Клинический случай

И она уносится прочь, визжа покрышками.

А через пару секунд я уже в телефонной будке и разговариваю со своим приятелем Питом, экспертом из Окружного центра судебной экспертизы. Когда я сообщаю ему, что на Джеймсе Брэдли Стомарти отсутствуют швы от вскрытия, он невесело усмехается:

– Вечно сложности, когда человек умирает за границей. От всех этих международных соглашений можно с ума сойти. Кроме того, все просто из кожи вон лезут, чтобы шовчики вышли поаккуратней.

– И что мне делать?

– Постарайся отложить кремацию, – предлагает он. – Можешь получить распоряжение суда, только для этого тебе нужно найти родственников покойного.

– Сестра подойдет?

– Идеально. Пусть звонит в офис прокурора штата, чтобы там ей нашли судью. Судья быстренько пошлет своего представителя в похоронную контору, потому что если парня запихнут в печь…

– Adios. [23]

– Именно, Джек. Пиши пропало.

Затем я звоню Рику Таркингтону, государственному прокурору, который когда-то помог мне со статьей о мафиозных разборках в обмен на билеты на концерт Спрингстина. [24] Он любит рок, а значит, должен помнить «Джимми и Блудливых Юнцов».

Не повезло. Угрюмая и неприветливая секретарша Рика говорит, что он берет показания и его нельзя прерывать.

– Но это срочно, – умоляю я. – Не могли бы вы передать ему кое-что?

– Не сегодня, сэр. Сегодня я рано ухожу – иду к врачу.

– Да? Надеюсь, что-то серьезное?

Дженет Траш – мой последний шанс. Покалеченная «миата» все еще стоит на парковке, когда я возвращаюсь в похоронное бюро. Я быстро нахожу Дженет – она в числе других скорбящих у открытого гроба в пропахшей лавандой часовне. Согласно поминальным карточкам, которые выдают у входа, усопшего зовут Юджин Марвин Брандт, он 1918 года рождения.

Дженет стоит рядом с гладиолусами и тюльпанами, в своем топе она здесь белая ворона. Она беседует с энергичной пожилой дамой в черных вдовьих одеждах.

– Герти, познакомьтесь, это Джек, – говорит Дженет. – Джек, это миссис Герти Брандт. Вдова Джина.

Джина?

– Спасибо, что пришли. – Герти пожимает мне руку. Глаза ее сухи, и она прекрасно владеет собой, из чего я заключаю, что ее муж долго болел и смерть стала для них обоих избавлением. Или он был жалким придурком, и она рада наконец от него избавиться.

Герти интересуется:

– Откуда вы знали моего Джина?

– По работе, – вру я. – Это было много лет назад, но он произвел на меня неизгладимое впечатление.

– Да, он такой, – гордо улыбается Герти. Она указывает на гроб: – Видели его? Над ним хорошо потрудились.

– Он выглядит таким спокойным, – встревает Дженет. – И красивым, – прибавляет она и подмигивает.

Герти расцветает от удовольствия:

– Подойдите, Джек, взгляните.

И вот я, как полный идиот, с восхищением таращусь на труп абсолютно незнакомого человека. Похоже, Юджин Марвин Брандт предстанет пред вратами рая в любимом наряде для гольфа, включая спортивные тапочки. Дженет встает со мной рядом и сжимает мою руку.

– А вам палец в рот не клади, – шепчет она.

– А у вас, сестра покойного, весьма извращенный ум.

– Я не хотела быть одна.

– Поэтому нашли себе зрелище?

– Здесь все такие милые, – оправдывается она. – И старичок очень симпатичный, не согласны?

Дженет кивает в сторону почившего навеки мистера Брандта:

– Угадайте, чем он зарабатывал себе на жизнь.

– Нам надо поговорить.

– Катетерами. Он ими торговал.

– Я бы сам догадался, со второй попытки.

– И еще кучей разных медицинских принадлежностей, – добавляет Дженет.

В этой комнате тоже быстро заканчивается кислород. Я шумно втягиваю воздух и хватаюсь за край гроба.

– Рак, – говорит Дженет Траш. – Если вам интересно.

– Теперь мы можем идти?

– Рак приставательной железы.

– Предстательной. – Мой голос сух и трескуч. Интересно, возможно ли с медицинской точки зрения задохнуться от запаха увядших цветов.

Дженет говорит:

– Однажды у меня под мышкой нашли жиряк.

– Вы хотите сказать – желвак.

– Все одно. Главное, он оказался доброкачественным. Но все равно я испугалась до чертиков – что-то там выросло у меня под мышкой!

Ее слова доносятся до меня как из бочки. Я в любую минуту могу потерять сознание. Без шуток, сейчас я рухну лицом вниз прямо на бездыханного продавца катетеров, облаченного в костюм и тапочки для гольфа.

– Джек, вы как-то побледнели.

Дженет решительно берет меня за руку и ведет к двери – на свежий воздух. Мы сидим на траве под большим оливковым деревом рядом с заболоченным прудиком. Я медленно ложусь на спину и закрываю глаза. Два трупа за день, Иисусе сладчайший!

Под легкое дуновение ветерка я прихожу в себя еще примерно целый час, а может, и дольше. Сознание возвращается, когда в моей правой руке оказывается холодная банка колы. Я рывком сажусь и пью, от пузырьков щиплет глаза. Дженет сидит рядом по-турецки. Возле нее лежит белый бумажный пакет – пустой.

– Вы это сделали, – говорю я, показывая на пакет.

– Что?

– «Тихий парад».

Уверен, что где-то на небесах Джимми сейчас улыбается.

Дженет двумя пальцами касается моего лба:

– Господи, да вы в холодном поту.

– Да уж, такая я тряпка, – признаю я. – Вид старого доброго, но мертвого Джина меня доконал. Старина Джин принарядился в преддверии вечного блаженства.

– Пейте. Вам станет лучше.

И действительно, мне полегчало. Я беру ее за руку и веду обратно в похоронное бюро.

– Послушайте, я все выяснил. Как сестра Джимми вы вправе отложить кремацию. Надо получить судебный ордер, – говорю я ей. – Вы ближайшая родственница, вы можете потребовать нормального вскрытия.

– Нет, Джек… – Дженет высвобождает свою руку, когда мы входим внутрь.

– А пока нам надо пригрозить молодому Эллису карой небесной. Убедить его, что вы подадите в суд, если он проведет кремацию сегодня…

– Нет, – упорствует Дженет. Она грустная и усталая, прижимает к груди пустой бумажный пакет. – Джек, уже слишком поздно.

– О чем вы говорите?

– Я туда вернулась, пока вы спали. В ту комнату, – поясняет она. – И его не было. Уже слишком поздно.

– Ч-черт.

– Именно.

Я приваливаюсь к кадке с премиленьким пластмассовым рододендроном.

– Но как же альбом? Я думал, вы положите его внутрь…

– Я опоздала. Поэтому выкинула его в пруд… Все равно это была глупая затея, – говорит Дженет. – Я хочу сказать, ведь пластинка была виниловая. Она бы растеклась к чертовой матери прямо по его костям.

Думаю, Джимми не стал бы возражать.

– Ладно, – произносит она, шмыгнув носом. – Пошли отсюда.

– Минутку.

Я вижу, как Эллис сидит один в своем закутке, жадными ручонками настукивая циферки на калькуляторе. Оставив Дженет, я заглядываю в его дверь.

Эллис быстро отворачивается и одновременно откатывается на стуле к стене.

– Чем могу служить? – бросает он через плечо.

– Красивая сережка, говнюк. Но на мистере Стомарти она смотрелась лучше.

Эллис закрывает рукой правое ухо в тщетной попытке сокрыть украденный бриллиант.

– Я не понимаю, о чем вы, – пищит он. – Вас что, не учили стучаться перед тем, как войти?