пульте контроля разветвленной системы сигнализации, опутывавшей все помещения и территории музея, датчики горели ровным зеленым светом. Значит, все в порядке.

Войдя в маленькую кухню и включив приглушенный свет, она положила атташе-кейс и сумку на стол, выложенный плиткой карминного цвета. Ей было приятно снова оказаться дома, и это настроение не смогло омрачить даже маленькое недоразумение, произошедшее на автомобильной стоянке. С усталым вздохом она сняла пиджак и отстегнула от левого запястья эластичную ленту с укрепленными на ней потайными нейлоновыми ножнами, а затем вынула из них метательный нож с узким черным лезвием и стала пристально разглядывать его. Ее волновало, не осталось ли на нем царапин от кости или пряжки ремня того жалкого болвана.

Погрузившись в размышления, Метрейс прикусила нижнюю губу. Она не могла оставить это маленькое оружие в теле своей мишени. Во-первых, она сама выточила, отшлифовала и отбалансировала его в своей мастерской. Во-вторых, как и на всех сделанных ею ножах, на клинке этого красовались ее инициалы, выведенные серебром. Возможно, с ее стороны это являлось проявлением тщеславия.

Вытащив нож из тела жертвы, она вытерла клинок о его же одежду, но, учитывая развитие криминалистики в наши дни, этого было явно недостаточно. Завтра она опустит нож в банку с бензином, который начисто уничтожит все следы ДНК поверженного противника, а ножны отправятся в огонь. Однако, если насильник не сделал человечеству одолжение и еще до приезда «Скорой» не отправился на тот свет от потери крови, он может сообщить полиции ее приметы или номер ее машины.

Она снова вздохнула. Что ж, иного пути нет. Ей придется связаться со своим куратором и поставить его в известность о случившемся – хотя бы на тот случай, если копы, расследующие дело насильника, возьмутся за работу слишком рьяно. Окружные прокуроры в районе Залива умели быть чертовски дотошными, даже когда речь шла об очевидном случае самообороны.

Если дело выплывет наружу, мистера Клейна это совсем не обрадует. Он предпочитал, чтобы его «мобильные ноли» оставались невидимыми даже в личной жизни, а она – в качестве профессора истории – должна была знать оружие только теоретически, а не виртуозно им пользоваться.

Бросив нож и ножны на стол, она пересекла гостиную и подошла к двери своего кабинета. Здесь располагался ее персональный музей. Почти вся дальняя стена представляла собой оружейный стенд, где под стеклом, на фоне темных панелей из вишневого дерева, поблескивали бритвенно-острыми лезвиями другие ножи с ее серебряными инициалами на клинках. Над ее рабочим столом висел изогнутый, словно сабля, рог соболиной антилопы.

Казалось, в этом кабинете витает сугубо мужская атмосфера, и все же это было не совсем так. От того, как все здесь было устроено, веяло женственностью, пусть даже необычно резкой и глубоко индивидуалистичной.

Сев в кресло, профессор заметила, что на телефоне мигает красная лампочка. Значит, кто-то позвонил на этот не зарегистрированный нигде номер и оставил для нее послание на автоответчике. Она всунула в прорезь на аппарате карточку со своим идентификационным номером, и на табло замигал телефонный код Анакосты, штат Мэриленд. Выходит, ей незачем трудиться и звонить начальству в «Прикрытие-1». Оно само разыскивает ее.

Штаб дальней авиации России

Владивосток, Приморский военный округ

Командирский «ГАЗ» подпрыгивал на ухабистой дороге базы, и поэтому майору Григорию Смыслову пришлось упереться рукой в приборную доску. Повернув голову к запотевшему боковому стеклу, он протер его ладонью и стал, хмурясь, смотреть на обветшавшие бараки и заброшенные служебные постройки, мокнущие под пропитавшимся влагой свинцовым небом. Служить здесь, должно быть, являлось большой честью: когда-то.

В эти дни огромный комплекс авиационной базы представлял собой бледную тень, призрак того, чем он являлся раньше. Из сотен стояночных мест самолетов вдоль широких взлетно-посадочных полос сегодня заняты были считанные. Там, где раньше базировались авиаполки, оснащенные «Туполевыми» и элегантными «Сухими» со стреловидными крыльями, на боевом дежурстве осталась лишь пара худосочных эскадрилий, командиры которых нервно поглядывали в сторону китайской границы. Остальную технику даже не стали консервировать, а просто бросили, отдав на растерзание ветрам, дождям и ржавчине.