Мгла над Гретли

По левой стороне коридора был вход в безвкусно обставленную гостиную, где посетители, расположившись за маленькими столиками, пили вино и слушали радио. У входа я на секунду задержался: мистер Периго находится там в компании двух скучного вида дам и армейского офицера. Напротив входа, справа от коридора, я заметил лестницу, довольно узкую и плохо освещённую, по которой спускался Фенкрест, а ныне Сэтл. На этот раз ему было от меня не уйти.

— Привет, — сказал я, ухмыляясь

 А-а, здравствуйте! Мистер Ниланд, если не ошибаюсь?

— Он самый. А вас как теперь величать прикажете?

— Пройдёмте в мой кабинет, — поспешно пригласил он, — пропустим по рюмочке.

Он привёл меня в ту самую комнату, в которую я заглядывал всего две минуты назад. Но толстяка иностранца там уже не оказалось, и я заметил в кабинете ещё одну дверь.

— Дело в том, мистер Ниланд, — начал Фенкрест со смущённым видом, — что во время нашей последней встречи у меня были неприятности с женой. Кстати, где мы с вами в последний раз виделись?

— В Глазго. И кроме того, у вас были неприятности с полицией.

— Там просто вышло недоразумение, — сказал он быстро, — но, как я вам уже говорил, у меня тогда произошёл конфликт с женой, и, когда я подыскал эту работу, то сменил имя в надежде, что она не найдёт меня здесь. Вот, собственно, и всё. Не хотите ли выпить, мистер Ниланд?

— Нет, спасибо. А почему вас принимают за владельца “Трефовой дамы”?

— А откуда вы знаете, что я не владелец?

— Но всё-таки кто же хозяин “Трефовой дамы”? — спросил я.

Он опасливо оглянулся, поёжился и почесал затылок. Было видно, что он чувствует себя чрезвычайно неловко. Я был рад этому.

— “Трефовая дама” принадлежит миссис Джесмонд, — пробормотал он. — Но только, пожалуйста, никому ни слова. Ведь вы, кажется, с ней сегодня обедали?

— Да. Отличный обед. А кто она такая?

— Я и сам не много о ней знаю. И это правда, мистер Ниланд. Поверьте. Насколько мне известно, она вдова. Раньше она роскошно жила на Ривьере, а в Англию вернулась незадолго до падения Франции. Должно быть, у неё уйма денег в Англии, потому что она приобрела “Трефовую даму” не из выгоды, а для своего удовольствия. Многие из тех, кто у неё служит, её старые знакомые. Например, повар, а также Джо.

— Она знала Джо, когда тот работал в “Борани”, а?

— Да, — ответил Фенкрест. — А после того как “Борани” был разрушен во время бомбардировки, Джо не знал, куда ему устроиться.

Это звучало весьма правдоподобно. Только не совпадали даты. Я случайно помнил, что ресторан “Борани” был разрушен в октябре 1940 года, а это значило, что Джо целый год прожил в Лондоне, прежде чем оказался здесь.

Раздался стук в дверь. Вошёл официант и вызвал Фенкреста. Как только они удалились, я бросился ко второй двери, через которую, вероятно, исчез иностранец. Она была не заперта и вела прямо на тёмную лестницу. Я закрыл дверь за собой, зажёг карманный фонарик и тихо пошёл вверх. Там я обнаружил ещё одну незапертую дверь, ведущую на маленькую площадку. Стоя на ней, можно было слышать голоса, доносившиеся из комнаты справа от меня. Я прижал ухо к двери, но мне не удалось разобрать ни слова.

На площадке было темным-темно. Лишь тусклый свет пробивался из-под двери, ведущей в главный коридор. Тут я услышал шорох: кто-то осторожно открывал эту дверь. Я отступил назад и прижался к стене так, чтобы свет из коридора не упал на меня. С того места, где я стоял, было видно, кто открывает дверь.

Это оказался мистер Периго. Едва я успел его разглядеть, как дверь за ним закрылась и снова стало темно. Так мы и стояли вдвоём на этой тёмной площадке. Я затаил дыхание. Я знал, что он делает. Он старался подслушать разговор в гостиной, стоя у двери в нескольких дюймах от меня. Разумеемся, это не могло продолжаться долго.

Неожиданно дверь распахнулась, и на площадку хлынул поток света. Забавная, должно быть, это была картина. Впереди стоял мистер Периго, а позади него — я, делая вид, что мы только что пришли вместе. В гостиной восседал жирный иностранец с маленьким кожаным чемоданом на коленях, а на пороге в непринуждённой позе сама миссис Джесмонд.Что и говорить, забавная получилась сценка!

— Прошу прощения, миссис Джесмонд, — начал я через плечо мистера Периго, — мы вас не побеспокоили? Мистер Сэтл сообщил нам, что вы здесь, но если вы заняты… Мы как раз…

— Мы как раз обсуждали с мистером Ниландом, — бодро перебил меня Периго, — следует ли вас беспокоить.

— Ну, разумеется, что за разговоры, — улыбнулась миссис Джесмонд. — Заходите. А что касается вас, мистер Тиман, то я уверена, что вы можете немного задержаться. Хотя он в общем-то очень занятой человек.

— Я не могу задерживаться здесь долго, — сказал мистер Тиман. — Я должен поспеть на ночной манчестерский поезд.

В жизни своей не встречал человека менее похожего на ланкаширца, и всё-таки он говорил с акцентом, который можно приобрести, лишь прожив долгие годы в Ланкашире. Гостиная, а которую мы вошли, была столь же необыкновенной, как мистер Тиман и тот обед, который нам подавали внизу. Отличная мебель, а что до картин, так они были значительно лучше мебели. Если бы мистер Периго действительно занимался продажей картин, он должен был бы наброситься на эти полотна с жадностью голодного пса, увидевшего добрый кусок сырого мяса. На стенах висели одна из лучших уличных сценок Утрилло, два или три Дёрена и розовый Пикассо, стоивший, видимо, не меньше всей “Трефовой дамы” с её содержимым.

— Вы собрали великолепную коллекцию, — сказал я миссис Джесмонд.

— Да — с быстротой молнии подхватил Периго. — Я провёл перед этими полотнами часы с милостивого разрешения хозяйки, не правда ли?

Миссис Джесмонд подтвердила это кивком, и мистер Периго остался доволен собой, улыбнувшись так, словно знал, о чём я только что подумал. Мистер Тиман  поспешно схватил свой чемодан и заявил, что не может больше оставаться ни одной минуты. Миссис Джесмонд проводила его к дверям и вышла за ним в коридор.

— Даже лучше, что мы пришли вместе, — прошептал Периго, — не так ли? Кстати, я только что вас разыскивал.

— Мы беседовали с мистером Сэтлом.

— Понятно. На мой взгляд, этот Сэтл самая заурядная личность. Трудно поверить, что он обладает капиталом, достаточным для содержания такого ресторана.

— Да, я и сам удивляюсь, — ответил я и ухмыльнулся.

Миссис Джесмонд, наконец, вернулась с приветливой улыбкой. Нельзя было не восхищаться этой женщиной. Теперь-то уж она наверняка знала, что Сэтл не направлял нас в её гостиную, что мы вломились без спроса. Тем не менее она и глазом не повела.

— Рассаживайтесь, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, — сказала она, направляясь к старинному креслу с высокой спинкой. — Как вам нравится война, мистер Ниланд?

Я сделал неопределённый жест.

— Ну, если на то пошло, она никому не по душе, — промямлил я.

— У мистера Ниланда есть манера, — мягко вставил Периго, — притвориться иной раз простачком.

Мне эта реплика не понравилась, но я продолжал в том же духе:

— Видите ли, я смотрю на это так. Я канадец и приехал сюда подработать. Пока я тут не обжился, мне лучше держать язык за зубами.

— Во всяком случае, здесь вы можете говорить обо всём открыто, — уверила меня миссис Джесмонд. — Не так ли, мистер Периго?

— Разумеется, — ответил тот, — но он-то об этом не знает. Что касается меня, то я не делаю секрета из своих взглядов. Разве лишь в присутствии таких ура-патриотов, как полковник Тарлингтон. Я думаю, что мир, в котором я живу и который люблю, вряд ли уцелеет, если мы будем продолжать эту войну. Даже если предположить, что мы сможем побить Гитлера — а пока совсем непохоже, что это так, — мы истощим себя в этой войне. И когда придёт так называемая победа, часть мира будет полностью под влиянием Америки, а другая — под влиянием Советской России. Безнадёжная перспектива, на мой взгляд. Поэтому — конечно, это строго между нами, мистер Ниланд, — я не вижу смысла в продолжении этой войны и думаю, что лучше бы нам договориться на разумных условиях с немцами. Не обязательно с самим Гитлером, но хотя бы с германским генеральным штабом.