Дьявол не любит ждать

Лишь в половине седьмого вся бумажная волокита закончилась, и Бонд с Матисом вышли на набережную Орфевр.

— Знаешь, я бы с удовольствием… Но, понимаешь… — промямлил Матис, выразительно поглядывая на часы.

— Представляешь, я тоже занят, — обрадовал его Бонд. — Дела.

— Как насчет ленча в понедельник? — спросил Матис. — Там же, где в прошлый раз, на улице Шерш-Миди?

— Договорились. Увидимся в час.

Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Бонд поймал такси — черный «Ситроен DS», который неспешно повез его по запруженным машинами Елисейским Полям и дальше — к отелю имени короля Георга V. Без пяти семь Бонд вошел в выложенный мраморными плитами вестибюль, где шикарные резные столы просто ломились под тяжестью огромных ваз с букетами роскошных лилий.

— Номер пятьсот восемьдесят шесть, — сказал Бонд дежурному администратору. — Сообщите, пожалуйста, о моем визите.

Администратор набрал номер телефона и, обменявшись парой фраз с абонентом, проговорил:

— Да, месье, вас ждут. Лифт в конце вестибюля налево.

Бонд зашел в кабину лифта и ткнул пальцем в кнопку пятого этажа, размышляя о том, что выбор отеля, названного в честь Георга V, в качестве места встречи нельзя было не признать остроумным. Именно этот британский монарх был основателем англо-французского союза, названного впоследствии «Сердечным согласием». Интересно, насколько сердечной окажется встреча с новым коллегой? С большинством других агентов с двумя нулями в лицензии Бонд был знаком лично или по крайней мере знал их имена и мог опознать при встрече, потому что видел их лица на служебных фотографиях, однако контакты между агентами столь высокого класса сводились к минимуму по соображениям безопасности.

«Ну хорошо, — подумал он, шагая по устланному толстым мягким ковром коридору в направлении номера пятьсот восемьдесят шесть, — первые месяцы на службе — нелегкое испытание для любого, даже самого закаленного человека. Нужно будет постараться вести себя как можно более корректно и вежливо». Он постучал в дверь. Ответа не последовало.

Он нажал на ручку, и незапертая дверь беззвучно приоткрылась, словно приглашая его войти в почти не освещенную комнату. Все было именно так, как когда-то учили и самого Бонда. Единственный включенный в комнате источник света был направлен в глаза входящему, а остальная часть помещения оставалась в тени. Впрочем, закрывая за собой дверь, он уже точно знал, что увидит. Не поворачиваясь, он сказал:

— Привет, Скарлетт.

— Привет, Джеймс. Мы вроде бы договаривались встретиться завтра.

Она поднялась с кресла, стоящего в самом темном углу комнаты, и отвернула настольную лампу, светившую Бонду прямо в лицо. Потом она дотянулась до стенного выключателя, и комнату залил привычный, слегка приглушенный ровный свет.

На ней было черное платье без рукавов, черные чулки и скромное серебряное колье. Губы она подкрасила той самой красной помадой, которой пользовалась в образе миссис Ларисы Росси, когда Бонд впервые увидел ее в Риме. Ее блестящие темные волосы свободно спадали на обнаженные плечи.

И все же в ее облике было что-то новое, чего он еще ни разу не видел с тех пор, как они познакомились. Она выглядела испуганной.

— Мне так жаль, Джеймс. Я прошу прощения. — Она сделала нерешительный шаг в его сторону. — Я вовсе не собиралась влюбляться в тебя.

Бонд улыбнулся:

— Да я, в общем-то, ничего против не имею.

— Когда ты догадался?

Ее голос звучал напряженно — так говорят люди, которые боятся потерять свою любовь.

Бонд тяжело вздохнул:

— Когда вошел в этот номер. Хотя, с другой стороны, кое-что я заподозрил с самого начала. Выбирай, какой ответ тебе больше нравится.

— А какой из них правдивый?

— Оба.

Бонд вдруг рассмеялся и долго не мог остановиться. Похоже, что напряжение всех предыдущих дней наконец-то спало и он смог вдохнуть полной грудью.

Наконец, применив технику глубокого дыхания, он взял себя в руки.

— Если честно, это было в тот момент, когда ты так лихо прострелила электрокабель в ангаре — там, в Ноушехре… Тогда я впервые что-то заподозрил.

Скарлетт надула губы:

— Да я стреляла практически в упор.

— Ну, не совсем уж в упор.

— Все-то ты замечаешь, дорогой. Ну ладно, еще раз приношу свои извинения. Я целую неделю перед этим занималась в тире: в оружейном отделе на мое имя выписали два новых вальтера, основной и резервный, которые я и пристреливала. Так что в отношении стрельбы глаз у меня был наметан. Ты меня простишь?

— Даже и не знаю, Скарлетт. — Бонд сел на обитый бархатом диванчик и закурил сигарету. Сделав первую затяжку, он положил ноги на журнальный столик. — Наверное, сначала я должен попросить прощения сам у себя. Ты дала мне достаточно зацепок. Когда, например, ты заняла тактически выгодную позицию и встала так, чтобы не отбрасывать тени. Помнишь, как ты пряталась за грузовиком у забора верфи? И потом, тот аромат свежих ландышей, который исходил от тебя, когда мы целовались в гостинице в Ноушехре, — какие там ландыши, если, по твоим словам, ты только что приехала из Тегерана в раскаленной машине без кондиционера.

Скарлетт потупила взгляд:

— Я просто хотела понравиться тебе. На самом деле я тогда провела в Ноушехре уже целые сутки. О боже мой, Джеймс, я чувствую себя ужасно. И зачем я только тебя обманывала. Я просто…

— Почему М. послал тебя туда?

— Это было мое первое задание после присвоения номера с двумя нулями. Он решил, что мне потребуется помощь. Он хотел постепенно вводить меня в настоящую тяжелую работу.

— Я так понимаю, что, с его точки зрения, мне тоже могла потребоваться помощь, — обескураженно сказал Бонд.

— Наверное, это потому, что там было слишком много работы для одного человека. И потом… тебе ведь перед этим нелегко пришлось. Токио и…

Скарлетт сделала еще шаг по направлению к Бонду. Он почувствовал легкое прикосновение ее руки к своей.

— И в конце концов, Джеймс, — сказала она, — мы ведь все-таки выполнили задание. И по-моему, неплохо сработались. Разве я не права?

— А как ловко ты разобралась с креплением парашюта, — вспомнил вдруг Бонд. — Да без тренировки с этим никто не справится. Новички обычно просто стоят как колоды и ждут, пока на них застегнут всю эту сбрую.

— Мне в самом деле очень жаль, Джеймс. Но так, наверное, было нужно. Я получила такие распоряжения. М. ведь прекрасно понимал, что ты ни за что не согласишься действовать со мной в паре, если будешь все знать. Но он так хотел, чтобы ты вернулся. Ты ему очень нужен.

— Да уж, не приходится удивляться, что старик выглядел как побитая собака, когда отправлял меня на это задание. Знал ведь, что впервые хитрит со мной. Да, а что там насчет Поппи?

Скарлетт покачала головой:

— У каждого человека есть свои фантазии, Джеймс. Вот я и придумала себе двойняшку.

— А родинку чем нарисовала?

— Ну, это просто: крепкий чай и сок граната.

— А разный цвет глаз?

— Ты заметил! Я не думала, что мужчины обращают внимание на такие мелочи. Это цветные контактные линзы.

— Я даже не знал, что такие штуки уже продаются.

— Они и не продаются. Мне специально их сделали у Кью в отделе. Но здесь я немного перемудрила: обычно у близнецов бывает одинаковый цвет глаз. Хорошо еще, что у вас с Поппи не было времени особо присматриваться друг к другу.

— А что, скажи на милость, ты делала тогда в Москве, когда я считал, что ты отправилась в посольство?

— Я просто пошла в другой парк. Мне нужно было доиграть свою роль до конца.

Бонд улыбнулся:

— Ты чертовски хорошая актриса. Ты все время была такой естественной… А впрочем, иногда мне казалось, что это не совсем ты. И миссис Лариса Росси тоже. Лариса.

— Я знаю. Я два года училась в театральной школе. Эти навыки мне очень пригодились, когда меня принимали сюда на работу. И знание русского тоже.

— Я помню, как ты отвернулась от меня там, в камере, когда я сказал, что нам придется оставить Поппи. Тебе просто было легче притворно рыдать, когда я не видел твоего лица.