Дитя из мира духов

Пожилой дворецкий выглядел очень уставшим. Мортон понял, что пора заканчивать разговор. Он решил как следует над всем подумать, чтобы найти какое-то разумное решение.

Когда Банч вышел, адвокат погасил свет и отправился в свою комнату. «Я слишком устал, чтобы отважиться на встречу с духом в библиотеке!» – сказал он себе. Но это была лишь бравада – на самом деле Мортон просто боялся.

Дождь шел всю ночь.

Мортон лежал в кровати и не мог уснуть. Его удивляло, что он постоянно думает о Лауре Паркинс. Видимо, эта женщина произвела на него глубокое впечатление, и он чувствовал определенную симпатию к ней.

Ему захотелось ее снова увидеть. Он поймал себя на мысли, что представляет, как она выглядит, когда улыбается. Когда она счастлива.

Наконец, он уснул и проспал без снов до самого утра.

* * *

Через пару дней туман рассеялся, и даже стало пригревать солнце.

В Эшвуд-холле все было спокойно. Привидение себя никак не проявляло, и постепенно все встало на свои места.

У Мортона оставалась куча дел, связанных с вступлением в наследство: различные бумаги, посещения нотариуса, масса юридических формальностей. Впрочем, особых трудностей не возникало, потому что все дела, связанные с наследством, лорд Адам вел образцово.

Завещание, которое Мортон бегло прочитал в присутствии Пола, содержало еще несколько весьма странных, по мнению адвоката, условий и оговорок.

Пункт, касающийся того, что Банч получает солидное ежемесячное жалование и имеет пожизненное право проживать в Эшвуд-холле, Мортону был очевиден и понятен. Чуть более странным ему показалось, что его дядя жертвовал большую сумму на новый церковный колокол. Он даже и не знал, что лорд Адам был настолько глубоко религиозным человеком. Еще одна сумма завещалась некоему сиротскому приюту в Лондоне, в котором содержались дети заключенных, оставшиеся без родителей. Причем с оговоркой, что эта сумма должна быть потрачена на игрушки и спортинвентарь.

Что касается Эшвуд-холла, то он полностью переходил во владение Мортона, но с одним условием. Дети из того самого лондонского сиротского дома имели возможность каждый год проводить в Эшвуд-холле несколько недель.

Мортон в легком смущении покачал головой. Да что же вдруг произошло с дядей Адамом? При чем здесь дети?

Появление привидения с этим не имело ничего общего, так как эта девочка стала появляться всего за несколько месяцев до смерти лорда Эшвуда, а завещание было составлено несколько лет назад.

Но самой удивительной была последняя просьба, которую лорд Адам адресовал своему племяннику. Дословно она звучала так:

«Пожалуйста, сделай для меня следующее: каждый год в день рождения твоей матери приноси на ее могилу столько белых хризантем, сколько ей исполнилось бы лет».

Разумеется, Мортон, всякий раз приезжая в день рождения матери на ее могилу, замечал букет белых хризантем от дяди Адама. Он всегда расценивал это, как проявление дружеской привязанности. Однако он был удивлен, что лорд Эшвуд попросил в завещании каждый год от его имени и на его деньги приносить хризантемы ей на могилу. Это представляло их отношения в ином свете.

«Может, маму и дядю Адама связывало нечто большее, чем просто родственные отношения?» – Мортон явно был сбит с толку. Подобное никогда не приходило ему в голову! Он любил свою прекрасную мать. Он даже гордился тем, что у нее было множество поклонников, которых она всегда держала на должном расстоянии. Но он ни разу не подумал о том, что его дядя тоже мог быть в их числе.

Он стал припоминать различные мелочи, которым он раньше не придавал никакого значения. И чем больше он рассматривал ситуацию с этой точки зрения, тем больше убеждался, что, вероятно, когда-то между его матерью и дядей Адамом имела место романтическая связь. В конце концов, после смерти его отца они с матерью каждый год во время школьных каникул проводили в Эшвуд-холле несколько недель. А сам дядя Адам периодически приезжал в Лондон и водил мать Мортона в театры и на концерты.

Мортона в этой связи больше всего занимал один вопрос: почему дядя Адам не женился на свояченице, когда она овдовела, раз уж он ее так любил?

Но было бессмысленным рассуждать на эту тему. «В этом году будет семьдесят пять хризантем», – подумал адвокат.

Следующая мысль буквально шокировала его: а ведь Лаура Паркинс очень похожа на его мать!

Сходство было неявным. Оно заключалось не в чертах лица или цвете волос. Но у обеих было неотразимо привлекательное очарование и очень похожий, добрый взгляд. Мортон был уверен, что в жизни Лаура Паркинс веселый человек.

* * *

Мортон на удивление быстро привык к Эшвуд-холлу и даже стал чувствовать себя здесь вполне уютно. Спокойный ритм простой сельской жизни шел ему на пользу; он так контрастировал с суетой и постоянными стрессами жизни в большом городе!

Впрочем, Лондон не давал о себе забывать, и Крофф напоминал о себе ежедневными звонками.

Через неделю Мортон наконец решил вернуться в Лондон. Он с удивлением осознал, что с нетерпением ждет новой встречи с Лаурой Паркинс. Однако обстоятельства самого процесса и ожидания Кроффа мучили его. Он старался гнать от себя эти мысли и не думать о том, что, выступая защитником Лауры, он должен возложить на нее вину.

В воскресенье вечером раздался тревожный звонок от Кроффа. Мортон как раз сидел в столовой, расслабленно пил чай после продолжительной прогулки и курил сигару. Шеф хотел знать, когда он возвращается.

– В определенных кругах становится жарковато, – нервничал Крофф. – Пресса самым гнусным образом трезвонит по поводу убийства в Статенхейме. Ищейки-репортеры знают уже больше полиции, а желтая пресса так вообще находилась чуть ли не под кроватью леди Эдит, когда все это произошло.

– А как проходит полицейское расследование?

– Неторопливо, – простонал Крофф. – Почти никак! Если честно, я этого не понимаю. В этом деле все предельно ясно.

Всякий раз, когда Крофф звонил из Лондона, Мортон начинал нервничать. Он откашлялся и спросил:

– Что с отпечатками пальцев?

– Их полно по всему дому. Все они принадлежат либо леди Эдит, либо поварихе, либо Лауре Паркинс, либо горничной.

Он выдержал многозначительную паузу.

– Но на всех упомянутых в деле предметах фигурируют отпечатки исключительно мисс Паркинс.

– А результаты вскрытия? Что оно показало?

– Ничего, – фыркнул Крофф презрительно.

– То есть как ничего?

– А так – ничего! С этим они до сих пор возятся! Трудно представить, но результатов вскрытия до сих пор нет, потому что они хотят привлечь к этому делу стороннего эксперта, а он должен прилететь аж из Ванкувера.

– Из Ванкувера… Почему именно из Ванкувера?

– Без понятия! – заорал шеф. – Все это страшно засекречено, нет почти никаких сведений. А народ жаждет мести и готов линчевать эту особу, если в ближайшее время что-нибудь не решится.

– Крофф, может быть, хотя бы вы позаботитесь о Лауре Паркинс?

– Я? Она разве мой клиент? Черт возьми, Эшвуд, вообще-то это ваше дело! Когда вы возвращаетесь?

– Завтра, – спонтанно решил Мортон.

Этот ответ удовлетворил Кроффа.

– Тогда до завтра! – коротко попрощался он.

Тяжело вздохнув, адвокат повесил трубку.

* * *

Он сообщил Банчу, что завтра уезжает в Лондон. Старый дворецкий с грустью кивнул.

– Что касается появления привидения, то мы можем быть спокойны, Банч, верно?

– Надеюсь, милорд. Возможно, она теперь уже и никогда не появится, раз лорда Адама нет в живых.

Дворецкий помедлил:

– Милорд, я хотел вас спросить, что теперь будет со всеми этими вещами? Что делать с игрушками в библиотеке?

– Думаю, с этим мы подождем до моего следующего приезда, – ответил Мортон. – Я скоро снова приеду, Банч!

– О, я буду только рад, милорд.