Дьявол не любит ждать

Скарлетт была уже так близко, что он чувствовал запах ее кожи, тонкий аромат духов «Герлен». Ее глаза, полные слез, умоляюще смотрели на него.

Борясь с накатившим на него приступом слабости, Бонд встал с дивана, потушил сигарету в пепельнице и посмотрел в окно.

— А что же за хрень такую задумал старик М.? — спросил он, словно обращаясь к самому себе.

— Я тебе ведь уже сказала, — отчаянным голосом повторила Скарлетт. — Он хотел, чтобы ты вернулся. Мой предшественник погиб. Ноль-Ноль-Девять совершил ошибку — и был близок к провалу в разгар операции, как они думали. М. нужен был твой опыт и твоя сила. Но он не был уверен, что у тебя по-прежнему сохранились та же стальная воля и желание не сидеть в кабинете, а участвовать в активной работе.

— Но ведь это против обычной практики, — сказал Бонд. — Раньше мы никогда не работали парами. Ты лучше скажи, сколько времени он тебя инструктировал? Мне кажется, ты знала о Горнере гораздо больше, чем я.

— Большую часть своего рассказа я просто придумала, — призналась Скарлетт. — М. предоставил мне карт-бланш на сочинение любой легенды. Он даже сказал, что знать не хочет о том, как я буду тебе врать. Ему был важен результат — твое участие в операции. Он сказал, что когда я с тобой познакомлюсь, то пойму — ты просто… незаменим. И я это поняла.

— И он выдал тебе мое слабое место, мою ахиллесову пяту.

— Это ты про женщин? Дорогой, да это-то всем известно. Это было первое, что сказал мне Феликс. «Подманивай вонючку на красивые глазки. Ресничками хлоп-хлоп — и он твой». А ты не объяснишь мне, что это за прибаутка?

— Ну, вонючка — это, наверное, скунс. Это один из приколов Дейви Крокетта.[43]

— Что касается твоей слабости к женщинам, то об этом наверняка написано даже в досье, которое ведет на тебя СМЕРШ. Именно в графе «Слабости».

Бонд посмотрел на раскрасневшееся лицо Скарлетт:

— В том, что ты мне рассказывала про Горнера и твоего отца, есть хоть какая-то часть правды?

— Кое-что. Пожалуйста, Джеймс…

— Что именно?

— Мой отец действительно преподавал в Оксфорде в те годы, но Горнера он никогда не знал. Отец преподавал музыку. Как ты понимаешь, это не специальность Горнера.

— А его ненависть ко всему британскому?

— С чего это началось на самом деле — я не знаю. Но я, конечно, порадовалась про себя, когда он начал нести всю эту антибританскую чушь там, у себя на базе. Я поняла, что сумела просчитать его.

Бонд глубоко вздохнул и, обернувшись, внимательно посмотрел на стоящую посреди шикарного гостиничного номера женщину в черном бархатном платье. Печаль, светившаяся в этот момент в ее глазах, не нарушала, а скорее даже подчеркивала ее красоту. Он подумал о том, сколько всего они пережили вместе и как за все это время она ни разу ни в чем, даже в мелочи, не подвела его. Он сделал пару нерешительных шагов ей навстречу и вдруг заметил, как ее верхняя губа непроизвольно вздрогнула — точь-в-точь как у Ларисы Росси в день их первой встречи в Риме.

Что бы в этой девушке ни было настоящим, а что фальшивым, в одном он был уверен: она его любит. Он подошел к ней вплотную и крепко обнял. Она вздохнула и прижалась губами к его рту. Руки Бонда скользнули вниз по ее платью и крепко сжали ее тело.

Поцелуй продолжался не меньше минуты. Наконец Бонд сказал:

— Нам нужно заказать ужин. Точь-в-точь как мы себе представляли.

Скарлетт подошла к телефону, вытирая слезы в уголках глаз.

— А мы сможем сегодня обойтись без яиц-пашот по-бенедиктински? — спросила она.

— Ну, на этот раз, пожалуй, обойдемся. Но сначала я хотел бы чего-нибудь выпить, и выпить от души. Заказывай полный шейкер мартини.

Скарлетт начала быстро диктовать заказ.

— Какого года «Шато Батайи» ты хочешь?

— Сорок пятый, я думаю, пойдет, — ответил Бонд.

— За таким старым они специально пошлют курьера в винный салон. Ужин будет подан через полчаса.

— Времени вполне достаточно, — сказал Бонд. — Иди сюда. Мой босс всегда приказывает ковать железо, пока горячо, и я не имею права нарушать приказы.

Номер был оформлен в стиле Бель-Эпок:[44] двери многочисленных шкафов были украшены зеркалами, и еще одно зеркало висело над мраморным камином. Бонд смотрел, как Скарлетт раздевается, как она выскальзывает из своего черного платья, чулок и черного белья. Здесь было четыре, восемь, шестнадцать Скарлетт. Отражения множились до бесконечности, плыли и мерцали в мягком свете теплой комнаты.

— Как говорит один из боссов Феликса Лейтера, — хрипло произнес Бонд, — мы оказались в комнате безумных зеркал.

Его руки легли на обнаженные плечи Скарлетт, заскользили по ее телу, и через минуту он взял ее напористо, быстро и страстно, выплеснув весь жар их долгого и целомудренного ожидания.

Когда принесли ужин, Скарлетт была в ванной, и Бонд подал ей мартини.

— Кстати, у меня есть еще кое-что для тебя, — сказал он, вытаскивая из кармана маленький пузырек пены для ванны с ароматом гардении.

— Именно так, как мы мечтали. — Скарлетт расплылась в улыбке и брызнула несколько капель в воду.

Бонд одним глотком осушил целый бокал ледяного мартини, вздохнул с самым довольным видом и деловито подкатил сервировочный столик к кровати. Сбросив с себя одежду, он облачился в белый махровый халат, снятый с крючка на двери ванной.

Он лежал на мягких подушках и глубоко втягивал дым «Честерфилда», а потом умиротворенно выдыхал его, а Скарлетт, как и обещала, сидела голая на постели, скрестив ноги, и раскладывала по тарелкам икру и куски запеченного палтуса. Она то и дело поглядывала на Бонда своими большими карими глазами, словно опасалась, как бы он куда-нибудь не исчез.

Бонд разлил по бокалам шампанское «Болленже».

— Мне будет не хватать Поппи, — сказал он. — Она была такой… сдержанной. Я, признаться, этого не ожидал, поскольку мне ее описывали как довольно-таки дикую штучку.

— Ну да, конечно, а Скарлетт, добропорядочная банкирша с твоей точки зрения, должна была оказаться скованной и закомплексованной…

— Как хорошо, что я жестоко обманулся в своих ожиданиях.

— А какую из нас ты предпочел бы видеть сегодня ночью? — спросила Скарлетт.

— До полуночи пусть будет Поппи, — сказал Бонд, вытаскивая пробку из бутылки «Шато Батайи», — а потом пусть она обернется Скарлетт — свободной и даже, может быть, чуточку распущенной.

За ужином они говорили о событиях последней недели. Когда Скарлетт уже собирала с кровати тарелки и бокалы, Бонд рассказал ей о последней встрече с Горнером.

Она взяла последний бокал шампанского и нырнула под одеяло, прижавшись к Бонду.

— А что будет со мной, Джеймс?

— Что ты имеешь в виду?

— Мою работу. Я ведь допустила ужасную ошибку: на первом же задании завела служебный роман.

Бонд встал с кровати и подошел к окну. Сейчас он отчетливо ощущал, как болит все его тело — сломанное бедро, вывихнутое и грубо вправленное плечо, подвернутая нога, почти все мышцы.

Перед ним раскинулась панорама Города света — от далекой сверкающей огнями площади Согласия, через площади Оперы и Пигаль до ужасных бетонных башен северных пригородов.

Бонд плотно сдвинул занавески и вдруг вспомнил М., Джулиана Бартона, нового психолога и тренера по фитнесу, Лоэлию Понсонби, Манипенни и всех остальных.

— Да уж, это действительно произошло на службе, — сказал он, поворачиваясь к кровати.

— Вот именно, — задумчиво пробормотала Скарлетт и, улыбнувшись, отбросила покрывало со своего обнаженного тела — розового после ванны, чистого, мягкого и манящего. — И это действительно роман.

АВТОР ВЫРАЖАЕТ СВОЮ БЛАГОДАРНОСТЬ:

За компьютерное железо и железное терпение: Джеймсу Холланду, Марку Лэньону, Рейчел Орган, подполковнику Джону Старлингу, Роланду Уайту. Об экраноплане подробнее смотрите на сайтах: auto-speed.соm и www.se-technology.com/wig

За софт и проявленную мягкость: Атуссе Кросс, Хейзел Орм.