Эфирное время

графиня, – не было ревности в моем сердце. Ревность – мелкое чувство, а я великодушна.

Графиня правда была великодушна. Она все простила покойнику, и эту Лушу, и вереницу прочих, румяных, быстроглазых, среди которых были и гувернантки, и модистки, и актрисы, и даже грязная девка-птичница, которая приглянулась ему, когда он лично отправился на птичий двор узнать, пасутся ли на прииске графские куры.

– Так что ты решила с алмазом «Павел»? – кашлянув, спросил граф. – Он так и будет лежать в потаённой шкатулке?

– Скажи, а почему тебя это так беспокоит? Неужели там это важно?

– Не знаю, душенька, не знаю… Двери распахнулись, в комнату вкатился деревянный конь на колесиках, вслед за конем вбежал пятилетний темноволосый мальчик и, приложив палец к губам, спрятался за креслом графини. Графиня с улыбкой наблюдала, как тает в воздухе печальная тень ее покойного супруга, и только когда не осталось даже слабой дымки, я спросила ласково:

– Что происходит, Мишель?

– Бабушка, спрячь меня, мисс Кларк хочет, чтобы я мазал волосы помадой.

Деревянный конь, проехав еще немного по паркету, остановился. В комнату вплыла полная пожилая девица в клетчатом платье.

– В чем дело, мисс Кларк? – строго спросила графиня по-английски.

– Сейчас явятся гости, ваше сиятельство, княгиня Завадская с дочерьми, и я хотела, чтобы его сиятельство выглядел как подобает маленькому джентльмену, – англичанка присела в глубоком почтительном книксене.

– Идите, Мери, – сказала графиня, – вылезай, баловун, – она протянула руку и погладила темные мягкие локоны любимого правнука.

– Баловник, бабушка, а не баловун, – пятилетний Мишель выскочил из-за кресла только тогда, когда за суровой мисс тихо закрылась дверь.

– Так почему же ты не хочешь быть джентльменом, баловник?

– Мне не нравится липкая помада, я не хочу пахнуть цирюльником. И еще, я не люблю, когда приезжает княгиня со своими дочками. Можно, я посижу с тобой, бабушка?

– Маман будет недовольна. Ты должен выйти к гостям. Будут маленькие княжны.

– С ними скучно, – вздохнул Мишель, – они ломаки. Я хочу побыть с тобой, бабушка. Расскажи мне про куриный камень.

– Я рассказывала много раз, ты знаешь эту историю наизусть; Завтра я вызову ювелира, самого лучшего, самого знаменитого в Москве. Он огранит алмаз, сделает из него брошь в виде цветка орхидеи, с тонкими лепестками из платины. На каждом лепестке, как капельки росы, будут сиять прозрачные нежно-голубые топазы, а между лепестками листья, маленькие продолговатые изумруды. Топазы я прикажу огранить кабошоном.

– Что такое кабошон, бабушка?

– При такой огранке кристалл принимает форму гладкой полусферы, без граней, вроде половинки бильярдного шара. Прозрачные камни не принято так обрабатывать, но я хочу, чтобы топазы были похожи на капли росы. Лепестки закрепят подвижно, на тонких стерженьках-пружинках, как в большом бриллиантовом букете ее величества императрицы.

– Бабушка, а алмаз «Павел» не потеряет свою волшебную силу, если его огранят