Автомобильная леди

— Слушай, ты, орёл? — раздражённо спросил капитан Алика, — а ты не темнишь? Точно здесь вы оставили девочку?

— Может, забыл я, — беспечно ответил Алик, уже освоившийся и в этой обстановке. — Я не помню.

Ох, как чешутся руки у капитана! Выпороть бы этого щенка паршивого, чтобы неделю сесть на стул не мог! А он, паршивец, ещё улыбается и морочит голову.

Было решено идти вдоль дороги и искать следы девочки.

Капитан отвёл Алика в сторонку, чтобы не слышал Потанин.

— Слушай, ангелочек. А не пришили ли вы девочку? Ты же тот ещё гусь. А ну, рассказывай!

— Да не убивали мы её! Мы с ней тут поиграли, а потом она плакать стала, Мы и уехали, — Алик даже раскраснелся от обиды, — Ну почему вы мне не верите? Зачем мне мокруха! За неё вышку дают…

— А ты битый, оказывается. Тогда, где девочка? Да, а где же твоя подружка? Зойка, кажется?…

В это время Хамид и Саша обследовали обочины дороги. Нехорошие мысли вызывал и канал, который шёл вдоль всей этой дороги. Вполне может случиться, что придётся обшарить весь канал. Но этого капитан Потанину сказать не решился.

Салакаев огляделся. Вдалеке виднелись усадьбы колхозников. Придётся провести опрос местных жителей, хотя это дело хлопотное и редко даёт результаты. Они подъехали к кишлаку, постучались в первые ворота. И там обнаружили спящую на супе Зойку. В доме оказалась одна старуха, все взрослые были в поле. Она и приютила девушку.

— Да вы не там искали, — заявила Зойка, выслушав Салакаева. — Идёмте, я вам покажу, где я её оставила…

Вечером, в двадцать два часа, когда уже начало темнеть, на третьем этаже райотдела собрались почти все, причастные к этому событию. На четыре часа позже, чем намечал вначале капитан.

Алик Алфёров сидел в изоляторе в полуподвальном помещении и вызывающе орал молодёжные песни. Но это от страха перед неизбежным возмездием. Зойка Айшина ходила по коридору с Ириной Аркадьевной и тихим голосом рассказывала все подробности этого сумасшедшего дня. Она уже немного успокоилась, но стоило ей вспомнить, как Алик Клыч размахивал молотком над головой грудного ребёнка, и её плечи начинали зябко передёргиваться.

Капитан Салакаев принял душ, переоделся в летнюю офицерскую форму и смотрелся теперь солиднее и официальнее, чем обычно. Возвращаясь в свой кабинет, увидел Вячеслава Семёновича и остановился около него.

— Добрый вечер, Вячеслав Семёнович! Я почему-то думал, что вы не придёте. Ваши показания были важны для меня, хотя следователю они мало что дадут. Я же определил с вашей помощью первоначальное движение машины.

— Видите ли, Владимир Васильевич, я здесь с коллегой и нашей ученицей.

— Вячеслав Семёнович, зайдите ко мне, если не трудно, через полчаса, у меня сидят дружки Клыча. Эти… Леха, Олег и Нури. Вам будет любопытно на них посмотреть, — пригласил капитан.

Кучеров молча склонил голову, благодаря за приглашение. Выразительно поджав губы, он наблюдал за происходящим в коридоре и в душе ругал себя за то, что ввязался в эту историю. Сидел бы сейчас дома у телевизора и наслаждался душевным комфортом. Но тут тоже для наблюдательного ума нищи хватает.

Стремительно вошла ярко раскрашенная женщина с несколько развязными движениями. Он сразу понял, что это мать Алика Клыча. Настроена она воинственно, и ясно, что будет насмерть сражаться за своего сына и винить всех на свете. Кучеров, например, её раньше не видел, он же не классный руководитель, но уже понял, что это за дамочка.

Потаниных и угадывать не нужно. Они приехали с ребёнком на руках. Он, уже взявшей себя в руки, холодно спокоен, очень внимателен к жене, пытается даже шутить, хотя это даётся ему с трудом.

Один момент не ускользнул от внимания Кучерова. Татьяна Ивановна Потанина, увидев Любу Алфёрову, обменялась с ней такими взглядами, что Кучеров сразу понял: «Эге, да ведь эти две молодые женщины знакомы и давно!» Кучеров продолжал наблюдать за ними. Ведь если бы Любовь Алфёрова была знакома со всей семьёй, она бы подошла к ним сразу, но она этого не сделала, значит, будет продолжение встречи.

Две матери, обе ещё молодые, в чём-то изменились после первого обмена взглядами. Любовь Алфёрова, до этого момента напряжённая, как взведённый курок, неожиданно торжествующе улыбнулась и распрямилась. Татьяна Потанина, наоборот, нахмурилась, улыбка сошла с её лица и Кучеров подумал, что мать Алика Клыча обязательно подойдёт к жене Потанина и заговорит с нею. Но пока муж рядом, Алфёрова к Татьяне не подходила. Значит, выжидает момент, когда Татьяна останется одна.

Капитан выглянул из кабинета, увидел Потанина и пригласил его к себе:

— Сергей Сергеевич, вы к следователю? Зайдите ко мне на минутку.

Как только Потанин зашёл в кабинет, Любовь Алфёрова оказалась рядом с Потаниной, как и предполагал Кучеров. Он равнодушно прикрыл глаза, делая вид, что не слышит разговора, хотя Любовь не очень умеряла свой голос. Впрочем, кажется, она и не очень старалась сохранить беседу в тайне, говорила нарочито громко в расчёте на то, что их услышат все в коридоре. Но в коридоре милиции видели и слышали всякое, поэтому на этих двух женщин внимания никто не обращал.

— Ну, что, Танюша, — подбоченилась Любовь. — Вижу, устроилась? Так вот тебе моё слово. Пусть твой муженёк заберёт заявление и закроет дело Машину вам вернули, пигалица твоя цела, вот и мне сына спасать нужно. Учти, Танька, если твой бабай не заберёт заявление, я ему всё расскажу, пусть знает. Когда тебе конторить было нужно, когда ключ от хаты был нужен, так ты ко мне: «Любочка, Любочка, сама понимаешь!» Так вот знай, все твои похождения разрисую, в картинках расскажу.

На лице Татьяны Потаниной, вопреки ожиданиям, появилась внимательная улыбка.

— Чего, чего улыбаешься? Думаешь, пожалею?

— Злая ты, Любка, не повезло тебе в жизни крепко. Так вот учти, мой муж всё о моём прошлом знает. Чтоб никто меня за прошлое не травил, как ты сейчас, я сама ему всё рассказала. Как знала, что найдётся дрянь, которая шантажировать меня будет. Так что зря будешь стараться, Любочка, он тебя слушать не станет. Не веришь? Попробуй, он сейчас выйдет, подойди. Твой волчонок нашу крошку молотком хотел убить, бросил её на дороге погибать, а теперь ты хочешь, чтобы всё шито- крыто? А ты помнишь, когда мы были подругами, я тебе говорила, смотри, Люба, твой мальчишка врун, как ужонок хитрющий, подлый парень растёт. Ты тогда обижалась на мои слова. Не старайся, Любаша Зла я людям никогда не делала, даже когда непутёво жила, а вот от тебя и сына твоего на километр злом тянет. Нелюди вы. Вот, вышел Сергей, начинай!

Сергей Сергеевич подошёл к жене, взял из её рук «автомобильную леди»:

— Поехали домой, Таня. Сегодня следователю не понадобимся.

Он даже внимания не обратил на Любовь Алфёрову, и уже па ходу сказал жене:

— Как я понял, это мать негодяя. Не нужно с ней общаться. Вообще.

Через три минуты они сели в «москвич» и уехали. Кучеров специально подошёл к окну и всё это видел.

Раз в два-три месяца в колхоз имени Кирова к Файзиевым приезжают гости из города, привозят гостинцы детям. В этот день делается плов, сидят подолгу, беседуют. С Потаниными иногда приезжает Зоя Айшина. Она особенно льнёт к Татьяне Ивановне, любит возиться с маленькой Светкой.

Никто не вспоминает об ужасах того дня. Только Таня иногда пошутит:

— Иди, иди, Светочка, к тёте Мехри. Это же твоя вторая мама, ведь ты её молоко сосала!

Толстое лицо Мехри тут же расплывается в улыбке. Но и тут она находит повод напуститься на мужа:

— Десятым уже хожу! Неужели снова мальчишка будет?

Пулат виновато улыбается, и чтобы снять неловкость, протягивает гостю пиалу:

— Пейте, Сергей-ака!

Подолгу сидят эти две семьи. Потанины всё время приглашают Файзиевых к себе в гости. Но хозяева только грустно улыбаются. Куда тронешься с такой оравой и на кого оставишь хозяйство?

Зло разъединяет людей. Но ведь добро сближает.