Поединок. Выпуск 16

«У всех свои проблемы! — улыбнулся Олег. — В химлесхозе с бочками, у меня… Ну как же все-таки доложить Рябцеву, чтобы он все понял? А то опять обвинит, что я чересчур умничаю…»

Отношения между ними, мягко говоря, не сложились. А причиной тому послужил случай, произошедший прошлой весной, когда из-за непродуманного решения, а возможно, и просто упрямства Рябцева, едва не погибли люди. В том числе и сам Волков.

Случилось это так. Богатов находился в отпуске, отдыхал с семьей на юге, когда в одной из колоний исчез расконвоированный осужденный. Был ночным сторожем на стоянке тракторов, контролер пришел проверять — нет человека! Как в воду канул. И, надо сказать, до конца срока этому осужденному оставалось всего полтора месяца. Не было ему никакого резону в побег уходить. Но искать-то человека нужно…

Волков и прапорщики получали инструктаж у начштаба подполковника Никонова, когда в кабинет вошел Рябцев.

Он долго и глубокомысленно разглядывал на карте пунктиры маршрутов розыскных групп, потом, неудовлетворенно похмыкав, взял линейку и провел жирную линию вдоль зимника, соединяющего поселки Скальный и Наим.

— Пошлете группу по этому маршруту! — распорядился Рябцев.

— Извините, Николай Ильич, но там же сейчас сплошная топь! — возразил начальник штаба. — Люди не смогут пройти.

— Люди не смогут, а солдаты пройдут. Вы, я вижу, сторонник тепличного воспитания? Но сейчас не время для полемики. Делайте так, как сказал командир части! — отчитал его Рябцев. — Как же мы будем требовать с подчиненных, если сами не умеем повиноваться?

Никонов побледнел, но смолчал. Он прослужил в этих краях без малого двадцать лет, что такое болота весной, знал не понаслышке и если бы был с Рябцевым один на один, возможно, и сумел доказать свою правоту… Но вступать в спор при прапорщиках?

— Группа пойдет там, где я приказал, — повторил Рябцев. — Глубина болота по карте не превышает полуметра, значит, оно проходимо.

«Он же просто не знает, что в горах начал таять снег! — подумал тогда Волков. — Служил в учебной части, у нас совсем недавно, откуда ему знать про это? Надо только все хорошенько объяснить подполковнику, и он поймет, отменит свое решение!»

— Товарищ подполковник, разрешите высказать свои соображения? — осторожно спросил он.

— Прапорщик, здесь не комсомольское собрание. И не надо умничать, в ваших советах я не нуждаюсь! — с присущим ему высокомерием ко всем, кто стоит ниже его на служебной лестнице, ответил Рябцев.

Олег густо покраснел от обиды.

— Николай Ильич! А по-моему, было бы полезно послушать мнение прапорщика Волкова. Срочную службу он проходил именно в Скальном! — пытаясь исправить положение, вмешался Никонов.

— Ну, если для вас мнение прапорщика выше мнения командира!.. — сделал Рябцев акцент на последних словах. — Хорошо, пусть говорит.

Еще не совсем овладев собой, Олег начал сбивчиво: — Товарищ подполковник, группа на Наим пройти не сможет! Это физически невозможно. Потайка в горах нынче должна быть дружная, без лодки на том маршруте и делать нечего! Шестьдесят километров по голимой воде… Люди погибнуть могут! А бесконвойника надо где-нибудь вблизи поселка искать, не мог он так далеко уйти…

— Ах вот оно что, товарищ прапорщик! Жидок на поверку оказался, труса празднуете?! — сделал совершенно неожиданный вывод Рябцев. — Хотите и деньги от государства получать, и ног не замочить? Нет! Так не будет!

— В трусости меня еще никто не обвинял, товарищ подполковник! — чувствуя, как отливает краска от лица, не сдержался Олег. — Трусом никогда не был и не буду!

— Да… Вижу, подраспустили тут вас. Так и до неисполнения приказа недолго докатиться! — с кривой усмешкой произнес Рябцев. — Но чтобы этого не случилось… — он нагнулся над столом и, что-то быстро написав на листке бумаги, протянул его Олегу. — Потрудитесь отнести это своему непосредственному начальнику. Я объявляю вам выговор за нетактичное поведение с командиром. Это первое… — сделал он паузу, скрестил руки на выделяющемся под кителем животе и, прищурившись, посмотрел на Волкова, словно любуясь произведенным эффектом. — Второе… — продолжил он. — Группу по маршруту Скальный — Наим возглавите лично вы. Проверим, трус вы или… Можете идти!

Военная служба трудна. Потому и «служба», а не работа. Привыкаешь ко всему — и к физическим перегрузкам, и к недосыпанию в нарядах и караулах, к тому, что не всегда можно распорядиться личным временем так, как ты этого хочешь… Да и часто ли оно бывает, личное время?.. Недаром ведь раньше за пятнадцать лет безупречной службы военных награждали орденом Красной Звезды, а за двадцать пять — орденом Ленина…

Но как ни привыкай к трудностям, как ни считай их совершенно естественными, если носишь погоны, все же в судьбе каждого военного бывает случай, самое трудное время или период, которые невозможно забыть до конца дней своих…

Таким случаем для Олега Волкова стал маршрут Скальный — Наим.

Вертолет высадил его и трех солдат у какого-то хантыйского стойбища, сделал круг и улетел.

Вскоре от стойбища подошли два охотника-ханта — низкорослые, кривоногие, в малицах и тоборах [10]. Их вагорелые скуластые, с узкими щелочками глаз лица были так разительно схожи, что возникала мысль о братьях-близнецах. Друг от друга они отличались только тем, что у одного в руках была магнитола, а на голове второго довольно нелепо красовалась белая пляжная кепочка с изображением оранжевого солнца, ядовито-синего моря, чаек и надписью «Сочи». Из динамика магнитолы доносился голос Аллы Пугачевой.

— Зтарово, нашальник! — с бесцеремонной простотой, свойственной многим народам Севера, сказал тот, что был в кепочке из города-курорта. — Пошто преекали?

Пока Волков объяснял, солдаты с нескрываемым любопытством разглядывали охотников, а те, в свою очередь, с откровенной завистью людей, понимающих толк в оружии, любовались их новенькими автоматами.

— Кой, кой! Шипко короший штука! Сокатый стрелять талеко мошно, волка мошно! Отнако целую стаю волка бить мошно! — осмелев, погладил вороненую сталь обладатель пляжной шапочки. — Тороко стоит?

— Не только волка, атец, мэдвэдя с адной очеред свалить можно! — улыбаясь, ответил хозяин автомата, стройный черноусый грузин Сохадзе. — Только в магазинах такие нэ продают, нэ положено.

Охотники осуждающе покачали головами и заговорили на своем языке. Олег догадался, что они осуждают слова Сохадзе в отношении медведя. Он знал, что в старину у хантов медведь был тотемным животным и говорить о его убийстве считалось кощунственным и опасным делом. «Братец», как они называют медведя между собой, мог «услышать» такие слова и, подкараулив, задрать охотника…

— А патронов мал-мал проташь? К карабину, отнако, поткотят.

— Извини, не можем мы этого сделать, — с улыбкой покачал головой Волков. — Военное имущество. Сигарет дать можем, антикомарина дать можем, а патроны нет. Извините.

Охотники с видимым удовольствием приняли скромные солдатские подарки, заулыбались.

— Как считаете, до Найма болотом пройдем? — спросил их Олег.

— Ты стурел, отнако, паря? Кой, кой! По наимской-то янке и сокатый теперь не котит! С кор, отнако, польшой вота итет. Ноками котить не нато! Лотка-моторка, отнако, нато! — ответил хант в кепочке.

— Так, так! — поддержал его товарищ. — Как лягушка плавать путешь, та? Как рыпа-нельма плавать путешь, та? Пойтешь — сам потонешь! Автомат топить путешь! Шалко!..

Олег и сам прекрасно понимал, что ждет его группу. Он оглядел своих солдат. Выдержат ли?

— Ничего. Нам не впервой, пройдем. Болотину еще не отпустило, держать будет! — сказал нарочито бодро, чтобы вселить уверенность в подчиненных. — Пройдем, так ведь, ребята?

Сравнительно легким оказался только первый десяток километров. Потом верховая вода на болоте стала заметно прибывать. К ночи ее уровень поднялся выше голенищ сапог.

Вначале ледяная вода нестерпимо ломила ступни, но вскоре это ощущение прошло. Ноги одеревенели, потеряли чувствительность.