Лилия прокаженных

Я держала Финиана под руку и сразу почувствовала, как он едва заметно напрягся.

— Что-то не так?

Мы все-таки решили венчаться в церкви, хотя Финиана вполне устраивала гражданская регистрация брака. Пришлось долго его уговаривать — упрямства моему жениху было не занимать, иначе бы он не осилил такой геркулесов труд, как Брукфилд.

Он разомкнул мою руку и опустил свой стакан на стоявший рядом садовый стул. Потом взял меня за плечи и заглянул в глаза.

— Мы ведь не условились о точной дате? — Из-за того, что раскопки совпали с разгаром сезона в Брукфилде, последний квартал года казался самым подходящим временем для свадьбы. Церемония будет скромной, приглашенных немного, и обычные в таких случаях заблаговременные приготовления не понадобятся. — Видишь ли, тут кое-что подвернулось… Мне предлагают работу. Я стараюсь, чтобы это не стало помехой, но кое-какие трудности могут возникнуть.

— Не стало помехой… трудности… что ты имеешь в виду? — Иногда Финиан консультировал тех, кто хотел обзавестись садом или улучшить то, что имел. На этот раз все выглядело серьезнее.

— Ко мне обратились из «Нэшнл траст»: предлагают принять участие в необычном проекте — сад, каким его увидел и описал в одной из поэм Александр Поп. [8] Все подробности в письме, которое еще в пути, так что ничего определенного сказать не могу. Насколько я понимаю, конкретная дата для тебя особого значения не имеет.

Я почувствовала облегчение.

— Если только в пределах разумного. Не хочу, чтобы ты уехал наутро после свадьбы, как солдат, которого отправляют на фронт.

Он поцеловал меня в щеку.

— До такого вряд ли дойдет… Ну-ка поглядим, что еще расцвело за последнее время… — Он снова меня поцеловал. — Кроме нашей любви, разумеется.

Я взяла его под руку.

В «Призрачный сад» мы вошли по галерее из только что распустившихся душистых лилий, а выходя из него, прошли под аркой из золотого дождя. На прошлой неделе сад мог похвалиться только зеленой листвой, а сейчас был увешан длинными гирляндами желтых цветов. В это время года все вокруг преображалось чуть ли не на глазах — всего за несколько дней одуванчики в окрестных полях уступили место лютикам.

Черные дрозды прыгали по газону перед деревянной беседкой. Пережевывавший свой ужин кролик не двинулся с места, пока мы не подошли вплотную, и лишь тогда юркнул под прикрытие живой буковой изгороди, да и то не особенно стараясь спрятаться — я хорошо видела его хвостик.

По ступенькам мы поднялись на деревянный настил ажурной постройки восьмиугольной формы, где собирались ужинать. После долгой экскурсии у гостей создавалось обманчивое впечатление, что они забрели очень далеко от главного дома, и тенистую беседку предусмотрительно поставили для отдыха перед продолжением прогулки. Отчасти так оно и было — посетители попадали сюда, осмотрев половину сада. На самом деле беседка служила продолжением внутреннего дворика позади дома, и к нему вел едва заметный проход в живой буковой изгороди.

Бесс, золотистый лабрадор Артура, приковыляла, чтобы со мной поздороваться, и я потрепала ее по холке. Стол был уже накрыт, две бутылки вина охлаждались в ведерке со льдом, стоявшем на садовом стуле из кованого железа.

— Как чувствует себя Артур? — поинтересовалась я. Прежде чем выйти в сад, я обычно перебрасывалась с ним парой слов.

— Все «грех жаловаться», как он любит выражаться. Беседует сейчас… — Финиан запнулся.

Тут я заметила, что стол накрыт на троих.

— Он что, ужинает с нами?

— Мм… не совсем. То есть ужинает, но не он.

— И кто же? — Никаких гостей Финиан вроде не упоминал. А может, я просто думала о своем и прослушала? Даже не принарядилась как следует — после душа переоделась в джинсы и бледно-розовый свитер, а туфли на высоких каблуках сменила на бело-розовые кроссовки.

— Малкольм Шерри.

Я не то чтобы рассердилась, просто не ожидала такого.

— Как… с чего вдруг…

— Он заходил расспросить отца о теле женщины, которое тот заметил в ручье, — может, еще что в глаза бросилось и все такое. Старик, видно, почувствовал к Малкольму расположение и попросил меня поводить его по саду. А дальше ни с того ни с сего пригласил Шерри на ужин — наш с тобой ужин! Не мог же я воспротивиться.

Неудивительно, что Малкольм Шерри произвел на Артура впечатление. Примерно моего возраста — еще нет сорока, — по внешнему виду и привычкам он был ближе к поколению Артура. В старые времена из него получился бы идеальный сельский доктор, каких сегодня увидишь разве что по телевизору, в воскресном сериале. Но вышло так, что как врач Малкольм имел дело лишь с покойниками — еще одна его особенность.

— Шерри говорил, что хотел бы с тобой повидаться.

— Неужели?

Финиан спустился по ступенькам и в сопровождении Бесс скрылся за изгородью. Пока он не вернулся вместе с нашим нежданным гостем, я налила себе немного вина, однако букет почти не ощутила — перебивал аромат роз, вьющихся рядом по стойке беседки. Он был настолько силен, что мне вдруг вспомнился тошнотворный запах, стоявший утром на кладбище. Я подумала о Терри — как он там? Наверняка все в порядке, иначе Кора Гейвин непременно бы позвонила.

Из кустов изгороди выпорхнул вьюрок и, стрекоча как заводная игрушка, низко-низко пронесся над лужайкой. Финиан и Малкольм, каждый с подносом в руках, кое-как протиснулись сквозь узкий проход в изгороди.

— А, Иллон, рад тебя видеть! — Малкольм поднялся по ступенькам, поставил на стол поднос и наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку. На нем были темно-синий блейзер, серые брюки и белая рубашка с красным шейным платком.

— Привет.

Малкольм нервно провел рукой по тонким, редким как у младенца, светлым волосам, сквозь которые проглядывала кожа, пунцово-розовая от жгучих лучей полуденного солнца.

— Последний раз мы виделись с тобой в Дроэде. Под Рождество, так ведь?

Он застыл подле меня в неловкой позе, пока Финиан расставлял тарелки под крышками из нержавеющей стали.

— Вообще-то в последний раз мы встречались у Ньюгрейнджа, — напомнила я. Перед тем Малкольм замучил меня просьбами устроить ему приглашение на мероприятие, проходившее в день зимнего солнцестояния у знаменитого погребального сооружения времен неолита. И все ради того, чтобы произвести впечатление на свою новую пассию, которая умудрилась оскорбить меня и еще нескольких археологов, собравшихся там по торжественному случаю.

— Ну да, конечно, как я мог забыть. — Он покраснел под стать розам у себя за спиной.

Финиан подхватил подносы.

— Хочу еще кое-что принести. Я мигом. Нальешь нам вина, любимая? — Он вернулся в дом.

Малкольм продолжал топтаться рядом.

— Присаживайся… — показала я на один из бамбуковых стульев. Мне и вправду хотелось, чтобы он расслабился. — Вина хочешь? — Я наполнила бокалы — его и Финиана.

— Как Изабелл поживает? — поинтересовалась я, когда он рискнул опуститься на стул.

Малкольм заерзал, словно уселся на кнопку.

— По правде сказать, я не в курсе… не виделся с ней последнее время…

Наступила пауза.

Я ждала продолжения.

— Понимаешь, мы не смогли найти общий язык.

— Извини. — Мне стало его жаль. Как бы там ни было, в порядочности ему не откажешь. Но что он сорвался у нее с крючка — совсем неплохо. Изабелл не то, что ему нужно.

— Да-да. Если помнишь, на Рождество мы ездили в Германию, в Мюнхен. Нас пригласили на обед — собрались врачи. И в такой компании Изабелл не нашла ничего лучше, как ляпнуть, что современной медицине далеко до древнеегипетской. Ты ведь знаешь, какой у нее язык…

Мне ли не знать!

— Это бы я простил, никто не обиделся. Так нет, она возьми да скажи моей приятельнице Гудрун Вальдер, а та — знаменитый нейрохирург, что древнеегипетские лекари, делавшие трепанацию черепа, смыслили в своем деле побольше нынешних. Когда Гудрун поинтересовалась, откуда такие сведения, Изабелл заявила, что в прошлой жизни была врачом в Древнем Египте, а Гудрун держала у себя на посылках.