Записки опера особого отдела

— Вот именно, что косвенно. Конкретики никакой, — проворчал начальник.

— А откуда ж она возьмется, если Вы мне запретили заниматься этой темой, — усмехнулся Игорь.

— Иди уже работай. У тебя, как у того еврея, на все есть ответы. Иди, — добродушно сказал Горобченко и махнул рукой, давая понять, что не намерен продолжать дальнейший разговор.

7

Вернувшись в гарнизон, Чернов решил встретиться с капитаном Лукьяновым. Нужно было его опросить и по обстоятельствам пребывания на складе противолодочного вооружения и по личности Игнатова.

Капитан Александр Лукьянов был выпускником Пермского авиационно-технического училища и служил в третьей эскадрилье в должности начальника группы вооружения. На Север он попал, как и большинство офицеров, сразу после выпуска. На сотрудничество с представителем Особого отдела пошел четыре года назад не по зову души, а по необходимости, из-за великого желания попасть на боевую службу и заработать на новый цветной телевизор. Тогда он был в числе претендентов, но окончательное слово по кандидатуре основного техника по вооружению в составе авиагруппы все же оставалось за оперуполномоченным особого отдела. Вот тогда-то к нему и подошел предшественник Чернова — капитан Прохоренко с предложением о сотрудничестве. Лукьянов без колебаний дал свое согласие, в тайне надеясь, что после похода заявит о своем отказе и все вернется на круги своя. Но судьба распорядилась иначе. Крейсер во время похода зашел в югославский порт Сплит, за период стоянки всему экипажу предоставили возможность сойти на берег. Деньгами наши моряки избалованы особо не были, а желание купить товары иностранного производства было очень велико. Поэтому самой распространенной формой торговли между нашими моряками и местными торговцами был «ченч» — форма натурального обмена. Особым спросом на югославском рынке пользовались советские часы под названием «Командирские». Там их можно было поменять на тайваньский двухкассетный магнитофон. Лукьянов, заранее предупрежденный о высокой покупательной способности нашей «валюты» сошел на берег, имея при себе десять экземпляров, за что незамедлительно попал в руки местной таможни. Командир корабля не стал разбираться с нарушителем порядка, ему своих подчиненных хватало, поэтому все документы по задержанию он передал командиру авиагруппы. В этом походе в составе экипажа находился и капитан Прохоренко. Именно он, по договоренности со старшим авиационным начальником группы и не дал хода этим документам наверх. Тогда Лукьянов впервые задумался, что от сотрудничества с особым отделом можно иметь и свою выгоду. В дальнейшем контакты Прохоренко и Лукьянова носили регулярный характер, и как ни странно, переросли в настоящую дружбу. Майор Чернов был того же возраста, что и Прохоренко, поэтому его появление в гарнизоне Александр воспринял без особого напряжения. До дружбы у них не доходило, но, тем не менее, конспиративные встречи всегда были интересными для обоих.

В этот раз они встретились вечером в гараже у Лукьянова. По меркам гарнизона — это было самое надежное место, где могли пообщаться мужчины при закрытых дверях и это ни у кого не вызывало никаких подозрений. Жены, как правило, не ходили в гаражи контролировать своих мужчин, это считалось дурным тоном.

— Чем могу быть полезен? — с порога спросил Александр, протягивая руку вошедшему Чернову.

— Ты всегда бываешь мне полезен, когда у меня возникают какие-то вопросы, — польстил своему собеседнику Чернов. Тот в свою очередь расплылся в улыбке и сел на табурет.

— Присаживайся, — он вытащил из-под верстака маленький стульчик, протер его тряпкой и подвинул к Игорю.

— Спасибо, — поблагодарил его Чернов, расстегивая шинель.

— Я к тебе не надолго, мне нужно выяснить несколько вопросов по поджогам.

— Тебя какой из них интересует? Тот, что был у нас в полку или тот, что в базе? — уточнил Лукьянов.

— Оба, — ответил Чернов.

Лукьянов тяжело вздохнул и только внимательно посмотрел на опера, ожидая вопросов. Игорь хотел начать издалека, но посчитал, что прелюдии к разговору будут излишними и начал с главного.

— Саша, меня в первую очередь интересует старший лейтенант Игнатов, что ты можешь рассказать о нем вообще?

— А он-то, каким боком вяжется к этим пожарам? — удивился Лукьянов, — Поджог был в первой эскадрилье, а Игнатов служит в третьей.

— А таким, после уничтожения формуляров вертолеты первой эскадрильи автоматически снимаются с боевой службы, значит, на коробку (так обычно называют авианесущий крейсер летчики) сядут вертолеты с вашей эскадрильи, вторая эскадрилья отпадает, так как там только вертолеты целеуказания, — пояснил Чернов.

— Логично, но кроме Игнатова в эскадрилье еще 9 старших техников вертолета и не факт, что должен пойти именно он, — возразил Лукьянов.

— Уже факт. Мне вчера приносили списки на согласование, он в основном составе авиагруппы, — перебил его Игорь.

— Пусть так, но почему именно он, а никто другой? Так можно подозревать любого, кто идет на боевую службу, — заявил техник.

— Есть одно обстоятельство, за домиком в балке я обнаружил свежую лыжню, широкую, от охотничьих лыж. А Игнатов единственный охотник из 10 старших техников вашей эскадрильи.

Лукьянов снисходительно улыбнулся и заявил:

— Пустышку тянете, товарищ майор. Во-первых, Игнатов охотится только на пернатую дичь и только осенью. Он редкий трус, поэтому на серьезного зверя не ходит, и лыж у него никогда не было, ни охотничьих, ни спортивных. Во-вторых, на боевую службу он боится ходить, так как качку не переносит, поэтому каждый раз пытается откосить либо по состоянию здоровья, либо в отпуск отпрашивается. Его два года назад хотели взять борттехником на Ка-27 ПС, так он и тут отказался, потому что летать боится. Так что, Игнатов никак не подходит на роль поджигателя, как говорится, по своим моральным и деловым качествам.

Он вытащил из кармана пачку сигарет, не спеша, закурил, а затем спросил:

— Следующий вопрос задавать будешь?

Игорь нахмурился. По его мнению, у него была единственная хлипкая зацепка и та оказалась ложной. «Кажется, Горобченко был прав, когда запретил заниматься расследованием этого поджога, — подумал Чернов, — «глухарь» стопроцентный».

— Да, конечно. Что касается второго поджога, мне сказали, что незадолго до пожара на складе, ты был там.

— Да, был. А ты что, меня подозреваешь? — встревожено спросил Лукьянов.

— Нет, но мне нужно знать, кто помимо тебя в это время был на складе, может быть, кто-то заходил в этот момент или просто крутился возле его территории, — пояснил Чернов.

— Я заезжал туда для того, чтобы передать заявку на торпеды и все, — Лукьянов начал непроизвольно волноваться.

— Кто в это время еще был на территории склада, — продолжал опрашивать Чернов.

— Сам начальник склада прапорщик Осауленко, четверо или пятеро матросов и все. Да я там был всего минут пять, максимум десять. Капитан Ковальчук может подтвердить, он меня привез на своей машине и ждал, когда я был на складе.

Настроение у Лукьянова заметно стало портиться.

— Саша, не расстраивайся. Я тебя не подозреваю, просто уже второй поджог, а у меня ни одной зацепки. Надежда была на то, что ты хоть что-то видел.

— А что ты так переживаешь, разве база — твой объект? — резонно заметил капитан.

— Вообще-то нет, — согласился Чернов.

— Тогда и не расстраивайся, — уловил настроение Игоря хозяин гаража, — Без работы я тебя не оставлю.

Он подвинулся ближе к Чернову и, перейдя на шепот, начал рассказывать:

— На прошлой неделе, отряд Ка-29 должен был на полигоне производить учебные стрельбы, однако их в срочном порядке отменили. Причиной послужил звонок командиру из поселковой милиции о том что, якобы, наш вертолет обстрелял колхозное стадо оленей. Всех вернули на аэродром, проверили вертолеты и боезапас. И что ты думаешь? Точно, в салоне вертолета капитана Уткина обнаружили следы крови. И боезапас был неполный. Стали разбираться, оказалось точно. Они дали залп по стаду, одного из оленей завалили. Потом снизились и пытались затащить тушу в грузовую кабину, в этот момент, откуда не возьмись, появился пастух и начал стрелять по вертолету. Экипаж бросил оленя и сразу скрылся. Они даже сразу не заметили, что в обшивке оказалось две пробоины.