Лубянская ласточка

Натали все это впитывала как губка, готовая повторить полученную информацию почти дословно. Впоследствии она успешно будет выдавать эти знания за свои.

– Слушай, Виктор, – неожиданно спросила она, – а ты когда-нибудь был за границей? Во Франции или в Италии…

– Нет, – пожал он плечами, – даже в Улан-Баторе не был. Да на хрен он мне нужен! А без Монголии и еще пары социалистических стран в активе, голуба моя, Запад не видать как своих ушей. К тому же я не член КПСС, милая, – усмехнулся Храпов. – Да и не сочувствую, говоря по правде. Я не вступаю в партию, потому что на партвзносы со всех моих гонораров они смогут открыть еще пару психушек для диссидентов.

– Не надо так громко, – благоразумно порекомендовала Натали.

– Не беспокойся… – отмахнулся Храпов, – эту хохму еще год назад высоко оценили на Лубянке. А для профилактики пустили слушок, что я с ними… хм… связан…

– Вероятно, там работают остроумные люди, – заметила Натали.

– Конечно, – подтвердил Храпов, – но только их великолепное остроумие известно лишь жертвам их шуток… Шучу! – Он подмигнул ей. – Внимание! Сейчас познакомишься с героем фильма «Римские каникулы».

Двое молодых людей довольно бесцеремонно, как показалось Натали, уселись за их столик.

– Привет труженику мольберта, – сказал один, обращаясь к Храпову.

– Добрый день, мисс, – поздоровался с Наташей второй, одновременно поклонившись Храпову, а первый повторил это движение в сторону Натали.

Мизансцена была разыграна безупречно.

– Салют, конкуренты, – приветствовал их Храпов. – Два мушкетера, – обратился он к Натали. – Имена подбери сама.

Все трое тут же рассмеялись, точно вспомнив что-то приятное, но известное только им.

– Натали, – представил ее Виктор, – дитя арбатских дворов. Осторожно, ей покровительствует Диана Римская – хотя вы вряд ли знаете, кто она такая.

Красавец, действительно похожий на Грегори Пека, тут же поспешно представился:

– Томаз Пайчадзе.

– Феликс Воробьев, – отрекомендовал второго Храпов, – мы знакомы, почитай, с детства. И все еще терпим друг друга.

Храпов, будучи хорошо воспитан, не подал вида, что подобное вторжение не доставляет ему удовольствия. Напротив, он спокойно ждал, что произойдет дальше, предвидя исход этого «жеребячьего» нашествия. Оба красавца приятеля попытались что-то рассказать, стараясь произвести впечатление на Натали, но выглядели довольно тускло на фоне Виктора, который незаметно и ненавязчиво сделал так, что они поняли всю обреченность избранной тактики и неловко замолчали. Талантливым художником и эрудитом им теперь отводилась роль всего лишь декоративного украшения стола. Натали не могла не оценить внешность приятелей, так контрастирующую с неказистым Виктором. Однако она не предоставила им удовольствия заметить это.

Феликс первый раскусил ситуацию и, еще раз плотоядно взглянув на Натали, под каким-то предлогом раскланялся. Но перед уходом успел пригласить Храпова и его новую подружку к себе на дачу.

– Всегда буду рад! – сказал он, со значением взглянув на Натали.

Вскоре его примеру последовал и Томаз, о котором злые языки говорили, что он потеет, когда думает. Дождавшись ухода друзей, Виктор и Натали, расплатившись с официанткой и оставив солидные «чаевые», покинули кафе и поспешили на Сокол в квартиру художника.

Ночь, проведенная с Натали, оставила у Храпова незабываемые воспоминания на всю его оставшуюся короткую жизнь. Чувства и эмоции, которые он испытал, вряд ли можно определить простым наслаждением еще не слишком искушенным, прекрасным, молодым телом – их было и еще будет достаточно у Виктора, что, возможно, и ускорило его смерть. Но главное, как говорил Виктор, не в количестве прожитых лет, а в их качестве. При этом он всегда имел в виду сексуальную составляющую этого философского понятия. Дело в том, что Виктор ощущал себя «первым учителем». Этаким постельным «гуру», которому выпала честь временно давать уроки рождающейся «жрице любви». Он, конечно, имел в виду только чувственную сторону этого понятия. В постели Натали оказалась такой же любознательно-способной, как и во время беседы в «Национале». Она схватывала все на лету, ее тело было податливым, отзывалось благодарностью и полным раскрепощением. Границ ее чувственности не существовало. После освоения нескольких академических и более замысловатых поз из бессмертного пособия «Камасутра» Натали, похоже, решила внести свою лепту в этот наглядный трактат. Ее телепатические способности были поразительны. Виктору стоило только подумать, как она оказывалась наверху, сбоку или внизу между его ног. По дрожи ее напряженного тела и внезапной секундной расслабленности Виктор мог догадываться о количестве ее оргазмов. Казалось, им не будет конца.

Наконец настал момент, когда Виктор понял, что, во избежание судьбы одного из президентов Франции, Феликса Фора, или самого Великого Рафаэля, ему стоит на время прекратить занятия со столь талантливой ученицей. Как оказалось, Натали имела способность так же быстро остывать, если того требовали обстоятельства, как и вновь зажигаться. Наконец, под утро они крепко заснули на огромной кровати художника. Виктор лежал на спине, широко раскинув руки. Создавалось впечатление, что у него не хватило сил занять более удобную позу. На лице Натали сияла по-детски невинная улыбка…

– Я покорена, ничего подобного я не испытывала… – только и смогла произнести Натали, нисколько не покривив душой.

Она поняла, что попала в сети одного из самых обаятельных бабников Москвы и что эта связь откроет для нее многие двери закрытого столичного бомонда.

– А я знаю, что ты бросишь меня, и очень скоро, – вещал Храпов во время нехитрой утренней кофейной церемонии. – Заранее вижу, как распускают свои павлиньи хвосты мои любимые конкуренты.

– А почему не ты меня бросишь? – спросила она.

– Подрастешь – поймешь, – отмахнулся он, закуривая.

– Ты лучше всех, Виктор, – улыбнулась Натали. – Какие еще конкуренты!

– Девочка, ты только начинаешь славный путь, который будет усеян… телами.

Натали внимательно смотрела на Храпова, точно пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.

– Ты удивлена, – спросил Храпов, – что я столь откровенен с тобой? А что такого? Я – циник… Господи, как ты улыбаешься… – Он смотрел на нее одновременно и ласково и хищно. – Я должен написать вот э т о…

– А ты хороший художник? – спросила Натали.

– Черт его знает, – махнул рукой Храпов, – я отличный рисовальщик…

– А что сие значит? – решила уточнить она.

– В принципе – все. Я могу нарисовать идеальный круг. Карандашом, не отрываясь, как циркулем…

– Я поняла, – быстро ответила Натали, отметив, что Виктор склонен все превращать в клоунаду. Но то, что он очень хороший художник, не вызывало у нее сомнения.

– За наш долговременный союз, – поднял он тост чашечкой с кофе. – Я никогда не ошибаюсь. Мы всегда будем друзьями.

– Всегда? – удивленно вскинула брови Натали.

– Конечно, красавица, – улыбнулся Храпов, – вы просто гениальная модель. Истинное вдохновение для художника. Недосягаемая мечта эстетствующего обывателя…

Этот душистый ворох комплиментов приятно ласкал слух, но не обманывал Натали. Она прекрасно понимала, что Храпов осыпал ее устоявшимся набором фраз, которыми постоянно пользовался в разных вариациях при встречах со своими многочисленными любовницами.

Встречались они часто. Храпов водил Натали в многочисленные гости или принимал кого-нибудь у себя, тогда она играла роль хозяйки дома. Вначале это его забавляло, как забавляло и раньше с другими милыми пассиями. Но Виктор был человеком, который генетически не мог иметь постоянного сексуального партнера. Ему, как воздух, требовались новизна отношений и свободный поиск, что он считал необходимым для творческого вдохновения. Натали сразу ощутила, поняла это в Викторе и с присущими ей практичностью и тонким расчетом старалась как можно быстрее научиться всему, что только Храпов мог ей дать.