Автомобильная леди

— Давай, Самат!

— Иду за сто, включил сигналку.

Володя снова запросил вертолёт:

— Вы точно троих видели? Должно быть двое или четверо!

— Трое, капитан. Раскрыты все четыре дверцы. Может, один в салоне. Посадка, конец связи.

Машина проскочила кишлак и неслась к развилке, названной вертолётчиками. Ещё три, пять минут и вот она, развилка.

Все выскочили из машины, но никакого белого автомобиля здесь не оказалось.

Капитан огляделся, спрятал пистолет.

6

Заднее колесо прошло совсем рядом с лицом Зойки. Она закричала и зажмурилась, не грохот мотора удалился, и она открыла глаза. В крови и пыли она с трудом поднялась с асфальта, подошла к арыку и умылась. Стало немного легче.

А ещё Алик парил ей мозги Штатами. Он был убеждён, что обязательно туда уедет и её возьмёт с собой. Правда, ещё щерился при этом: «Там женюсь на миллионерше, а тебя брошу». Уехали в Штаты, покатались на «мерседесах»… Ждут там таких, как Алик, как же. Этот дебил сейчас бил её, как падаль, задавить хотел. Ты же, как сопля, ходил следом и предлагал «дружить», чего надо, так и не смог…

Она шла, спотыкаясь, плакала, растирая кровь и слёзы.

— Дебил, ребёнка убить хотел. Убить… Ребёнка, подонок… Силы покидали Зойку, она снова опускалась к каналу, умывалась, охлаждала ноги в прохладных чирчикских струях, снова поднималась и шла. Всхлипывания постепенно стихли, просохли слёзы. Она забыла, кто она и где она, шла как тень, ничего не видя перед собой, только бы добраться, доползти до того места, где оставили ребёнка.

Зойка хорошо помнит то место. Вот здесь они стояли. Деревья растут только с одной стороны, с другой канал. Вот это самое дерево. Ошибиться она не могла.

Но свёртка с ребёнком под деревом не оказалось.

Зойка села под тутовник на то самое месте, где лежал ребёнок, расплакалась в голос, уткнувшись в ладони. Куда же делся свёрток?

… Пулат Закиров обедать приезжает часа в два и отдыхает не меньше двух часов. В самую жару он из дома не выезжает. И без того в шесть утра он уже на ногах. Поест в обед, поспит, постелив курпачу прямо в воротах своего дома. А чему тут удивляться? Только в воротах и найдёшь хоть небольшой сквознячок. Хороша жизнь, когда и работаешь, и отдыхаешь в меру. Дом у Пулата большой, хозяйство крепкое. Детей у него… восемь, а девятого сейчас Мехринисо грудью кормит. Ничего, всех Пулат прокормит, колхозный механизатор.

Он не заметил, что проспал целый час, поднялся, попил остывающего чаю и завёл свой «Беларусь». Мехри, ставшая очень толстой и ворчливой, что-то наказывала ему вслед, но он уехал. От его ворот до асфальта с полкилометра, но их приходится преодолевать по глубокой пыли, и он ведёт трактор тихонько, но на выезде небольшой подъемчик, тут Пулат лихо газанул и выкатил на асфальт. Проехав метров пятьдесят, он увидел прямо на дороге новенький тяжёлый молоток. Это определённо здесь горожане побывали, вечно они чего-нибудь теряют. А ему новый молоток в хозяйстве очень пригодится.

Пулат спрыгнул с трактора. Молоток лежал у края дороги. Видимо, баллон монтировали и забыли. Пулат нагнулся, потянулся за молотком и тут услышал детский писк. Рука так и застыла в воздухе. Неужели шайтан над ним шутки играет? Он взял молоток, но снова услышал детский крик.

Поводив по сторонам глазами, Пулат увидел прямо перед собой завёрнутого в покрывало ребёнка.

— Йе?! — несказанно удивился Пулат. — Так они вместе с молотком и ребёнка забыли?

Он нагнулся над ребёнком и испугался. Ведь он хорошо знает, как должны выглядеть дети. Этот ребёнок до того наплакался, что теперь хрипит, а на его губах появилась пена. Пулат схватил его в охапку и большими скачками побежал к своему дому.

— Мехри! Мехри! — кричал он ещё издалека.

— Ну чего ты орёшь, непутёвый? — заворчала жена и в её голосе послышался отдалённый гром. — Разве голову на пороге оставил?

— Ты смотри, смотри, что лежит на дороге!

Уж если Пулат понял, что с ребёнком, то Мехри, мать восьмерых детей, и рассуждать не стала. Ловко сбросила насквозь мокрые пелёнки, завернула в сухую чистую тряпку, обтёрла личико влажной тряпкой и достала грудь. Такой грудью, хихикнул про себя Пулат, троих накормить можно, но вслух этого сказать не решился.

— Девочка, — непривычно ласково сказала Мехри, прижала к себе ребёнка и тут же напустилась на Пулата. — А ты? Восемь штук и все мальчишки! Хоть бы одну девочку родить!

Растерянный Пулат с улыбкой смотрел на свою Мехри. Что

сталось с тоненькой, как лоза, нежной Мехри? А девочку и в самом деле неплохо бы в доме, одну на всю ораву сорванцов.

— Что же теперь? — спохватился Пулат.

— А что будет? Разве мы её украли? Ты её на дороге поднял. Значит, беда случилась. Чего стоишь? Езжай в правление, пусть звонят в город, в милицию, они знают, куда. Если родители живы, они умрут от горя!

Пулат неловко потоптался, потом вспомнил про молоток, который всё ещё держал в руке, сунул его под крышу ворот и поплёлся к трактору, который так и тарахтел на дороге. Вскоре он развернулся и погнал ка центральную усадьбу. Над ним на малой высоте прошёл вертолёт с раскраской ГАИ. Пулат только вздохнул ему вслед. В Сергели их аэропорт, это Пулат знает. Летают вот люди, а он по земле на тракторе своём ползает.

… Зоя выплакалась, поднялась на ноги. Она очень хотела направиться к усадьбе, куда вела пыльная дорога со следами трактора, но в пыль сунуться не решилась. Прошла ещё с полкилометра, постучалась в калитку ворот, выходящих прямо к дороге, и попросила хлеба.

7

На этой развилке мотор заглох.

И словно по сигналу, из кустов, припавших к каналу, вышли двое мужиков. Один их вид говорил, что это за люди. Алик смотрел на них, онемев. Словно они из кустов заглушили ему мотор. Но и они сразу поняли, что за водитель перед ними. Этот лопух решил, видимо, на папиной машине покататься.

— Что, малый, искра в баллон ушла? — улыбнулась одна небритая физиономия.

— Я… не разбираюсь, — признался Алик, угомоняя дрожь в коленях.

— А ну, дай помогу, — первый властно убрал с пути Алика, а второй тут же юркнул на заднее сиденье:

— Пошамать у тебя ничего нет?

— Сам ещё с утра не ел, — поосмелел Алик,

— Машина-то чья? — хитро прищурился первый, пытаясь завести мотор. — Бензонасос ты перегрел. А ну, помочи тряпку, мы его охладим да и поедем. Так чья машина?

— Да-а… — протянул многозначительно Алик.

— Лихой, однако, ты парень. Ну, садись рядом, я уж сам поведу. Видел, как ты петлял. Тоже мне, водила…

Через пятнадцать минут они въехали в Михайловку. Оба озирались осторожно. На открытой веранде столовой обедали трое гаишников, неподалёку стояла их машина. Тот, что сидел за рулём, достал из-за пазухи пистолет. Алик похолодел. Но гаишники даже не посмотрели на этот «москвич». Увидев на столе у них початую поллитровку, водитель хрипло засмеялся:

— Этим, сейчас не до нас.

Он достал из кармана двадцать пять рублей и протянул их Алику:

— Иди и набери самсы штук тридцать. И мы оголодали, да и ты есть хочешь, видно.

Алик набрал в большой бумажный пакет, купленный тут же, сорок штук самсы. Равнодушный пекарь, привыкший ко всему, сунул ему на сдачу мокрые бумажки. Алик прошёл мимо стола с гаишниками, но они и головы к нему не повернули.

Алик быстро сел рядом с водителем:

— Порядок.

— Видели мы, — одобрил его водитель, — ну, теперь куда? Что впереди, малый?

— Сейчас мост через Чирчик будет.

— Охраняемый?

— Никто его никогда не охранял.

— Тогда держи хвост пистолетом!

Машина перелетела над рекой и неожиданно для Алика свернула влево, на каменистую неасфальтированную дорогу.

— А туда вам зачем?

— Поймёшь, — только и ответил водитель.

… Обе оперативные машины сошлись на развилке. Машина здесь была, была. Всего несколько минут назад её видел вертолёт. Куда же она исчезла? Вот след её протекторов, вот следы кроссовок и двух пар ботинок. Или кирзовых сапог, не поймёшь. Кто же это топтался около машины? И была ли с ними девушка? И ребёнок?